Браслет с Буддой

– Не видел. Говорю ж, чай пил, для сугреву… – От сторожа несло перегаром, одним чаем не обошлось, видимо.

– Когда это было, помните?

– Я на часы не сразу посмотрел, прямо охренел с перепугу, стою, глазам своим не верю, да что ж, думаю, за… это самое! Минут десять прошло, я думал, люди выплывут, бегал, смотрел… Почти три было, два пятьдесят. Я сразу кинулся вам звонить…

– То есть здесь никого не было?

– Не было. Никого не видел. Пусто. Ночь, да и потом, мы далеко, из города просто так не доберешься… И дождь. Фонари горят, видно кругом… Не, никого не было, точно!

– Ворота были открыты?

– Они всегда открыты. Когда-то был пост, а теперь нагрузка меньше стала, так сняли. Экономия, говорят.

– Я приказал закрывать, – подал голос начальник порта, толстый одышливый мужчина. – Почему не выполняете?

– Так не успел, говорю ж! Только к двум разъехались из ресторанов, как гулянка кончилась, так и поперли, потому и не закрыл. Крик стоял до начала третьего. Я смотрел, чтоб не врезались, а потом пошел чайку сообразить… А тут он! – Сторож махнул рукой на затон.

Мужчины смотрели в мутную воду затона.

– Ну и где кран? – недовольно спросил капитан.

– Так вон, уже едет! – Сторож потыкал рукой в арку-въезд.

…Водолазов было двое. Один за другим они исчезли в нечистой воде, таща за собой металлический трос. На поверхности забулькало – казалось, вода закипела. Они стояли и смотрели, как разматывается бухта, и трос, скрежеща по бетонному покрытию пирса, опускается в воду. Сторож перекрестился.

…Машину словно выдернули из чьих-то цепких лап, и она, устроив небольшое цунами, зависла над поверхностью затона. Из разбитых окон с ревом рванулась наружу вода; дверца со стороны водителя мотнулась в сторону и повисла, напоминая вывихнутую руку; нос со смятым капотом и разбитыми фарами был испачкан илом. С грохотом приземлили помятый механизм на твердую почву; зрители подошли ближе…

В машине был человек. Женщина. В красном платье. На пассажирском сиденье. Водительское место было пусто.

– Выпал, – сказал начальник порта. – Не иначе как выпал. Надо искать.

Водолазы работали еще около часа, но тело водителя найдено не было.

– Тягун… – пробормотал сторож. – Могло вынести на стремнину.

– Не, воды мало, – возразил один из водолазов, – течения почти нет, вот в половодье – тогда да, а сейчас нету. Не похоже, что там был еще кто…

Труп пассажирки вытащили из машины и положили на асфальт. Это, как уже упоминалось, была молодая светловолосая женщина в красном вечернем платье с блестками по вороту. Лицо ее было разбито, видимо, от удара о приборный щиток, широко раскрытые голубые глаза смотрели в небо. На шее – продолговатый синяк от впившегося ремня безопасности. Лисица, усевшись на корточки, внимательно ее рассматривал. Картина вызывала озноб и желание отвернуться…

Вещи – сумочка, белый плащ и туфли – лежали поодаль от тела хозяйки. Капитан открыл сумочку: паспорт, мобильный телефон, ключи, косметичка, кошелек с небольшой суммой, сигареты и вскрытый конверт…

Погибшая, Лидия Владимировна Мороз, тридцати четырех лет от роду, не замужем, проживала, судя по адресу на конверте, по улице Пушкина, тридцать, в пятнадцатой квартире. Машина, черный «БМВ», была зарегистрирована на Белецкого Игоря Семеновича, проживающего на проспекте Мира, двадцать, в квартире двенадцать.

…Улица Пушкина находилась в спальном районе; Лидия Владимировна Мороз снимала жилье около полугода, как показала квартирная хозяйка, ахающая суетливая тетка. Девушка приехала из глухой провинции завоевывать город. Скорее всего, из искательниц приключений, как подумалось капитану; вряд ли работала, но платила исправно. Квартирная хозяйка отперла им дверь. Скромная двушка, безликая, ничего не говорящая о жившей здесь женщине. Порядок, пустота, ни безделушки, ни брошенного шарфика или тапочек. Нет, тапочки были – аккуратно задвинутые под вешалку, красные, маленькие, в цветочек. Впрочем, были еще одежда и обувь. Немного, но хорошего качества, недешевая. Капитан вспомнил золотые украшения, дорогую сумочку… Видимо, она неплохо зарабатывала.

Его внимание привлекла цветная фотография на прикроватной тумбочке. Лидия Мороз с молодой женщиной, сестрой или подругой, за столиком кафе. Белые брюки, топы на бретельках; желтый песок пляжа, синее море…

– Лида хорошая была, скромная, платила вовремя, – бубнила хозяйка.

– У нее были друзья? – спросил капитан. – Мужчины?

– Не знаю, свечку не держала, – поджала губы женщина. – Все было тихо, пристойно. Может, и приходили, девушка молодая, неженатая, но без гулянок. Я ей сразу сказала: никаких гулянок, мне неприятности не надо. И деньги за два месяца вперед.

– Она где-то работала?

– Откудова я знаю? Не знаю я ничего. Может, и работала, кто их сейчас разберет. Я не спрашивала, она не говорила. Девушка красивая, свободная, не в монастыре.

– У нее есть семья?

– Она не из нашего города, откуда-то из райцентра. Точно не знаю. Про семью она не говорила.

Она была неприятна капитану, эта тетка, озабоченная, как бы чего не подумали, больше, чем смертью постоялицы.

Еще несколько фотографий в ящике тумбочки в спальне: с той же молодой женщиной, с женщиной постарше; с молодым человеком. На обороте даты. Все.

Мобильный телефон жертвы после нескольких часов в воде восстановлению не подлежал…

…Девушка с фотографии оказалась старшей сестрой Лидии Мороз, Еленой, а пожилая женщина – их теткой. Елена плакала и все повторяла: как же так, ведь Лидочка писала, что все у нее хорошо, нашла работу, администратор в гостинице, хорошо платят… Как же так? О знакомых сестры она ничего не знала.

Ни в одной из городских гостиниц Лидия Мороз среди персонала не числилась…

Глава 7

Мститель-2

Посещение кладбища, похоже, вошло у него в привычку. Его тянуло туда. Он даже иногда разговаривал с теми, кто там лежал. Считается, что убийц тянет на место преступления… Оказывается, правда. Только не на место преступления, а к жертвам. Что он испытывал, сидя на скамейке у могильного холма? Он ненавидел их даже сейчас. Ненависть не ушла. Никакого раскаяния. Они заслужили смерть. И рано или поздно они утянут за собой всех. Возможно, и его самого. Скорее всего, так и будет. Сила действия, сила противодействия, сила возмездия… Он усмехнулся, подумав, что они поджидают его… там. Собрались вместе, перезнакомились и ждут. Последний приют, степь, трава, птицы. Вечный покой.

Легкий ветерок шевелил траурные ленты, жестко шуршали бумажные цветы. Цвиринькала какая-то пичуга. Пахло сухой травой. Паутинка бабьего лета упала ему на лицо.

– Вы здесь? – произнес он вслух, убирая и рассматривая паутинку. Говорят, никто не знает, что это такое, живое или мертвое. Знак, послание, предупреждение… А может, приглашение куда-то? На эшафот.

Он чувствовал томление и тоску. Так бывает, когда кто-то ходит по твоей могиле. Он прикинул, где положат его, когда придет его час… Где-то неподалеку, ближе к пустырю. Час еще не пришел. Дьявольское варево еще не готово, пенится, булькает, испускает смрад. Он все рассчитал. Он расставил сети, он гонит зверя. Зверь бежит в ловушку. Еще немного – и яркий свет прожектора ударит ему в лицо… В мерзкую морду. Он сжимает кулаки. Еще немного. Он устал. Когда все закончится, он исчезнет. Необязательно уходить насовсем, достаточно просто уйти. Купить билет на самолет и улететь. Пустырь подождет, на пустыре много места. Не к спеху. К морю-океану… Теплое всепрощающее море, пахнущее водорослями, шорох волн, накатывающих на песок. Перпетуум-мобиле, вечное движение. Вечность… Что мы, кратковременные, знаем о вечности?

