Отчаянный разум

Глава

3

Алекс

Солнечные лучи проникали сквозь щели синих штор, наполняя комнату ярким светом. Алекс с трудом разлепил глаза. Горло пересохло, тело ломило, каждое движение давалось с невероятным усилием. Голова раскалывалась, будто внутри неё работал десяток отбойных молотков.

Он лежал на животе, думая о том, что лучше бы снова заснуть, чтобы забыть о боли. Перекатившись на спину, Алекс зажмурился, защищаясь ладонями от назойливых лучей. Глубокий вдох обернулся болезненным спазмом в груди. Его взгляд устремился в потолок просторной комнаты. В воздухе стоял резкий запах алкоголя и пота, и, поморщившись, парень осознал, что его источник – он сам.

Когда он вновь закрыл глаза, перед его мысленным взором промелькнули фрагменты прошлой ночи. В памяти всплыли лица сомнительных приятелей, наркотики, клуб и оглушающая музыка – обычный вечер Александра Гордова.

Вдруг он вспомнил девушку и ее пронзительный крик. Этот звук будто вырвал его из пучины боли, и Алекс рывком поднялся с кровати, мгновенно ощутив головокружение. Он пытался вернуть в память что-то большее, чем обрывочные образы из женского туалета.

Отец меня отмажет… Ради репутации, без сомнений.

Алекс с трудом поднялся, подошел к зеркальному шкафу и увидел свое отражение: разбитый нос, рассечённая бровь, левый глаз заплыл. Парень тихо выругался.

Папа будет недоволен…

Хотя вряд ли что-то способно заставить Губернатора ненавидеть сына ещё сильнее.

После прохладного душа Алекс переоделся и спустился в столовую. Домработница готовила ужин, а отец сидел за столом и пил минеральную воду, не обращая внимания на сына, пока Алекс не подошел и с шумом не опустился на стул. Губернатор поднял взгляд, спокойно посмотрел парню в глаза и сделал ещё один глоток воды.

– Почему я не удивлён? – произнёс мужчина, не отрывая взгляда от экрана.

– Почему я не удивлён, что тебе всё равно? – парировал Алекс, развалившись на стуле.

Единственное, чего он желал, – чтобы отец избавился от иллюзий насчёт достойного наследника.

– Дмитрий Андреевич, вам кофе налить? – робко вмешалась в разговор домработница.

Когда тот покачал головой, женщина закончила накрывать на стол и вышла в гостиную.

– Только с тобой могло случиться такое. Хотя… наркотики скоро тебя окончательно добьют, – продолжал изливать гнев отец.

Ярость захлестнула Алекса. Ему хотелось швырнуть в отца самую большую тарелку, чтобы она разлетелась вдребезги, но где-то в глубине испуганная детская душа понимала – этот порыв не принесёт ему ничего хорошего.

– Не притворяйся, будто тебя это расстраивает. – Парень нервно положил себе на тарелку отбивную и несколько запечённых помидоров.

– Меня огорчает лишь одно: мой сын – слабак. Было бы легче думать, что ты приемный.

– Точно… Кровь губернатора не могла породить такого отброса, – тихо произнёс Алекс. – Но ты посмотри на меня получше. Разве не ты виноват в моём появлении? Может, пора признать свою ошибку?

Алекс тяжело дышал. Он в который раз понял, что спорить с убеждениями отца бессмысленно. Внутри него бурлила ярость от осознания того, что он вырос в богатой, но жестокой семье. Ни родственники, ни друзья не обращали внимания на то, что происходило под этой крышей. Его жизнь тянулась медленно, как заряженная пушка, готовая выстрелить в любую секунду. Аппетит пропал, а тоска начала давить ещё сильнее, когда он снова перевёл взгляд на отца.

– И кто это сделал? – внезапно поинтересовался отец.

– Тебе-то какое дело?

– Сколько ещё ты собираешься быть таким слабаком? Постоянно боишься сделать хоть что-то, даже чтобы защитить себя. Когда ты родился, ты был настолько слабым, что едва мог есть. В тебе не было ни капли инстинкта выживания. Я уже тогда понимал, что из тебя ничего путного не выйдет. Хотя, признаюсь, не думал, что окажусь прав. – Дмитрий откинулся на стуле и начал вытирать руки салфеткой. – Что ж… Слишком поздно что-то менять. Ты сам хозяин своей жизни.

Мужчина собирался уйти, что привело Алекса в ярость – он не выносил, когда отец так бессовестно обрывал разговор, бросая на прощание гнилую фразу, словно кость собаке. Рассказывать ему о событиях прошлой ночи больше не хотелось, поэтому Алекс вскочил, с громким стуком опрокинул стул и вылетел из дома. Такие вспышки ярости всё ещё оставались единственным оружием, которое он мог применить в спорах с родителем.

Солнце медленно скрывалось за горизонтом, что приносило Алексу облегчение: яркий свет раздражал его, ведь в темноте было что-то созвучное с его порочной жизнью. Как обычно, он направился в единственное место, где находили приют такие забытые отбросы, как он. В небольшой квартире Стаса собиралось множество людей, и никому не было дела до того, кто чей сын, кто богат, а кто беден; там не нужно было задумываться о серьезности разговоров, а тем более о правильности слов. Можно было смеяться весь день, вести себя, как последнее животное, и никто не собирался учить тебя жизни. Единственным, что имело значение, были таблетки и алкоголь. Квартира Стаса находилась в ветхом доме на окраине неблагополучного района, где обитали те, чья жизнь давно летела в пропасть. Зато там почти не было полиции и «нормальных» людей.

Алекс поднялся в квартиру и постучал четыре раза, сделав паузу после первых двух ударов. Он снова усмехнулся странной задумке приятеля – ведь если бы это были полицейские, они бы не стали стучать, а просто вышибли бы дверь к чертям.

– Здорова! – Стас, открыв дверь, протянул руку, и парни поприветствовали друг друга, хлопнув ладонями. – Что-нибудь есть?

Мажор молча вытащил из кармана пакетик с таблетками, оставшийся с прошлой ночи, и передал его приятелю.

– Спасибо, дружище! Ты лучший. Заходи…

Парень прошёл в единственную почти пустую комнату, где на маленьком диване обнималась парочка. Он плюхнулся рядом, надеясь, что они уйдут, но никто из молодых людей даже не обратил на него внимания. Алекс устало откинул голову на спинку дивана и уже собирался выставить гостей силой, как вошёл Стас.

– Ну что, мой побитый жизнью друг? Кто это, отец? – спросил приятель, указывая на его разбитое лицо.

– Он давно меня не трогает. Нарвался в клубе. – Мажор сжал в руке пару таблеток, вспоминая свои приключения и размышляя о том, что сделает в следующий раз, когда ему будет всё равно. Убьёт кого-то? Или погибнет сам, как предсказал отец? – Стас, скажи, ты мог бы… ударить девушку?

Приятель задумчиво посмотрел на парня.

– Не знаю, братан. Всё зависит от того, как сильно она провинилась. Честно говоря, я предпочитаю проводить с девушками время немного по-другому. – Стас рассмеялся, и Алекс поддержал его измученной улыбкой. – Хотя, если она окажется страшной, как ведьма… тогда, возможно, и не жалко.

Теперь они расхохотались еще громче.

– А если это незнакомая красавица, а ты под кайфом и тебе кажется, что она… хочет тебя?

К удивлению Алекса, друг внезапно посерьезнел.

– Слушай, я, конечно, не святой, но до такого еще не опустился. Считаю… последним делом домогаться до девчонок. Ещё и силой… – приятеля даже немного передернуло, и мажор почувствовал себя ещё паршивее, чем минуту назад. – А почему ты спрашиваешь?

– Да так… Просто интересно, что ты об этом думаешь. Я, кстати, с тобой согласен.

Алекс устроился поудобнее. Ему хотелось скорее избавиться от своих мыслей и заснуть, почувствовать, как тело становится невесомым, а голова превращается в огромную планету, принося долгожданное облегчение.

Открыв глаза, парень закашлялся от густого дыма. Трое курильщиков, обнажённые до пояса, сидели за столом и громко спорили, играя в карты. Алекс осознал, что лежит на полу, а под ним лишь старый пыльный матрас и куча тряпок. В углу, на таком же матрасе, спала полураздетая девушка, прикрытая одеялом до пояса. Алекс закрыл глаза и тяжело вздохнул, что снова вызвало приступ кашля.

– Чёрт возьми! Зачем так накурили?!

Медленно и неуклюже он поднялся на ноги и направился к яркому дневному свету, который ослеплял глаза.

– Открой окно, – буркнул лохматый парень с дымящейся сигаретой во рту.

