Последний свет

– Вот, смотри, – Сева протягивает толстую до конца наполненную картонную папку для бумаг, – Это документы с прошлого расследования. Там всё, начиная с протоколов и заканчивая фотографиями мест преступлений. Естественно ксерокопии.

– Не слабо, – он развязал папку, откуда посыпались бумаги, которых было явно больше, чем она могла вместить.

Сева продолжал, не обращая внимания на рассыпавшиеся бумаги:

– Пять человек пропало безвести, только вещи двоих удалось обнаружить. Их нашли грибники в лесу. Школьники отправляются за материалом по биологии и не возвращаются. А школьные ранцы так и остаются лежать под деревом.

– Дикие звери? – Евгений развернул фотографию, на которую смотрел уже несколько минут, с изображением растерзанного тела на берегу реки. Только по остаткам одежды можно было догадаться, где была голова, а где должны были быть ноги.

– Нет. Тело было вынесено приливом после дождя. Вначале им занимались водные падальщики, а на берегу уже вороны и собаки, поэтому это все что осталось. С лица снята кожа, причем очень аккуратно, остались видны следы скальпеля или очень острого лезвия. Удалось установить, что ноги и руки, хотя до нас дошли почти полностью съеденными, переломаны в местах сгибов суставов, явно с целью обездвижить жертву. Число ножевых ударов точно установлено не было, приблизительно от шестидесяти до семидесяти. На том, что осталось от ног, была намотана веревка, не привязана. Видимо был груз, который удерживал тело на дне, но из-за дождя течение усилилось и сорвало его с места.

– Личность установлена?

– Да, Денис Шультс, тридцать восемь лет, не женат, работал помощником менеджера по сбыту агрегатной техники. Квартиру снимал, хотя родственники живут в этом же городе.

– А это? – он протянул Севе следующую фотографию. Тело висело на ветке дерева. Полуобнаженная немолодая женщина, глаза закатаны, язык вывалился черным кляпом. Трупные и грязевые пятна покрывают все тело и лицо.

– Анна Петровна Смагина, пятьдесят два, школьная учительница географии. Найдена на окраине леса со стороны реки. Дерево было лишено всех лишних веток, по словам специалистов бензо или электропилой, его подготовили специально как виселицу, оставив всего лишь одну горизонтальную крепкую ветку. Вокруг выжженная земля от костров. Если их скрепить линиями, то как-раз-таки получится звезда Давида. Шесть костров, жертва в центре. Ноги и руки переломаны также как и у предыдущей жертвы. Вот, смотри, а это, к сожалению, всё что осталось от третьей, – Сева показал на следующую фотографию. Нога в кроссовке, обрывается на уровне колена. Синевато-сиреневого цвета, на конце большая масса запекшейся крови. – Геннадий Иванов, сорок пять, грузчик, жена бросила, трое детей, пил. Хорошо, что организация, где он работал, заставляла всех проходить медосмотр. У них были образцы его крови, благодаря которым и удалось установить личность. Они подавали заявление о пропаже какого-то незначительного работника. Вот так всё четко и сложилось.

– Получается всего три трупа и пять без вести пропавших. Двое школьников, их опознали по рюкзакам, а остальных как установили?

– В этом то и дело, что неизвестно кто из них стал ненайденной жертвой, а кто просто куда-нибудь втихую свалил. Тем более учти то, что таких людей как наш Геннадий вообще никто никогда искать не будет. Нам повезло, что у них на складе что-то пропало. Люди не привыкли обращаться за помощью, тем более они не доверяют органам. Они пытаются всё решить самостоятельно, надеясь на себя и уповая на господа. В основном ищут молодых. Поступило заявление о пропаже двух студентов, которые не вернулись с пикника из леса. Поехали довольно-таки большой компанией. Выпивка, девочки, шашлыки. По словам друзей, отлучались по природной нужде. Народу было много, все жутко пьяные, то что этих двоих нет, никто и не заметил. Только через день, когда родители кинулись искать своего сыночка, обнаружилось, что не все приехали. Николай Гуляев и Петр Васильев, по двадцать одному году, геофак. А первой пропала Алина Медина, шестнадцать лет. Поскольку это было первое такое заявление, ему не придали особого значения. Ну, что можно было сказать, загуляла девочка, даже тётка с матерью это предполагали, не в первой им видно.

– А с каким интервалом происходят преступления, включая и пропавших?