Он вдруг вспомнил эту женщину, подругу Варги. При живой жене. Ее зовут Эмма Короткевич, вспомнил он. В бирюзовом сарафане и золотых сандалиях, неудачливая в бизнесе. Как удивительно, что они пересеклись. Свидетельница. Получается, что кто-то там, наверху, переставляет и перемешивает человеческие фигурки, то ли случайно сталкивая их лбами, то ли с тайным умыслом. Какой-то древний философ сказал, что боги играют людьми, как мячами. Мститель усмехнулся – он тоже играет людьми, как мячами…

Этой женщины не было на похоронах Варги… Почему? А как же любовь? Нехорошо. Постеснялась жены и дочери любовника? Придет позже, когда любимый останется один? Посидит рядом, поговорит, поплачет? Принесет цветы?

Интересно, знала ли она о подлом и тайном его бизнесе? Если не знала, то рано или поздно сообразит, за что поплатился бойфренд. И что тогда? Побежит в полицию? Наймет телохранителя? Уедет? Эта парочка сама нарвалась… Ну что ж. Побочный эффект, возникающий при реализации всякого плана. Это закономерно, это поправимо, главное – не тянуть, исправлять сразу. У него есть ее адрес, он знает, по каким улицам она ходит на работу и домой, он шел за ней уже несколько раз. Она чуткая, что-то чувствует. Ускоряет шаг, оглядывается, заскакивает за угол и ждет, кто пройдет, рассматривает в витринах улицу позади себя. Он понимал, что она готова запаниковать. Видел, как в магазине она налетела на какого-то типа и вскрикнула, а потом долго оглядывалась.

Любая потенциальная опасность должна быть устранена, пока он не завершит то, что задумал. Эмма Короткевич – потенциальная опасность, а посему – чем раньше, тем лучше. Его руки должны быть свободны для той задачи, которую он себе поставил. Загонщик, направляющий зверя в ловушку. Беги, зверь!

Эмма Короткевич, подруга безвременно погибшего Варги. Которой тот мог рассказать о том, что задумал. Еще одна потенциальная случайная жертва, так неосторожно выглянувшая в окно в неурочное время. Жаль, конечно, но – а ля гер ком а ля гер. Ничего не поделаешь.

Обдумай стезю для ноги твоей, и все пути твои да будут тверды?[2 - Библия. Притчи 4:26]. «Обдумал, – сказал он себе, – и пути мои будут тверды. Есть тверды».

Но, как ни странно, достать эту женщину оказалось сложным делом. Он знал о ней все. Одинока, не очень удачлива в бизнесе, любит яркую одежду, носит золотые сандалии, яркий макияж и малиновые ногти. Обычная, не очень счастливая, суетливая, бегущая по жизни, в меру бестолковая женщина без особой цели. Только такая могла спутаться с нечистым на руку мелким жуликом.

Он никогда не думал, что влезать в жизнь чужого человека, оставаясь невидимкой, такое увлекательное занятие. Есть люди, подглядывающие в окна… Когда-то он читал роман, где герой часами торчал под окнами, наблюдая чужую жизнь. Хобби такое у него было. Причем без всякого сексуального подтекста. Это был бедный одинокий неудачник, проживающий жизни тех, за кем наблюдал. Супруги, дети, елка, семейные обеды, гости. Он целовал супругу и детей, дарил им подарки, сидел во главе семейного стола и говорил тост. Мысленно он был среди них. Роман оставил неприятный привкус, Мститель не посочувствовал и не оправдал героя, которому сочувствовал автор. Тот был жалок и вызывал чувство гадливости. А сейчас он сам в роли такого же соглядатая. Вынужденно. Но, как ни странно, в этом была своя прелесть. Эта женщина явно что-то чувствовала: бежала по улице, часто оглядываясь, стояла за углом, поджидая преследователя, и он внутренне усмехался, чувствуя себя невидимкой, предвидя все ее шаги… Вот сейчас она оглянется! Он отступал за угол, исчезал, растворялся в толпе. Он свыкся с ней, он читал ее как книгу…