Подмена

– Почему?

– Потому что это не ребенок.

– Да? А кто же?

– Подменыш, – беззвучно шепнула старая гадалка.

– Что?

Капитан Хиббит отодвинулся и заглянул ей в глаза.

Роза Иоанновна выпрямилась и значительно кивнула.

На лице капитана отразилась сложнейшая гамма чувств – от недоверия до брезгливости.

– Та-ак, – после некоторой паузы протянул он. – То-то мне показалось… Ладно, пусть они отойдут. Сбежать все равно не удастся. А с вами, мадам, мы поговорим. Присядьте, пожалуйста, – он повел рукой в сторону скамьи. – И поведайте, ничего не скрывая – как вы узнали?..

* * *

Силы судьбы и впрямь благоприятствовали Розе Иоанновне и Мите Бранникову в их опасной дилетантской затее.

Досадная помеха в лице явившегося невесть откуда заступника оказалась, как выяснилось очень скоро, настоящим спасением для обоих, даже не подозревавших, в сколь темное колдовское дело они впутались. Ибо этим лунным вечером в сквер на углу Дивенской улицы забрел – случайно на первый взгляд – самый нужный для них человек. Не только профессионал, способный справиться с любыми темными делами. Но еще и любящий отец, для которого слово «подменыш» прозвучало, как удар гонга на боксерском ринге…

Случайностей в мире не бывает – утверждают мудрецы, и надо думать, они знают, о чем говорят.

Около часа тому назад у капитана квейтанской разведки Кароля Хиббита, уроженца Земли, но подданного (на протяжении вот уже десяти лет) иного, волшебного мира, произошел крайне неприятный разговор с женой, и из дому в этот вечер он вышел без какой-либо особенной цели. Так, пройтись и успокоиться, а заодно дать время остыть и Веронике.

В третий раз за пять лет их совместной жизни он услышал сегодня предложение развестись.

Оно не испугало его и не опечалило – капитан попросту не воспринял сказанное женою всерьез. Как и в предыдущие два раза. Он и впредь не собирался придавать значение таким предложениям. В некоторых отношениях капитан Хиббит был довольно консервативен и старомоден. Он хранил верность жене и намеревался сдержать свое обещание не расставаться с нею до гробовой доски. И все-таки слышать подобное было чертовски неприятно, и, выйдя из дому, он совсем не прочь был сорвать на ком-нибудь злость. На ком-то, кто действительно неправ, в отличие от его жены. Тем более, что способа успокоить Веронику он пока не видел, и спасительное вдохновение на помощь не спешило…

А началось все с того, что взбунтовалась няня, почтенная пожилая домовица Бекша, вывезенная несколько лет назад капитаном из Квейтакки и прозванная им на земной лад Бертой Никитишной.

После обеда Кароль с Вероникой засиделись за столом, допивая вино и вполне мирно беседуя о старом своем знакомом, кавалере ван Хорне. Тот, как узнал накануне капитан, успел прославиться на всю Квейтакку, изобретя магический «кинематограф» – нечто такое, что оказалось сенсационной диковинкой даже для волшебной страны.

– Конечно, хорошо ему, – сказал Кароль. – Сам себе режиссер, художник, оператор и все до единого актеры в одном лице!

– Как же он это делает? – озадачилась Вероника.

– Как… в том-то и вопрос. Техника перевода мыслеобразов в визуальное состояние – его личная находка, которую ван Хорн пока держит в секрете. Талант, что и говорить! Со временем он вроде бы обещает открыть школу и преподавать эту самую технику. А пока ищет способ записывать свои шоу – чтобы не разыгрывать их каждый раз заново.

– Я не совсем понимаю, – сказала Вероника. – Он что, создает фантомы, которые представляют придуманный им сюжет?

– Именно. Заодно он создает и декорации, и музыку, и световые эффекты, и все остальное, что ему вообразится…

– Потрясающе! – воскликнула его жена. – Хотелось бы и мне так уметь! А то сидишь-сидишь, пишешь-пишешь, стараешься… а потом выясняется, что читатель понял все на свой лад или вообще ни черта не понял… Нельзя ли нам как-нибудь побывать на его представлении?

– Можно, – сказал Кароль. И мрачно добавил: – Только если я вдруг увижу среди его персонажей тебя, предупреждаю сразу – продолжения кина не будет.

– Ай, брось ты! – смешливо отмахнулась Вероника. – Он наверняка меня уже забыл…

Тут-то в столовую и вошла разгневанная Берта Никитишна. И с порога заявила, что коли хозяин хочет, чтобы дочери его читали на ночь, пусть отныне и вовеки делает это сам. Потому что вчера и позавчера малышка не давала ей покою до полуночи, утверждая, что папа читает гораздо лучше и вообще разрешает не спать, пока глазки сами не закроются!

Кароль снисходительно улыбнулся.

Видимо, именно эта улыбка и вывела из себя Веронику, которая давно уже была недовольна тем, как он балует дочь.

Жена демонстративно молчала, пока он успокаивал няньку. Но едва за Бертой Никитишной закрылась дверь, она тут же припомнила мужу два велосипеда, купленные дочери за одну только последнюю неделю. Данное им девочке разрешение попечатать на компьютере, в результате чего полетели к черту ее, Вероникины, двухмесячные труды. И наконец яблоко, брошенное Алисой в старшего брата за то, что тот выставил ее из своей комнаты, когда к нему пришли друзья.