– У меня на этот счет своя теория есть. Первое заявление гласит, что девочка не пришла домой в субботу 24 июля. Студенты, получается, пропали ровно через две недели, 7 августа, а школьники с ранцами еще через две недели, 4 сентября. Денис Шультс не вышел на работу после выходных в середине июня, т. е. это могло произойти вполне 12 числа. Смагина была дамой одинокой, поэтому пропажи никто не заметил. Школьные каникулы, учителя тоже отдыхают, соседи думали, что она уехала куда-нибудь. Последний контакт произошел на выпускном, она провожала часть девятиклашек в пэтэу, возвращалась домой с цветами, её видела соседка. Куда потом ходила не известно. Можно предположить, что это и случилось 26 июня, в день выпускников, тогда разница между всеми событиями получается четко в две недели.

– А нога? Когда пропал владелец ноги? Вы ж его личность уже установили, Геннадий, кажется.

– Давно. Это старый случай, её еще весной нашли. Семья собаку выгуливала на старом стадионе, что за городом, и собачка им притащила. Протокол от 20 мая. Результаты анализа сказали, что пять-семь дней. Вполне возможно, что в субботу, 15 мая.

Евгений все это время синхронно кивал, вчитываясь в привезенный ему материал. Некоторые бумаги он откладывал на ручку кресла, на котором сидел.

– Насколько я понимаю, жертвы ничем не связаны, – сказал он, – совершенно разные образцы представителей нашего вида, совершено ничем не похожие друг на друга. Следов сексуального насилия нет, корыстных мотивов тоже, в основном их можно назвать бедными, чем теми, у кого можно что-то взять. Убийства отличаются особой жестокостью. Вполне возможно, что были совершены ради удовольствия. Убийство ради убийства. Может это соревнование, кто больше замочит, – он улыбнулся и вернул папку, оставив у себя часть ксерокопий и фотографии, – Если верить твоей теории, – он пролистывал календарь на сотовом назад, – то, что тогда с пропусками? Вот, например, 21 августа и 10 июля. Либо наши маньяки убивают раз или два в месяц, – Евгений поднял указательный палец, акцентирую я этом внимание, – в зависимости от погоды, либо эти тела ещё не найдены. Сегодня 16 сентября и, надо предположить, что ровно через два дня кто-то умрёт. Если твоя версия имеет под собой хоть какие-нибудь веские основания, советую принять меры. По крайней мере, не выпускать молодёжь за город.

– Меня не послушали, это бесполезно.

– Но ведь никто не может быть уверен, что люди были убиты в тот же день, когда пропали. Убийства, как ты сказал, готовились заранее, жертвы обездвиживались, сучья срубывались, не могли же они оставлять похищение жертвы для забоя на последние моменты. Нет. Тут уж лучше заглянуть в лунный календарь.

– У меня есть, я тебе потом дам. Меня очень заинтересовало расположение костров, в этом я увидел ритуальный характер действий.

– Сев, костры горели по кругу, их просто оказалось шесть штук. Они наверно сами об этом не задумывались. Да и зачем было именно ломать конечности, неужели нельзя было просто связать?!

– Об этом мы их обязательно спросим, когда найдём. Я забронировал билеты на завтра. В четыре вылетаем, в восемь будем на месте. Остановишься у меня.

– С точки зрения траты ценного времени, рейс выбран не экономно. Мы прилетим поздно вечером и придётся дожидаться утра, надо было бронировать на вечер или раннее утро.

– Утром у меня ещё есть дела. А ты не изменился. Не волнуйся, зато мы хорошо поужинаем, отдохнём. Я оставлю папку тебе, может, выудишь ещё что-нибудь ценное. Завтра сделаю контрольный звонок в два, а в половину четвертого буду ждать в аэропорту.

– Хорошо, Сев. Только еще кое-что очень важное. Согласия на расследование этого дела я еще не дал.

– Ты что, шутишь? – он затряс руками, показывая на пол, и выкатил глаза, уставившись на него.

– Шучу, успокойся, – Евгений положил руку ему на плечо и, проводив до двери, с довольной улыбкой добавил, – ты меня заинтересовал. Думаю, это будет интересный отпуск.

В иллюминаторе видны перистые облака, которые, сталкиваясь с твёрдым и быстрым корпусом самолёта, превращаются в туман. Только когда самолёт набрал нужную высоту, этот туман отступил, оставив внизу пенистое ватное море.

