Оценить:
 Рейтинг: 4.5

Поджигательница звезд

Год написания книги
2013
Теги
<< 1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 >>
На страницу:
12 из 15
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Кристина

– Ночевать придешь? – спросил Алик Дрючин в спину Шибаеву. Тот только рукой махнул. Его ждала Кристина. Александр позвонил, что есть новости и нужно отчитаться. Конечно, Кристина обрадовалась. На старом месте в шесть!

– Буду ждать, – скупо ответил Шибаев, которому хотелось завопить от счастья. Он чувствовал себя жизнерадостным юным щенком, бегущим к подружке, задрав хвост. Старое место – фонтан с лягушками, которых давно нет, – снесли, поставили музыкальный фонтан. Разноцветные струи взмывают и падают под классическую музыку. А сколько дебатов было: сносить или оставить? Письма общественности, крики в газете, митинги и собрания. Не сосчитать, сколько поколений горожан выросло на лягушках! Большие, зеленые, пучеглазые квакушки, друзья детства, конечно, не шедевр, но такие домашние и родные. Снесли. Доказали, что они не представляют худценности, и вообще уродство эпохи урбанизации, и убрали. Поставили новенький, с иголочки, блескучий фонтан, по субботам и воскресеньям включают музыку и подсветку – типовой проект, как у всех. Молодежь встречается у фонтана, Кристина и Шибаев – у лягушек. Одну из них Шибаев видел в проходном дворе по соседству – кто-то из жильцов подсуетился, спас.

Он засмотрелся на тугие белые струи и пропустил Кристину. Вздрогнул, когда она положила ему на плечо руку. Вскочил, прижал ее к себе, почувствовав сладкий полузабытый запах ее волос. Она осторожно высвободилась, взглянула вопросительно.

– Хочешь ко мне?

Она смотрела ему в глаза, и было в них такое обещание, такая радость, что Шибаев только сглотнул и кивнул молча. Взял ее за руку, и они пошли. К ней.

Они шли молча, иногда толкая друг друга плечом. Сцепившись пальцами, переплетя и ломая их, как когда-то, сто лет назад… полные нетерпения и ожидания. Они снова сбежали с урока, снова спешили в Марьину рощу, в свое заветное местечко – шатер из веток поваленной ивы, где было зелено, тихо, тайно и немного сыро. Где пахло крапивой, дикой мятой и мокрым речным песком. Старая, с выгоревшим от удара молнии черным нутром, но все еще живая, ива принимала их и прятала надежно. Вот и сейчас они чувствовали себя пятнадцатилетними.

Кристина обреталась в центре, в старинном доме, где когда-то жила советская элита, а теперь кто попало с деньгами. Консьерж поздоровался и проводил их внимательным взглядом. Они поднялись на старинном лифте в проволочной сетке, с массивной металлической дверью. Высокое коридорное эхо сопровождало их всю дорогу. В механизме что-то лязгало и дребезжало, и Шибаеву казалось, что кабина непременно сорвется вниз и грохнется оземь, рассыпавшись на тысячу кусков.

Они вошли в большой коридор. Захлопнулась дверь, отсекая их от мира. Он притянул Кристину к себе. Они целовались в темноте…

– Подожди… подожди… – бормотала Кристина, уворачиваясь. – Подожди, Ши-Бон! Пошли…

Им не нужно было узнавать друга друга, они помнили все до мельчайших родинок, словечек, жестов. Они вернулись. Говорят, возвращаться не нужно и опасно, но кого это остановило? Время для них повернуло вспять, и они стали беспомощными в его мощном вихре.

– Почему мы разбежались? – спросил Шибаев, когда они лежали, обнявшись, на громадной кровати в полутемной спальне.

– Не знаю, – ответила Кристина не сразу. – Я тебя любила, Саша… Помнишь, как мы…

– Я все помню. Вы переехали, я даже адреса не знал… Почему?

– Отец бросил маму, мы разменяли квартиру. Мне было так стыдно… я никого не хотела видеть. Отец был красивый, у него вечно приключались какие-то истории, я потом только поняла. А в тот раз он ушел насовсем. Мама очень переживала, я жалела ее и злилась на нее, представляешь? Злилась, что она не могла его удержать! Дура! И на звонки не отвечала, мне казалось, всем есть дело до наших проблем. И еще… – Она запнулась.

Шибаев гладил губами ее волосы.

– И еще мне казалось, что ты такой же, что для тебя главное… это самое… Я поняла, что за все платит женщина, понимаешь? Что вы всегда в стороне, а мы всегда проигрываем… Раз я тебе уступила, значит, ты смеешься надо мной. И так себя завела, что… не знаю! А ведь это не главное? Да? Ведь можно и без этого?

– Дурочка, – бормотал Шибаев, целуя Кристину. – Какая же ты у меня дурочка! Конечно, не главное… конечно, можно. Наверное, можно…

Он целовал ее грудь, живот, колени… Он захватывал в кулак ее белые волосы, впивался в губы, чувствуя ее горячий податливый язык, гладил соски ладонью, как любил когда-то, мальчиком, удивляясь тому, что они твердеют и набухают…

Она взмолилась наконец:

– Ши-Бон, пожалуйста, я сейчас умру!

Им посчастливилось войти в ту же реку еще раз…

Они ужинали на кухне. Кристина, растрепанная, сияющая, в розовом коротком халатике-кимоно, возилась с нехитрой едой. Шибаев, сидевший за столом, не сводил с нее глаз.

– У тебя красивая квартира, – заметил он вскользь.

Квартира была огромная. Забитая старинной мебелью, задрапированная старинными выцветшими шелками, с картинами и книгами, с лепниной на потолке – облупившимися смеющимися ангелами с трубами. Облупленность не портила их, наоборот, она придавала им благородную подлинность. В гостиной он увидел портрет Кристины – в венке, в вышитой холщовой рубашке и красных бусах.

– Это работа Игоря, – сказала она, проследив его взгляд. – Он архитектор и художник. Я в мордовском костюме его бабки. Он сейчас в Португалии, я говорила…

– Вы… вместе?

Она пожала плечами, увела взгляд.

– Не знаю.

– Не знаешь?

– Не знаю. Он там четыре года и позвонил три раза всего – на мой день рождения. И все. – Голос ее прозвучал резко.

Они помолчали, и потом она спросила:

– А ты? Один? Или…

– Не один, – ответил Шибаев, желая отвлечь ее от супружеской темы. – Конечно, не один. У меня есть Алик Дрючин и Шпана.

– Шпана? Это… кто?

– Это кот, разбойный здоровенный котяра. Все его боятся.

Кристина рассмеялась:

– И ты?

– И я. Иногда. Когда он не в духе, я стараюсь не попадаться ему под руку, то есть под лапу.

Кристина расхохоталась.

– Алика я помню, такой заморыш в очках. Вы что, подружились?

– Он теперь не заморыш, он адвокат по бракоразводным делам, богатый и уважаемый человек. Так что имей в виду. Сейчас он как раз между разводами.

– А ты тоже между разводами?

– Мы всю жизнь между разводами. И вечно лезем в ту же петлю.

– Ладно! В петлю они лезут! – снова рассмеялась Кристина. Смеялась она охотно, чувствовалось, что опьянела от их близости и от вина – запрокидывала голову, взмахивала волосами, розовый халатик распахивался. Шибаев любовался ею. – А частные сыщики… тоже уважаемые и богатые? – Она лукаво смотрела на него.

Теперь рассмеялся Шибаев. Притянул ее к себе на колени.

– Конечно, богатые! И нарасхват.

– Спасибо, что нашел для меня время!

– Пожалуйста.

– Игорь… он совсем другой… – вдруг сказала Кристина. – Совсем! И семья другая. Мы же все были одинаковые, это сейчас у некоторых людей большие деньги, а тогда все одинаковые. У меня мама врач, отец – инженер, одевались одинаково, ели как все, а они были другие. Он меня заваливал цветами, рисовал, дарил альбомы, я в них ничего не понимала, какой-то абстракционизм… Мы же все, что не так, называли абстракционизмом. Оказывается, есть десятки течений. А я в торговом техникуме училась… Он говорил, что я Сольвейг, а я ни сном ни духом, кто она такая. И отца его боялась, Леонида Стояновича, ему уже под семьдесят было, Игорь у них поздно родился. Мама умерла, и они жили вдвоем. Как увидела я их квартиру, прямо дух захватило – дворец! Одни потолки под четыре метра, паркет дубовый, с узорами. А окна! И вид на парк. Картин полно по стенам, чертежей. Отец тоже был архитектор, и дед! Архитекторы и художники. Леонид Стоянович поцеловал мне руку, а я чуть со стыда не сгорела, не знала, что говорить, куда сесть. Он мне потом стал книги подкладывать, деликатно так, говорил, почитайте, Кристиночка, вам будет интересно. Как сейчас помню, первая была «Муки и радости» про Микеланджело.

<< 1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 >>
На страницу:
12 из 15