Фиктивно моя

Потому что продолжающееся соприкосновение наших рук в сочетании со всё более прожигающим и взглядами – а я уверен, что не только у Эмилии он такой – это какое-то особенное взаимодействие. Вообще не не свойственное, но острое.

Хотя, конечно, недостаточное. И, видимо, Эмилия всё-таки и сама понимает, что грань не перешла и что я вот-вот дам это знать. Она… Медленно приближается ко мне, не разрывая зрительный контакт.

Замираю. На этот раз дыхание не сбивается – его нахрен даже нет. Серьёзно, затаил, как малолетний пацан какой-то.

Сначала я чувствую её тёплый судорожный выдох мне в губы, а уже потом – как их касаются её.

Поцелуй… Эмилия всё-таки целует меня. Та самая стерва, которая всегда считала меня не более чем недостойным отребьем. Грязью под ногами.

Сука.... А я что тогда на это отреагировал неадекватно остро, что сейчас глаза закрываю, погружаясь в ощущения. Как безнадёжный.

Её губы реально нежные и мягкие, как на вид. Нет, даже круче. Как созданные для наибольшего кайфа во время поцелуев. Приятно до мгновенного стояка, когда так осторожно сминают мои, чуть трутся.

И привкус чизкейка мне тоже в кайф, хоть и не люблю сладкое. Но этот хочется распробовать, каждую нотку распознать. И вообще целоваться глубже, дольше, жёстче.

Но Эмилия как улавливает: разрывает поцелуй, так же неспешно отстраняясь. Хах. Мы даже без языков были – это типа слишком?

Она и не касалась меня. Единственное соприкосновение помимо губ в губы – её рука, всё ещё лежащая под моей.

Ну нахер – тянусь свободной к её лицу, удерживаю, настойчиво обратно притягиваю и сразу захватываю губами губы в куда более требовательном поцелуе.

На этот раз пухлые губы напряженны. Но я всё равно добьюсь ответа – Эмилии лучше дать мне его, иначе не отпущу. И недвусмысленно обозначаю ей это, погружая руку ей в волосы, сжимая их, не позволяя отстраниться. Поднимает свободную руку… Коснётся или оттолкнёт?

Не стоит ей рисковать делать второе – я тогда нахер пошлю с какой-либо помощью. Потому что обломать меня сейчас просто, блять, непростительно.

В итоге её рука ложится мне на грудь. Так и не понял, с каими намерениями, ведь просто остаётся там. Почти где сердце, которое наверняка сейчас ебашит прямо ей в ладонь.

Насколько же лишний между нами стол. Так хочется потянуть девчонку на себя, усадить на колени, облапать всю. Или хотя бы на стол перед собой усадить. Ноги раздвинуть. Ммммм....

В ушах кровь шумит от одной только мысли об этом, а стояк чуть ли не штаны рвёт. Выпускаю руку Эмилии из своей, но только чтобы провести по нежному телу: по шее, предплечью, по груди… Чуть сжимаю и едва ли не стону девчонке в губы от этой одуряющей мягкости небольшого полушария. Охуенный у неё размер. Правда, Эмилия вздрагивает от этого моего действия, напрягается ощутимо, давит на меня уже обеими руками. Но не отталкивает… Скорее предупреждает.

Потому что не хочет всё портить на публику, или потому что ей в целом не так уж не нравится?

Сильнее сжимаю ей волосы, другой рукой всё более хаотично и жадно скользя по её телу. Хоть и внимаю предупреждению, но не то чтобы сильно: прёт от этой дрожи её едва уловимой. И опять этот долбанный стол… Мне доступна только часть тела Эмилии, а я хочу всё! И сразу.

Поэтому обрушиваю всю эту жадность в поцелуй: засасываю мягкие губы, языком пробую вкус, пропитываюсь им, чуть кусаю… Бляяяять.

Сладкая в самом лучшем смысле. На вкус как что-то нежно сливочное, чуть молочное. Причём это уже её, а не чизкейк. Требовательно толкаюсь языком между губ, сразу проникаю им в рот, кружу по нёбу, ловлю её язык. По всему провожу своим, мягко сплетаюсь. Всё горячее становится…

Эмилия как-то осторожно отвечает, сильнее давя меня на грудь. Снова предупреждение? Хах. Даже если бы захотел – не внял.

