Биограф

– Пожалуйста, прошу Вас, – заныла Шурочка.

– Ладно, ладно, рассказывай. Я вся во внимании, – настроилась княгиня выслушать дочь до конца.

– В изысканном стиле, – начала Шурочка, – подобраны мебель и все аксессуары. Мебель белоснежная, с вензелями, позолоченными

ручками, выпуклыми изящными формами и кривыми ножками. Как у нас в доме, только красивее, наряднее, праздничнее, я бы сказала.

– И что в этом особенного? – теряя терпение, спросила княгиня.

А Шурочка, не слушая её, продолжала:

– В центре внимания, на стене, большое овальное зеркало, обрамленное позолоченной оправой, очень похожее на наше.

– Так может быть, это и есть наш дом? – спросила княгиня.

– Не знаю, говорю же Вам, – ответила Шурочка, нервничая. -

К нему столик с небольшими ящичками. На столике флаконы духов, они мне своей формой напомнили фужеры, которыми Фрося сервирует стол в дни праздников. На краю столика свисают красивые длинные перчатки, светло-кофейного цвета, говоря о том, что их обладательница на ходу сняла и бросила, торопясь. Там же красивый старинный веер с испанским или итальянским сюжетом. Не помню точно.

– Откуда испанский, итальянский? Мы на воды ездим в Баден-Баден. Разве ты забыла? Странный сон. Ты хоть помнишь, где события происходят? – опять спросила княгиня Софья Алексеевна, увлечённая Шурочкиным рассказом.

– Не знаю, маменька, – задумалась Шурочка. Там не было сказано, – наивно по-детски ответила она. – Слушайте, дальше. Не перебивайте, маменька, – попросила Шурочка, возвращаясь к своему сну. – Лёгкий широкий прозрачный шарф в коричневых тонах, свисает в кресло, что стоит близко у стола (разбивая слово на слоги, протянула она). На нём открытая книга. Надо полагать, её хотели почитать, но лишь открыли нужную страницу. Так она и осталась лежать открытой в ожидании. Я и текста не запомнила, – сама себе удивилась Шурочка. – В кресле спокойно спала кошка, прикрытая наполовину соломенной шляпкой. И её, шляпку, скорее всего, обронили на ходу. Мы такие шляпки в тёплое время года надеваем. Только на той шляпке цветы и ленты ярче наших.

Над креслом на полке ваши с папенькой портреты, в дни романтических свиданий, тогда вы ещё не были соединены словом и законом совести, – смущаясь, произнесла Шурочка.

Княгиня улыбнулась образному сравнению, приведенному дочерью.

– Отдельно портрет солидной женщины, правда, в молодости. Вероятнее всего, это бабушка – княгиня Дарья Александровна.

– Так значит, ты и есть обладательница роскошного будуара? – поторопилась с тем же вопросом княгиня.

– Не знаю. Говорю же Вам, маменька, там не было сказано. Какая Вы нетерпеливая. – Слушайте дальше. – На столике ваза с белыми лилиями, новой куклой, которую подарили только что на день рождения. Рассматривая во сне куклу, я остро ощутила, как давно мечтала о такой кукле, и вот моя мечта сбылась. И мне так хорошо стало…

Значит сон обо мне, – подумала я. – И это моя комната? – спрашиваю. Ответа не последовало.

Шурочка задумалась.

– Спустя время в зеркале я увидела отражение юной девушки. Но это была не я, – снизила тон Шурочка. – Девушка крепко спала, устроившись на белоснежном мягком диване. Нежный облик томился от недавних ещё свежих эмоций. Он излучал покой, умиротворение и полноту счастья. Она улыбалась. Нега, истома окутали её облик. И вдруг я поняла, что действительно это я, но спустя определённый отрезок времени. Понимаете, маменька, уже взрослая. В самый интересный момент сон оборвался, как и не было. Я пробуждалась в плохом расположении духа. Осмотрелась, вокруг всё тихо. В реальности ничего не напоминало дивный сон. И лишь в отдалённых уголках мозга что-то подсказывало, что этот сон действительно был.

– Фантазёрка, ты моя, – сказала Софья Алексеевна, умиляясь дочери. – Начиталась романов. А ведь рановато тебе.

И тут княгиня вернулась к рассказу Шурочки.

– Так что ты хочешь сказать, что твоя комната хуже той, что тебе приснилась? – перенесла княгиня разговор на материальную почву.

– Маменька, Вы опять всё не так поняли. Там была комната взрослой барышни, а у меня детская!

– И что же? Вырастешь, и у тебя будет свой будуар. Можно подумать. Ты меня ничем не удивила, Шура, – разочарованно завершила разговор княгиня.

Шурочка нагнулась к маменьке и давай её целовать. А та смеяться.

– Баловница, пора вставать, – сказала княгиня дочери.

Сон

У Цезаре последние недели оказались очень насыщенными деловыми встречами и разнообразными впечатлениями. После них, он даже ночами работал, не желая терять времени.

Наконец, все дела были улажены и наши путешественники отправились в обратный путь. А Цезаре позволил себе немного расслабиться и крепко вздремнул. Ему приснился удивительный сон, который перенёс его на несколько столетий назад, в другие страны. Перед Цезаре предстала череда сказочных событий.

Будучи человеком впечатлительным, увлечённым, он ничего не выпускал из поля зрения даже во сне, фиксируя и запоминая. Многие факты откладывались в его памяти и при удобном случае, либо удачном стечении обстоятельств, напоминали о себе и тогда стройными рядами выстраивались действа, укладываясь под перо мастера.

Вдруг карета резко остановилась…Цезаре пробудился ото сна, не понимая, где он и что произошло? Он обвёл карету глазами, остановил взгляд на Пауло и спросил:

– Где я?

– В дороге, – невозмутимо ответил Пауло, читая роман.

– Что со мной? – спросил Цезаре, всё ещё оставаясь в плену своих сновидений.

– С Вами? – спросил Пауло. Не знаю. – Кучер резко остановил карету, мы подъехали к переезду.

Цезаре всё ещё не отдавая себе отчёт, он во сне или уже наяву, понемногу начинал осмысливать сюжеты недавних сновидений.

– Оливковые рощи… пески, виноградники, – произнёс он вслух.

Пауло оторвался от книги, посмотрел на него вопросительно.

– Синьор, Вы здоровы? – спросил он удивлённо.

Цезаре перевёл рассеянный взгляд в его сторону, пропуская мимо вопрос, сказал:

– Неужели мне всё это приснилось?

– Очевидно, синьор, – с той же невозмутимостью ответил Пауло, впиваясь в текст любовного романа.

Цезаре молчал, что-то обдумывая, а потом попросил:

– Ты только, пожалуйста, не торопи меня, я тебе сам всё расскажу.

– Хорошо, Цезаре. Я нем как рыба, – ответил Пауло полушутя, полусерьёзно.

– Пригрезится же такое! – сказал Цезаре.

– А что случилось, синьор? Вам опять приснились какие-то небылицы? – предположил Пауло.

– Да уж. Иначе это не назовёшь, – ответил Цезаре.

Пауло отложил в сторону книгу, присел и сказал: