И всё-таки я танцую

– Мы тебя здесь жить не оставляем, – засмеялся шутник, – пару часиков и мы все разойдемся.

Паника овладевала Эммой, она окатила шутника полным обиды и укоризны взглядом и возопила:

– Я – диспетчер! Понимаете, я – диспетчер! – и обращаясь к девушке-спасительнице, тоже почему-то с обидой сказала, – если денег нет, тогда я пошла.

– Ну, иди! – закипая, согласился шутник. – И вы можете идти, – кинул он девушкам, которые растерянно смотрели на свою главную. Они топтались на месте, ожидая развязки этой истории.

– Последний раз предлагаю, – обратился шутник к Эмме, или ты остаешься, и я плачу втрое больше – каждой, или они уезжают все!

Эмма, думая только о побеге, тихо буркнула себе под нос:

– Ладно, вы тут разбирайтесь, а я пошла… – и девушка рванула вон из кабинета. Добежав до конца коридора, она услышала гомон. Оглянувшись, она увидела, что из кабинета вышли все девушки и направились в сторону лифтов. Эмма рванула вниз по лестнице, и через минуту бежала по тротуару прочь от этого ненавистного бизнес-центра, который потом, и по прошествии многих лет, старалась обходить десятой дорогой.

Сказать, что хозяин был сердит, Эмма не могла, – скорей, он укорял ее в непрактичности:

– Глупая девочка, как только жить собираешься? Образованная же девчонка, и такая глупая, – подытожил он.

И только спустя время, Эмма поняла, что не заслужила такой доброты, такого прощения… Надо было гнать, поганой метлой гнать, ссанными тряпками, – гнать, чтобы бежала, не оглядываясь! Чтобы эта образованная и глупая бежала далеко-далеко, подальше от того мрака, в который вгонял ее хозяин.

В тот день Эмма замочила белье и занялась уборкой квартиры. Мать ушла по делам и можно было разгуляться. Девушка включила погромче музыку и принялась генералить. От работы ее отвлек звонок мобильного телефона. Хозяин просил девушку сходить на одну встречу, где ей придется пообщаться с двумя девушками, которые просятся в его контору. Слово «контора» смутило Эмму, – неужели он набирает штат в службу такси? Девушка еще не теряла надежды вернуться на свое рабочее место, тем более, что карту она почти выучила.

– Посмотришь, как они выглядят и потом расскажешь мне. Если нормальные, я дальше сам с ними поговорю. – И, услышав ответную тишину, он объяснил, – я бы сам сходил на встречу, но не в городе пока.

Уважить в такой простой просьбе девушке не составляло труда. То, что хозяин не в городе, она тоже знала, поэтому и терпеливо ждала свою зарплату, которую ей задолжали за две недели. Единственное, чего она не понимала – это критериев оценивания. Впрочем, как и просил ее хозяин, она посмотрит на них, а дальше пусть сам разбирается.

Возле магазина было немноголюдно и заметить двух девушек не составило труда.

– Добрый день, меня просили встретиться с вами, – подошла к ним и заговорила Эмма.

За ее спиной раздался мужской голос:

– Говоришь, просили встретиться? – голос был глуховат и шипел на самое ухо девушке.

Она попыталась оглянуться, но крепкие руки говорящего обхватили ее, не давая возможности пошевелиться. Из-за плеча Эммы, касаясь лица девушки, вынырнула его голова. Это был мужчина лет сорока с наглым взглядом, который обычно принадлежал людям, уверенным в своей безнаказанности. Обидчик заломил руки девушки за спиной и подтолкнул ее вперед:

– Давай, пошла, расскажешь в отделении, кто тебя просил встретиться.

Рядом нарисовался еще один мужчина, с которым они на пару отпускали колкости по отношению к Эмме. Девушку посадили в машину и отвезли в отделение милиции. Там сразу приступили к допросу. И первым, что потребовалось от Эммы – назвать имя босса.

Девушка была чрезвычайно растеряна, – сначала ее, как преступницу, вели с заломленными за спину руками перед всем народом, теперь в отделении пытают, не давая даже позвонить матери. Хотя, звонить матери она, как раз-таки, и боялась. Эмма поняла, что попала в передрягу, из которой очень непросто будет выбраться. Девушка рыдала на весь кабинет, не веря, что это она сидит на стуле перед грозными сотрудниками министерства внутренних дел. Впрочем, один из сотрудников как-то быстро подобрел и, подавая Эмме стакан воды, сказал:

– Слезы тебе не помогут. Расскажи все, как есть и мы тебя сразу отпустим.

Девушка взяла трясущимися руками стакан с водой, отпила добрых полстакана и, доверчиво глядя на доброго милиционера, глотая слезы, призналась:

– Я не знаю, как его зовут. Он назывался Васей. Потом сказал, что, на самом деле, он не Вася.

– Ну… что ты с нас дураков делаешь? – с грустной полуулыбкой сказал «добрый».

– Я правда не знаю! – возопила Эмма. – Про себя мы его называли просто хозяином.

– Кто это «мы»? – ухватился за информацию злой милиционер.

– Ну, мы – диспетчеры, – стараясь не встречаться взглядом со «злым», ответила Эмма доброму милиционеру.

– Много вас – диспетчеров?

– Всего четыре, – простодушно ответила Эмма.

– Расскажи все, что знаешь про босса, – обратился к ней «добрый».

Как оказалось, Эмма знала совсем немного, а, если честно, совсем ничего. Она не знала ни его имени, ни места жительства, она не имела ни малейшего представления, где находится помещение, куда она передавала заказы. Она даже не знала имени девушки, с которой ежедневно общалась по телефону.

– Да, нехорошо получается, – с сожалением вздохнул «злой», и превратился в доброго, понимающего милиционера. – Понимаешь, мы тебе здесь не враги. Ни ты, ни другие диспетчеры нас не интересуют. Нам босс твой нужен. Когда ты последний раз видела его?

– Недели две назад, – не думая, ответила девушка. Она точно помнила день последней выплаты зарплаты, потому что последующих выплат больше не поступало.

– Как-то нехорошо он с вами поступил, не находишь? – заметил один из милиционеров, которых Эмма больше не классифицировала на доброго и злого, потому что они оба стали добрыми. – У вас у всех семьи, кушать что-то надо, а он тупо кинул вас.

– Нет, – искренне возразила Эмма, – он просто не в городе.

– Конечно, не в городе, – заржали они. – А знаешь, почему он не в городе? Потому что от нас ныкается, не хочет сотрудничать по нашим правилам.

У Эммы все смешалось в голове. Выходит, они знают его и даже сотрудничали раньше? И тут они показали ей несколько фотографий хозяина, на которых он был изображен в помещении, похожем на сауну. На фотографии были еще другие люди, но их лица были зарисованы фломастером.

– Смотри, он? – с какой-то торжествующей улыбкой спросил милиционер.

Эмма сделала вид, что присматривается к лицу на фотографии, соображая, что ответить.

– Ладно, не корчи из себя «надежного друга», – сердито сказал «бывший злой», снова превращаясь в «злого настоящего». – Значит, расклад такой: ты вспоминаешь все о своем боссе, даже то, что тебе кажется неважным. А мы тебя выпускаем. Не захочешь сотрудничать, пойдешь в клетку. Мы имеем право трое суток тебя здесь держать, до выяснения личности. Или кто-то может твой паспорт привезти? С кем ты, кстати, живешь?

– С мамой живу, – слезы снова покатились из глаз девушки. – Но мама уехала, будет через несколько дней.

– Вот и хорошо, значит будешь три дня куковать здесь. Пойду позову начальника отделения и будем тебя оформлять.

Через время в кабинет зашел начальник отделения и, похожий на злую обезьяну, начал «плясать» вокруг Эммы, обходя ее стул по кругу и рассматривая девушку:

– Ты что, тварь, думаешь, будешь богиней в камере?! Тебя там за день сломают! – начальник отделения безбожно матерился после каждого слова. – Будешь в камере знаешь кем? Розовой пантерой! В курсе, что такое розовая пантера? – продолжал он психологическую пытку. – Знаешь, спрашиваю?! – свирепел он.

– Нет, – едва шевеля губами, прошептала Эмма.

– Вот и узнаешь! Будешь дарить любовь какой-нибудь девке, которая тебя выберет. Ты пробовала уже с девками? – насмехался он.

Эмма поняла, что лучше отвечать, и снова шепотом сказала:

– Нет…

– «Нет», – повторил он, – и правильно, не для тебя это. Вижу, ты неплохая девушка, – в одну секунду подобрел начальник отделения.