«Зачем я туда возвращаюсь? Помочь в расследовании? Но почему именно я? Статуса лучшего сыщика я за собой не замечал. Тем более, если бы органам действительно нужна была помощь, они бы обратились в министерство официально. А так мне ещё придётся просить разрешение на участие в деле. Как-будто мне это больше всех надо. Первый отпуск за пять лет и как я его проведу? Расследуя сеть загадочных похищений и зверских убийств. Сколько лет я там не был? С похорон бабушки прошло восемь лет, всего лишь восемь лет, а кажется что целая вечность. Севка помогал тогда на похоронах, уже тогда из друзей и одноклассников оставалось человек десять. Интересно, Наташка всё ещё там живет? Надо было всё-таки забрать её с собой. Попытаться уговорить. Дикая амазонка, не любившая город, проводившая большую часть свободного времени в лесу. Вот и надо было быть дикарем, схватить на плечо и унести в свою берлогу. А может, её уже и в живых нет, с её-то тягой к приключениям, она должна была стать одной из первых жертв этих маньяков, или одной из них, что тоже не удивит. Было бы неплохо случайно встретиться»…

– Выпьем за возвращенье? – Сева приблизил своё лицо так близко, как-будто хотел прочесть в его глазах мысли.

– Я на лету не пью.

– Жаль, а я выпью. Нервничаю в полёте. У них не плохой коньяк, Просковейский, помнишь, на выпускном бутылку такого мы спрятали под столом?

– Ага, только нам не запрещали пить.

– Только шампанское. А мы мешали его с коньяком. Ох, как же после этого хотелось умереть.

– Всё что нельзя захватывает. И не столько самим происходящим, сколько сознанием того, что ты нарушаешь. Запретный плод слаще. Очень большая часть преступлений, особенно на сексуальной почве, совершается под этим девизом.

– А я в изнасиловании вижу исключительно корыстные цели. А именно, воспользоваться чужим телом для достижения своих личных целей – удовольствия, и не заплатить. За секс то тоже нужно платить.

– А наказанием платить не надо? – Евгений немного приподнял одну бровь и искоса посмотрел на Севу.

– А наказание наступает не всегда.

– В этом мире за всё надо платить. Особенно за красивое и молодое. И не только мужчинам, пожилые дамы тоже платят парням помладше за то, чтоб те были с ними.

– Мир продажен и жесток. А мы, – Сева вытянул руку вперёд, – герои, защищающие маленьких девочек от грязных ненатрахавшихся свиней, которые хотят воспользоваться ими бесплатно.

– Можно подумать, если он потом ей сунет пачку денег, то дело примет другой характер.

– А это уже будет называться мировая, – на последнем слове Сева громко рассмеялся и Евгений без колебаний поддержал его, потому что без циничного юмора его работа приняла бы тяжёлый желчный характер. Немного задумавшись над словами друга, он спросил:

– Ты относишься к тем цивилистам теоретикам, которые утверждают, что тело человека попадает под вещное право, т. е. является вещью, которой мы вправе владеть, пользоваться и распоряжаться на тех же основаниях, что и другими материальными вещами.

– Совершенно точно, – утвердительно кивнул и самодовольно улыбнулся Сева. Он был рад, что его слова подтверждаются целой теорией в правовой науке.

– Но это только у цивилистов и только в теории. Как только это переходит в практику, то сразу же переходит к нам. Как они интересно расценят такое: молодой здоровый человек, не важно какого пола, добровольно, на основе своих законных прав на своё тело отдаёт, или точнее передаёт, его тебе во временное пользование, пусть даже и безвозмездное. Но оказывается несовершеннолетним – тебя сажают. Или вот, оказание услуги, обычный гражданский договор. Вы договариваетесь о предоставлении сексуальных услуг. Всё обговариваете, особыми условиями будет цена, место, время. Все согласны, все рады. Но это проституция – вас наказывают. И дальше в том же духе.

– А как же любовницы и секретарши, которые спят с толстыми противными дядьками и своими шефами, явно не ради удовольствия, а за подарки и премии? Почему их нельзя назвать проститутками?

– Дело в признаках субъективной стороны. У секретарши, которая спит со своим шефом ради повышения зарплаты, будет личная жизнь, а у секретарши, которая приводит ему своих подруг и получает за это отдельно в конверте – будет двести сороковая – вовлечение.

– Ну, правильно, всё коммерция, только одни получают за это деньги, а другие – сроки, – Сева рассмеялся, по его покрасневшему лицу было видно, что он уже достаточно выпил.

– Не переступить порог, охраняемый законом, это самое главное. Не попасть под эксцесс в своих действиях. Любой поступок, любое действие легко может перерасти в преступление. Поорать друг на друга матом или оскорбить в официальной обстановке. Дать леща или свернуть шею. Поприставать, ущипнуть за задницу или изнасиловать. Поиграть в сатанистов, рисующих знаки на земле и не дающих спать соседям по ночам громкой музыкой или приносить людские жертвоприношения.