Сантехник

Однако я своего брата по несчастью не могу так просто приговорить к выводу в расход.

Единственно родственную душу здесь, последнего знакомого по прошлой жизни, такой теперь прекрасной, только оставшейся непонятно где.

Пока еще не могу даже ради спасения своей жизни, не набрался еще необходимого количества негативных эмоций и болезненных ощущений. Да и сердцем не очерствел окончательно, как личность из гуманного общества.

То есть может и не такого уж и гуманного, только это смотря с чем сравнивать. Вот эти страшные рыла в паре сотен метров отсюда не дадут соврать, они про гуманность еще ничего не знают и не слышали никогда.

Однако могу быстро до этого состояния психоза дойти, если еще пару дней тут проведу в страхе постоянном и жажде невыносимой.

Мелькнуло даже в мозгу видение, как я откровенно сходя с ума от жажды, подвешиваю за задние лапы Мурзика на кустах, перерезаю ему горло сапожным ножом и бережно сцеживаю в бутылку его кровь, которую потом жадно пью, размазывая ее по обезумевшему лицу.

– Бр-р-р! Ужас то какой! Чур меня! И придет же такое в голову! – отмахнулся я от такого видения, крестясь.

Снова прильнул к подготовленному месту в кустах и увидел, что колонна местных всадников, однозначно уже опознаваемых как воины, почти добралась до стоящих колонн. Однако ближе двадцати метров никто к ним не подъехал. Все остановили своих коней в сторонке, если можно этих крокодилов так назвать и спешились в ожидании чего-то.

Видно, что место серьезное именно для этих существ, никто не шутит и не смеется, хотя может они и не умеют это делать в принципе.

Все же не ящеры, просто цветом кожи схожи с рептилиями, сами такие похожие на людей прямоходящие существа, легко одетые и с оружием в руках. Одни мужики кстати, похоже по внешнему виду, что воинский отряд без баб двигается куда-то по своим явно нехорошим делам. Что-нибудь типа убить и зарезать первого встречного мирного путника.

У всех по две руки и две ноги, голова тоже одна, хвостов еще не разглядеть, так что определенное сходство между нами есть.

У кого короткое копье в руках, у кого что-то на поясе висит, луки почти у всех в седлах на гиенах-лошадях, на теле какие-то штаны непонятного фасона и сплошные безрукавки на теле. Здоровенные руки на виду, вообще фигуры дышат мощью и силой, угрюмые неподвижные широкие рожи предельно сурово, как мне кажется, смотрят на белый свет.

Под густыми гривами длинных черных волос.

Крупные такие нелюди, все весом не меньше меня будут, а то и побольше многие.

Я сейчас даже через свои кусты с выщипанными листьями опасаюсь смотреть пристально на существ, стоящих в добрых ста метрах от меня. Вдруг есть у них свой шаман или кто-то с подобным умением найдется, еще почувствуют меня на вершине кургана.

Чего ждут – не понятно, просто стоят.

Даже сторожевые слезли со своих гиен-переростков и молча вытянулись, тоже повернувшись лицом к колоннам.

Как я вижу, подвинув пару веток с двух сторон.

Я тоже жду, стараясь не дышать. Еще посматриваю на кота, который пока спит в блаженном неведении, что полной миски корма сегодня не будет. Вообще еще сильно повезет, если он сам кому-то на корм не отправится.

И завтра-послезавтра его тоже не будет, да и вообще – никогда. Придется рыжему вернуться в ипостась природного хищника, здорово исхудать и ловить мышей, если он еще не разучился это делать.

Или просто умереть от голода, тоски по хозяйке и еще такому уютному и привычному лотку с наполнителем.

Вот, какое-то действо началось, через толпу нелюдей протолкался один из них в высоком уборе из рогов, хвостов и еще чего-то, отсюда неразличимого. Эту шапку он одевает по дороге, сильно торопясь пробраться вперед.

Шаман, а это оказался именно он, что-то загнусавил на редкость противным, но сильным голосом и начал, активно пританцовывая, продвигаться в район четырех колонн.

Дело это у него не так чтобы сильно быстро пошло, наверно вызывает духов предков, устанавливает с ними плотный и абсолютный контакт, поднимает свой авторитет в глазах племени. Что нужен он местному населению, а без него никак не пообщаться с богами. Минут десять он завывал и подпрыгивал, как подстреленный в задницу аист, исполняя свою соло-партию, видно, что очень старается.

Я уже и смотреть, стоя на коленях, устал, тем более камешки впиваются в ноги, они сразу затекают. Если еще придется быстро бежать, это мне серьезно помешает на старте борьбы за выживание.