Нет, дорогая, это ещё не «слишком». Я вообще сомневаюсь, что между нами может быть так. Только «ещё».

Сразу после её отказа я метался из одного в другого, с трудом узнавая себя. Сначала это было «ну её нахуй, не стоит того». Потом «всё равно её трахну». Среднего не было…

Целую напористее, глубже, яростнее. Наказываю. Присваиваю в моменте.

Испытываю.

Даже толком не знаю, кого: её или себя. Позволит ли Эмилия мне всё… Не слечу ли я с катушек окончательно.

В итоге понятнее не становится: мы всё-таки синхронно разрываем становящийся всё более лихорадочным поцелуй. Тяжело дышим друг другу в губы, всё ещё в контакте остаёмся. Её руки на мне, мои на ней. Лбы почти соприкасаются…

– Вот это я и имела в виду под наглостью, – наконец заговаривает Эмилия, чуть отстраняясь.

Голос почти ровный… И отстраняется легко, тогда как я всё ещё в том моменте как будто.

– Типа так нельзя? – усмехаюсь, оставаясь в том же положении: подавшись к ней.

Смотрю ей в глаза с вызовом. Уверен, что она улавливает, о чём я сейчас думаю – тут решаю я. Поцелуй уже показал, что Эмилия не сможет оттолкнуть меня по-настоящему, даже когда на её взгляд перебарщиваю. Слишком зависима от того, чтобы я помог.

Прекрасно помню, что не собирался этим пользоваться – лишь поразвлечься чуток, поставить девчонку на место. Но как бы хрен там теперь. Слишком завела.

Во всех смыслах и давно. И при каждом новом взаимодействии с ней понимаю, насколько сильно.

– Крайне нежелательно, – наконец подбирает она слова, снижая голос. – Иначе это уже совсем не то, о чём мы договаривались.

Хмыкнув, всё-таки отстраняюсь. Вдруг ловлю себя на мысли, что и сам как будто зависим от того, чтобы наш договор не слетел. Умом понимаю, что не должен, но всё равно напряг какой-то.

– Мы договаривались на фиктивные отношения, которые будут максимально убедительными, – при этом говорю уверенно и нахально. – Трахать тебя на глазах у всех я не буду. А вот поцелуи и прикосновения запросто могут быть.

Забавно она округляет глаза при слове «трахать». А потом тут же отводит взгляд. Даже жаль – кайфово говорить ей о сексе, держа зрительный контакт. Я бы даже развил тему.

Ну да потом…

– Потом разберёмся, какие, не сейчас на глазах у всех, – показывает характер Эмилия. – Но если уж мы вносим коррективы… Я могу попросить о кое чём ещё?

– Давай, – откидываюсь на спинку кресла, окидывая явно осмелевшую девчонку взглядом. Залипаю на губах: припухшие, раскрасневшиеся, чуть влажные… Из-за поцелуя моего всё. – Даже интересно.

– Есть один парень… Макаров Миша зовут. Отчество Иванович, – кажется, Эмилия взволнована. Что за хрен? – День рождения семнадцатого апреля, сейчас ему должно быть уже двадцать два. Он из Москвы и…

– Ближе к делу, – перебиваю нетерпеливо. – Мне факты о нём побоку. Кто такой и что с ним сделать?

– Найти, – вздыхает Эмилия. – Он пропал без вести чуть больше года назад. Никто ничего не знает, и что самое странное, в полицию никто даже из родных не обращался. А человека просто нет. Ни в соцсетях, ни в реальной жизни, нигде.

– Так кто он? – настаиваю зачем-то.

Эмилия вздыхает ещё глубже, ещё тяжелее, протяжно как-то и вымученно.

– Мой парень… Точнее, был им. Пропал в разгар наших отношений.

Что-то есть в её взгляде… Новое такое… Испытывающее. Словно она прощупывает что-то во мне. Или даже намекает?

Странное чувство. Но любые остроты на тему того, что этот Миша просто от неё скрылся, пропадают из башки.

Ну надо же… У неё был парень.

И даже, по всей видимости, не охрененно богатый? Ведь будь он таким, наверняка его исчезновение взволновало бы не только Эмилию.