– Спасибо за совет… – Мажор распахнул скрипучие створки, и холодный воздух хлынул в комнату. Голова закружилась, заставив его опереться на облупившийся подоконник. Лишь теперь он ощутил, насколько удушливый запах стоял внутри. Чувства нахлынули бурным потоком: жар и холод атаковали одновременно, во рту стало сухо и противно, и Алекс был уверен, что сейчас выглядит как зомби из фильма ужасов. Переживая это уже не впервые, он неизменно уповал на новое облегчение, которое помогало ему оставаться на плаву. Сейчас его состояние давало лишь слабую надежду на то, что удастся вернуть жизнь на верный путь, а в голове без конца мелькали мысли о девушке из клуба. – Где Стас? – бросил он в толпу ребят, продолжавших курить.

– Пошел за едой, – ответил гость с выступающими скулами и впалыми глазами, стряхивая пепел в ржавую консервную банку.

– А почему мы не помогаем?

– Он к сестре пошел. Она бы нам не обрадовалась.

– В самом деле… – проворчал Алекс. – Еды точно бы не дала.

Девушка с родным братом не особо ладили. Однако, похоже, родственная любовь в ней всё ещё жива, раз она продолжала передавать Стасу пакеты с едой, прекрасно понимая, что кормит целую квартиру отбросов. А вот их родители относились к этому иначе – узнав о таком, они, пожалуй, не задумываясь, завернули бы ему бутерброд с ядом. Бедные люди и слышать не хотят о сыне, будто его никогда не существовало.

Алекс вошел в кухню и залпом осушил бутылку воды, стоявшую на столе. Найти часы в этом доме было задачей не из легких, но он уже привык, что к обеду солнечные лучи падают в центр комнаты, заливая светом обшарпанный пол.

Желудок болезненно сжимался от голода, но ждать Стаса, который сейчас изо всех сил выпрашивает у сестры еду, было бы проявлением эгоизма. Ведь он сын влиятельного и богатого человека, и незачем обременять утопающего парня. Если бы не голод, Алекс вообще не приходил бы домой. К тому же, он не хотел, чтобы отец случайно наткнулся на это место и лишил остальных их убежища. Поэтому иногда приходилось показываться губернатору на глаза. Хотя, скорее всего, тот и не стал бы искать.

Отвергнутая

Душные аудитории, пять пар подряд. Ноги уже едва передвигаются по лестнице. Алина спустилась в главный холл, украшенный портретами учёных и преподавателей. Лица на полотнах мягко озаряли жёлтые полукруглые лампы, а за большими окнами бушевал холодный ветер. Погода становилась всё мрачнее. Лето скоро исчезнет, не оставив ни следа: всё чаще ощущался запах опавших листьев и сырого асфальта. Алина направилась вниз по ступенькам к парку, но вдруг остановилась, услышав за спиной своё имя. По коже пробежали мурашки от знакомого голоса. Она обернулась. На пару ступенек выше стоял блондин, чей образ не покидал её мысли последние две недели.

– Кирилл? – Он смотрел на нее сияющим взглядом, засунув руки в карманы чёрной куртки. На фоне мрачного неба он выглядел настолько привлекательно, что напоминал ангела. Казалось, даже порывы ветра нисколько его не тревожили, а лишь ласково трепали белокурые волосы, спадающие на лоб. – Что ты здесь делаешь?

– Зашёл по делу. Тут есть пара знакомых. Алина смотрела на него с немым вопросом в глазах. Он спустился на одну ступеньку, оказываясь почти на уровне её взгляда. – Похоже, мне стоит извиниться за грубость в такси.

– Не нужно. Ты всё ясно объяснил. – У девушки в горле застрял ком, и она слабо откашлялась.

– Я не должен был так себя вести. Извини… Может… Разрешишь угостить тебя кофе? Я как раз давно не заходил в «Маг».

Студентка могла бы отказаться и вернуться домой, чтобы лечь спать в одиночестве в пустой квартире, но ноги так ныли от усталости, что мысль о тёплом кафе неподалёку, горячем кофе и свежей ароматной выпечке наполняла её радостью. Парень легко увлёк её за собой, взяв за руку своей тёплой, мягкой ладонью. Незнакомые чувства переполняли её, и, проведя рядом с ним каких-то пару минут, Алина ощутила долгожданный покой, словно всё это время ей не хватало маленького кусочка пазла.

Они вошли в кафе, и мелодичный звон колокольчика на стеклянной двери поприветствовал их. Помещение было наполнено сладким ароматом булочек с корицей. Тёплый воздух приятно окутал ноги девушки, обнажённые ниже короткой клетчатой юбки. Её наряд идеально подходил для утренней тёплой погоды, но сейчас за окном уже начинал накрапывать дождь. Она устроилась у окна на одном из мягких бежевых диванчиков, стоящих по обе стороны стола, а Кирилл подошёл к стойке и дождался заказ: чай и два пирога с курицей.

– Согрелась? – спросил парень, одарив её доброй улыбкой, когда подошёл к столику. Каждый раз, глядя на блондина, студентка не могла понять, как обычная человеческая улыбка может передавать столько оттенков эмоций.

– Да. Похоже, мы теперь тут застряли, – ответила Алина, кивая на стену ливня за окном, и улыбнулась, несмотря на мучительную усталость в теле и заторможенность мыслей.

– Неплохое место, чтобы оказаться в ловушке. Я бы не отказался остаться тут на пару недель… или месяц… – Когда блондин говорил, его обаятельные черты и ослепительные карамельные глаза словно излучали невидимый свет. От его голоса становилось тепло, даже теплее, чем от уюта этого небольшого кафе. Все проблемы, тревоги и тяжёлые мысли будто бы растворялись в его присутствии. – Ты сегодня ела? А то я помню, что такое универ.

– Да, мы с подругой всегда обедаем вовремя.

– Их глаза пересеклись, и Алина почти физически почувствовала, как от его взгляда в голове вспыхнули искры. – Как учеба? – спросил он после неловкой паузы.

– Отлично… – очнулась девушка, поняв, что нагло рассматривает его, – пока справляюсь. Она смущённо убрала прядь волос за ухо, а Кирилл, не поднимая глаз, слегка улыбнулся, словно мог наблюдать за ней даже не глядя.

– А ты где учишься?

– Уже не учусь. Был студентом инженерного факультета. Сейчас, как ты знаешь, работаю в клубе.

– И как ты попал в клуб?

– Это всё Макс. Он начал заниматься музыкой ещё в интернате, умудрялся совмещать с учёбой. А вообще, клуб – это временно. Хочу найти работу поспокойнее.

Кирилл опустил взгляд, осознавая, что, возможно, никогда не сможет рассказать Алине о настоящей причине своей безработицы.

– Знаешь, я тоже занимаюсь совсем не тем, чего от меня ожидали, – сказала она, и Кирилл вопросительно поднял брови. – Вся моя семья – адвокаты. Даже мой приемный брат. Все были в шоке, когда я выбрала медицинский.

– Могу себе представить… – усмехнулся блондин.

– В конечном счёте, папа сказал, что это мой выбор. Я решила стать психиатром, и мне плевать, чего хотят от меня другие.

– Мой отец был психиатром.

– Правда?

Кирилл утвердительно кивнул.

– Как-нибудь потом расскажу о нём, – отмахнулся блондин, тут же сменив тему. – Немногие способны так точно определиться. Ты молодец. Это здорово, когда семья тебя понимает.

– А… твоя семья…? – Алина замерла, вспомнив, что Кирилл рос в интернате. Но ведь у него должны быть какие-то родственники, правда? – В смысле… – девушка запнулась, жалея о том, что вообще начала этот разговор, но ей было слишком интересно узнать об этом парне.

– Мои родители погибли, – без малейшей тени на лице ответил парень, разливая зелёный чай из белоснежного чайника в такие же аккуратные чашки. – Когда мне исполнилось двенадцать. После этого я оказался в интернате.

– Но у тебя ведь есть другие родственники?

Кирилл спокойно покачал головой. Такие вопросы он слышал слишком часто, чтобы теряться или бояться их.

– У меня были только родители… и… – парень запнулся, уставившись в чашку с чаем. – Мамин отец умер рано, а бабушка тяжело заболела. Долго лечилась, но после смерти дочери так и не смогла оправиться. Умерла через два года. А родители отца… – он вздохнул с отвращением. – Живут где-то далеко, на другом конце страны. Им нет до меня дела. Просто не захотели заботиться… – парень снова умолк, задумчиво уставившись на свои руки, сжимающие ручку кружки. – О… чужом ребенке. Мы даже при жизни отца мало общались.

– Ты… слышал, что в наш институт приехал известный профессор? – начала Алина, заметив, как парень погружается в неприятные воспоминания, и он со смешливым удивлением поднял глаза. – Он набирает студентов на кафедру для обучения, и в будущем они станут его помощниками. Планируется проведение крупного исследования. Мы с подругой очень хотим в него попасть.

В каждом слове студентки звучали уверенность, стремление к успеху и искреннее желание изменить мир к лучшему. И с каждым словом рассказ всё сильнее убеждал Кирилла, что они совершенно не подходят друг другу. Её жизнь, наполненная целями и смыслом, казалась ему недостижимой, ведь он привык нечаянно разрушать любые мечты. Эта девушка была для него слишком «нормальной».