Поэтому откинулся на задницу, с этой позиции вижу все толпу в общем, шамана не вижу, только слышу и молюсь про себя, чтобы не встретиться своим в меру симпатичным лицом с этими рылами вплотную.

Если они так богобоязненно относятся к посещению этих колонн, может тогда и на вершину кургана не полезут, оставив мне хороший шанс на спасение.

Наверно тут священное место для них, поэтому точно мне нельзя засветиться именно здесь. Пахнет такое дело вечным проклятием богов или великих воинов, тут захороненных много веков назад, а эти нелюди просто выполнят понятный им приговор высших сил за осквернение святыни.

Правда он очень невелик, этот шанс, если у меня остался всего один стакан воды в бутылке на завтра. А пить уже очень хочется прямо сейчас, просто в горле режет как ножом от постоянного, сжигающего грудь волнения и суровой жары.

Куда идти и где найти источник с водой мне не известно, да и наверняка эта братия, которая мне активно не нравится своим видом, особенно непонятно агрессивными животными, все их знает наперечет в округе.

Значит до воды мне так просто не добраться.

А без нее я просто спекусь, если не найду место с тенью. Даже эти стены построены так, что не дают ни капли тени от проходящего солнца, как мне кажется. Немного только кусты могут составить спасение от жарких лучей, единственный здесь источник тени на обозримом расстоянии.

Точно, что каменные стены специально так построены, чтобы солнце, или что у них здесь имеется, проходило ровно над ними.

Тут я услышал, как сквозь заунывно-тошнотное камлание шамана раздались громкие женские крики, поэтому опять прильнул к своей амбразуре в кустах. Увидел, похолодев внутри себя, как здоровенный нелюдь тащит за собой на длинных веревках за шею сквозь расступившуюся толпу двух пожилых человеческих женщин, истошно кричащих и пытающихся сопротивляться.

Когда он вытащил их за линию, которую никто не пересекает, я разглядел, что руки у них связаны перед собой, на шеях веревка и вид крайне измождённый, они едва стоят на ногах.

Видно, конечно, с моего наблюдательного пункта так себе, однако кое-что молодым еще зрением рассмотреть можно. Разглядеть потеки крови на лицах и выражение ужаса на них же под толстым слоем пыли, женщины пытаются отбиваться, только это у них против здоровенных нелюдей плохо получается.

Тут мне пришлось отвлечься на что-то рыжее на краю зрения, я взглянул и обмер – чертов Мурзик проснулся и уже совсем близко подошел к линии кустов, привлеченный криками снизу.

Наверно, этот дурень думает, что это его хозяйка таким противным голосом зовет на ужин, по которому он соскучился уже.

Только ему еще лень пропихиваться сквозь плотные сплошные кусты, поэтому он раздумывает, как поступить дальше.

– Этого нельзя допустить, чтобы кот пролез через кусты и показался всей толпе нелюдей, – понимаю я отчетливо.

Они точно придут сюда с проверкой, откуда он взялся и нет ли кого-то еще здесь, пусть и не такого оригинально вызывающего окраса.

Поэтому я преувеличенно фальшивым голосом зову его и изображаю, что у меня что-то есть в руке именно для него:

– Кис-кис-кис, Мурзя. Кис-кис, а кто тут хочет кушать?

Подбираюсь к нему на карачках, понимая, что у меня только один шанс, чтобы схватить его и не дать раскрыть пасть в привычном вое негодования.

Пока крики женщин и бормотание шамана помогают мне оставаться не замеченным, нужно кардинально решить вопрос с котом, ибо дальше все может пойти по плохому сценарию с неминуемым переходом в ужасный конец.

Мурзик недоверчиво приближается ко мне, я же спокойно жду, не производя резких движений, даже не смотрю в его сторону, снова выглядывая уже в другую амбразуру через кусты.

Теперь вижу, что одну из пожилых женщин на веревке дотащили до колонн, там ей занялся шаман, он укладывает ее на какое-то ложе резким рывком, она оглушительно кричит, разрывая мне сердце. Вторая тоже надрывается изо всех сил, однако нелюди ничего с ней не делают, разрешают кричать и отбиваться, сколько хочется.

Она даже пинает своего конвоира, который не обращает на это никакого внимания.

Слова я разобрать не могу, да и ясно уже – разбирать их особо незачем.

Это не русский или английский языки, это не наша с Мурзиком планета Земля. Да и в английском я знаю только "здрасьте-до свидания", как нормальный по прошлой жизни сантехник, который никакой ни разу не полиглот.