Иль матери так любят? Я слыхал,
Что песни их, как полог, тихи; эти ж
Твои слова и ласки как вино —
И кожу жгут, и память помрачают.
В лесу вольней. Там любят соловьи
Да мошкара. Там только лани лижут
Детенышей. А человек поет,
Иль молится богам, иль размышляет.
(Уходит в лес.)
Сцена пятая
Темно-сапфирная
Нимфа остается на сцене. Она не может успокоиться сразу и, ломая руки, смотрит вслед Фамире. Но вот издали слышатся голоса, и на орхестру сходит новый хор – покуда непосвященных. Женщины в небридах[6 - Небрида – оленья шкура, служившая одеждой менадам (вакханкам).], с тирсами, плющ и виноградная зелень в волосах, но в движениях еще нет экстаза менад ночи. Они скорее мечтательны.
Хор
Стены белые покинув,
И знобимы, и палимы,
В царство снежных исполинов
Все полями – долго шли мы.
Неба зной, полей роса ли —
В нас желанья не слабели.
Или даром побросали
На рабынь мы колыбели?
Что в палестрах[7 - Палестра – место для гимнастических упражнений.], что на пашнях
Душ мы гневом распалили!
Что оставили домашних
Алтарей без свежих лилий!
Но безумьем пораженных
Манят дальние дубравы,
Луговин завороженных
Тмином пахнущие травы.
Манят в дальнем фимиаме,
Озаренные луною,
Перевитые цветами
Травы, полные росою.
Вакханка
(увидев Нимфу)
Гей… женщина! Не с нами разве ты?
Нимфа
Вакханки вы. Я бога чту другого,
Его спокойно кудри разлиты,
Глубокие глаза глядят сурово.
Вакханка
Он не играет, бог твой?
Нимфа
Что за бред!
Играет – с кем?
Вакханка
С тобой; как наш, как Эвий.
Нимфа
Как лебедь, прям он в радости и в гневе,
И тонок абрис губ: он – кифарэд.
Вакханка
А храм его, жена?
Нимфа
Он в этом доме.
Вакханка
И спит он здесь?
Нимфа
Один, и на соломе.
Вакханка
Вот дивный бог! Он не любовник твой?
Нимфа
Нет, только сын…
Вакханка
И бог, и сын… Ой, ой!
У женщины, как я…
Нимфа