– Это же кошмар какой-то! – сказала Вероника, и, наверное, она была права.

Только вот поделать с собою капитан ничего не мог.

Алиса Каролевна Хиббит, которую он называл не иначе как «королевной», стала его гордостью и величайшим сокровищем с того самого мгновенья, как появилась на свет. Сердце его таяло от умиления, когда он видел обращенный к себе доверчивый взгляд ее глазок-вишенок и брал в руки крохотные ручонки с тонкими пальчиками. Он мастерил из ее пушистых каштановых волосиков забавные прически, одевал дочку в лучших магазинах, катал ее на спине, кормил с ложечки и умирал от страха, стоило ребенку кашлянуть. Нанятая им няня имела такие рекомендации, что вполне могла бы ухаживать и за какой-нибудь настоящей принцессой. Сам же он, чтобы не расставаться с дочерью, пошел на величайшую жертву – отказался от любимой работы…

Впервые он услышал от жены предложение развестись вскоре после рождения Алисы.

– За целый год я видела тебя раз десять, не больше, – сказала тогда Вероника. – Я понимаю, тебе нравится носиться по мирам, раскрывать заговоры, выслеживать убийц и вообще по-всякому развлекаться – с риском для жизни. Но мне-то каково? Всегда одна, с двумя детьми на руках, пишу исключительно по ночам…

– Перебирайся в Квейтакку, – ответил на это капитан квейтанской разведки. – Я ведь уже предлагал. Там у тебя будет все…

– Кроме опять-таки мужа, – перебила Вероника. – Ты же не бросишь работу. И потом, я уже объясняла тебе, почему не хочу в Квейтакку. Я – обыкновенный человек, и как мне жить среди сплошных магов? А главное – о чем писать? Это здесь мои сказки интересны читателю. А там они станут былью. Квейтанцев я могу заинтересовать только книгами о земной жизни. Но до такого полета фантазии я еще не доросла, извини!

– Как же ты думаешь жить, если мы разведемся?

– Точно так же, как и сейчас, – сказала она. – Разве что не буду больше беспокоиться о тебе.

– Неужели?

Вместо ответа Вероника расплакалась, и капитан немедленно принял решение подать в отставку. Жизни без жены и дочери он себе не представлял…

Уход в отставку, однако, оказался не слишком простым делом – разведывательное управление Первой Лучистой армии никоим образом не желало терять ценнейшего из своих сотрудников. Это, конечно, весьма льстило Каролю, но, увы, изменить решение он не мог. И после долгих уговоров, объяснений и споров обе стороны пришли к компромиссу, более или менее устроившему всех. Отставки капитан Хиббит не получил. Он получил назначение на должность постоянного наблюдателя в Петербурге и мог отныне служить квейтанской разведке, не разлучаясь с семьей. Взамен, поскольку этого назначения его начальство добилось не без труда – в Высоком Совете многие слышали о неодолимой склонности капитана Хиббита пренебрегать установленными законами, – управление оставило за собой право призывать его на помощь в особо трудных случаях. Каковое обстоятельство в глубине души немало радовало Кароля…

Новая работа оказалась куда скучнее прежней. Никаких иных миров, почти никаких приключений… Единственное, что требовалось от капитана в качестве наблюдателя, это быть в курсе всего происходящего в городе – как на бытовом, так и на магическом уровне – и докладывать Волшебной Страже о нарушениях энергетического баланса силы. Ибо даже борьба с нарушителями этого баланса, пусть и самыми мелкими, в его обязанности уже не входила. То было делом Стражи.

Капитан Хиббит развлекался, как мог. Он устроился внештатным журналистом в какую-то газету, перезнакомился со всей пишущей и снимающей братией города, являлся в числе первых на места всех событий, посещал театры, выставки, светские рауты и деловые конференции и действительно знал все, что происходило в Петербурге. Несколько раз он все-таки позволил себе самостоятельно разобраться с нарушителями энергетического баланса, из-за чего и лишился пожалованного ему было звания кавалер-майора и так и остался капитаном… Между делом он подружился со своим пасынком, старшим братом «королевны» Алисы, и потихоньку готовил Максима к поступлению в МГИМО, намереваясь сделать из него выдающегося дипломата, возможно, даже будущего земного посла в Квейтакке. И, разумеется, просвещал ненаглядную дочку, водя ее по музеям и зоопаркам…

– …Потакаешь ее капризам, все разрешаешь, а потом убегаешь невесть куда, а мы – расхлебывай? – продолжала Вероника. – Тебя нет дома целыми днями, да и ночами порой не бывает… я уж не знаю, что и думать!

Кароль поморщился.

…Во второй раз жена его заговорила о разводе вовсе по пустячному поводу. Случилось так, что некая девица из журналистской братии прониклась вдруг внезапной страстью к обаятельному «коллеге» и принялась откровенно преследовать капитана Хиббита, в чем он, разумеется, был не виноват ни сном, ни духом. Вероника, однако, измученная бесцеремонными визитами и телефонными звонками девицы, так не считала, и во имя благополучия семьи Каролю пришлось положить сему преследованию конец, угостив назойливую поклонницу бокальчиком отворотного зелья…

И вот теперь гроза грянула в третий раз.

Вероника разошлась не на шутку.

– Я так больше не могу, – решительно заявила она. – Девочка превращается в маленького домашнего тирана, и не замечаешь этого ты один. Все остальные – и я в том числе – от нее уже стонут!