– Здорово… – Парень закатал рукав рубашки, чтобы откусить пирог, и на его запястье показалась яркая татуировка в виде птицы. Второе крыло уходило на внутреннюю сторону руки, лежащую на столе, поэтому Алина не могла увидеть весь рисунок.

– Что за птица? – с интересом спросила девушка.

Блондин застыл. На мгновение он даже перестал жевать. Затем запил остатки пирога горячим чаем и растерянно задержал взгляд на её лице.

– Это… сокол, – ответил парень, собираясь опустить рукав.

– Можно… посмотреть?

– Не стоит, ты можешь испугаться.

– Почему? – Его глаза заметались по её лицу, словно парень пытался решиться на важный шаг. Блондин слегка приподнял уголок губ, снова закатал рубашку и протянул ей руку. Алина осторожно прикоснулась к рисунку, который показался ей настоящим произведением искусства: сокол, раскинувший крылья на запястье мускулистой руки, где каждое перо было выведено чёрными и красными чернилами. Её пальцы скользнули по грубым рубцам, скрытым под татуировкой. – Это что… шрамы? – Было привычно видеть, как глаза человека, увидевшего его рубцы, округляются.

– Я же говорил, что ты испугаешься, – Кирилл убрал руку и натянул рукав.

– Я не испугалась, – попыталась заверить его Алина.

– Однажды произошёл глупый несчастный случай, – объяснил парень, отпивая из своей чашки.

– В интернате? – Блондин слабо кивнул, сжимая розовые губы. Наступила тишина, но не тёплая и уютная, как в начале разговора, а давящая и тяжёлая. Самым печальным казалось напоминание самому себе: ты прекрасно знал, что так будет. – Ты сказал… что нам лучше не встречаться… – вдруг вспомнила Алина. – Это… из-за шрамов?

– Я так сказал? – нахмурился Кирилл, сразу же натянув небрежную улыбку. Девушка растерянно кивнула. Почему-то ей удалось разглядеть лёгкую тень прошлых бед, скрытых за ослепительным взглядом. Но, в отличие от любого нормального человека, который бы тут же сбежал, её интерес только усиливался.

– Ты… боялся меня напугать? – Алина сглотнула и потёрла ладони о шерстяную юбку. – Мне не страшно. У каждого в жизни бывают трудности. И человек в праве переживать их по-своему.

Кирилл застыл. На его лице на мгновение промелькнула серьёзная тень, а в голове бунтовали совершенно противоречивые мысли.

А что, если бросить всё и просто сказать правду? Пусть сама решает, как поступить.

Но страх, засевший глубоко в груди, сдерживал порывы парня.

Глупый кретин! Тебе не на что рассчитывать. Она слишком умна, чтобы связываться с таким, как ты. Слишком целеустремлённая, чтобы позволить разрушить свои мечты.

Кирилл хотел быть честным, но страх лишил его способности говорить. Он резко отвернулся к окну. Там, за стеклом, люди спешили по тротуарам, прячась от дождя под зонтами, а мальчик в синих сапожках весело скакал по лужам, держась за руку молодой женщины.

– Ты в порядке?

– Конечно… Просто я… мягко говоря, проблемный. – протянул блондин. В ярких синих глазах девушки вспыхнули настойчивые вопросы, но его искалеченная душа сковывалась лишь безудержным страхом при мысли, что Алина встанет и выбежит из этого кафе, узнав, кто он на самом деле. Никогда раньше ему не было так тяжело отпустить кого-то. – Безработный парень, бросивший учёбу… Это то, что тебе нужно? Может, тебе стоит обратить внимание на кого-то вроде твоего друга? Точнее, брата.

Кирилла позабавило, как девушка поморщилась от этой мысли. Какая нелепость! Ей даже в голову не приходило рассматривать Юру в качестве пары. Ожидая её ответа, блондин вдруг стал серьёзным, подавив все свои эмоции.

– Юра для меня как брат, – почему-то пояснила Алина. – Между нами ничего быть не может. Мы выросли вместе как брат и сестра. – Блондин расплылся в довольной улыбке. – Почему улыбаешься?

– Не знаю. – Кирилл вновь посмотрел в окно, пытаясь сохранить серьёзное выражение лица, но там уже не было маленького счастливого мальчика, тянущего маму за руку. – Я говорю это не потому, что не хочу узнать тебя. Просто, возможно, тебе лучше не знать меня.