Лучшие рассказы 2016—2022

– Вот оно, значит, как! – удивленно воскликнул я.

– Ладно, – сказал доктор, обращаясь к санитарам, – довольно с меня этого безумца! Уведите его прочь в подземные этажи Пирамиды, где стены каменные и прочные и где у нас содержатся всякие психи и прочие безумцы! Кормить его впроголодь объедками с наших столов, выбивать палками дурь из его башки, пока не сдохнет!

И в этот момент небо за стеклянными окнами Пирамиды озарилось ярким светом и все мы увидели, как в воздухе над Пирамидой завис огромный космический корабль.

– Ну что ж, док, – прокомментировал это событие я, – мои братья прилетели и настало время нам обменяться нашими одеяниями: давайте мне сюда свой халат, док, а на себя наденьте мою смирительную рубашку. Теперь лечить мы будем вас, ибо вы безумны в своих убеждениях!

© Copyright: Иннокентий Сланевский, 2016

Свидетельство о публикации №216090101785

3. БЕССМЕРТНАЯ КАРТИНА

Видения не оставляют меня. Они приходят ко мне снова и снова. Все чаще и чаще. Сначала я вижу какие-то отрывки, но со временем они складываются в одну общую мозаику. И эта мозаика становится мне более или менее понятной. Я только не могу определить, откуда мне все это приходит. С одной стороны, мне кажется, что кто-то или что-то будто пытается достучаться до меня, будто кто-то снаружи стучит в мое тело как в дверь. С другой стороны, я отчетливо слышу чьи-то голоса. Иногда эти голоса разговаривают между собой, а один из них будто бы обращается непосредственно ко мне. Какое-то время мне кажется, что, быть может, я начинаю сходить с ума. Но потом я понимаю, что это не так, и что голос, пытающийся выйти на контакт со мной, желает, чтобы я выполнил какое-то его желание, его волю, которая пока остается для меня неведомой и абсолютно непонятной.

И вот, я снова слышу голоса. Но на этот раз я также вижу и всю картину происходящих событий. Я вижу, как двое здоровых людей нещадно избивают ногами одного, лежащего на полу в каком-то темном помещении, похожим на тюремную камеру. Тот же, что лежит на полу, абсолютно беспомощен, и не может оказать своим истязателям никакого сопротивления, ибо у лежащего напрочь отсутствуют и руки, и ноги. Он истекает кровью, но стойко терпит боль и не падает духом.

– Когда же наконец-таки сдохнет этот проклятый калека? – с раздражением произносит один из истязателей, обращаясь к другому.

– Не беспокойся, – отвечает ему другой, – ему недолго осталось. Завтра утром ему отрубят голову по приговору суда и больше уже никто о нем не вспомнит.

– Ошибаетесь, парни, – отвечает своим истязателям лежащий на полу человек. – Я вас и с того света достану!

А потом я вижу, что двое здоровых людей, в очередной раз сильно пнув свою жертву напоследок, не спеша покидают помещение. После чего истязаемый поворачивает свою окровавленную голову в мою сторону. Он будто смотрит на меня. Он будто смотрит мне прямо в глаза!

– Они не понимают, – произносит он, как будто обращаясь ко мне. – Они не понимают, что это еще не конец. Они не понимают, что и завтра утром конца не будет!

– Что это значит? – вслух спрашиваю я, будто обращаюсь к своему неведомо где находящемуся собеседнику.

А человек, лежащий на полу, как будто отвечает мне. Он как будто видит меня!

– Это значит, что они проиграли, – говорит он мне.

– Как так? – снова спрашиваю вслух я.

– Но ведь это же ясно как день! – как будто снова отвечает он мне. – Так и есть, ибо они боятся меня! Они отрубили мне руки и ноги, а завтра отрубят и голову, но при этом они продолжают меня бояться! Продолжают бояться меня, пока я жив! Но будут бояться меня и после моей смерти!

– А за что Вам отрубили руки и ноги?

– За то, что я – художник. За то, что я рисую их. На своей картине я изображаю их пороки и злодеяния. И каждому, кто видит мою картину, все становится понятным. Каждый, кто смотрит на мою картину, понимает, кто на ней и что этот кто-то из себя представляет. Я рисую мою картину снова и снова, а они отбирают ее у меня каждый раз и при этом публично сжигают. Но я снова ее рисую! И снова приношу ее на всеобщее обозрение к их Дворцу по государственным праздникам, когда перед тем Дворцом собираются толпы народа. И тогда они решили отобрать у меня саму возможность к рисованию. Они отрубили мне руки. Сразу две! По приговору суда! Они заявили, что моя картина возбуждает ненависть и вражду! Они отрубили мне обе руки, чтоб я вдруг не научился рисовать левой рукой. И тогда я стал рисовать свою картину ногой, зажав кисть между пальцами. И у меня получилось! И я снова принес свою картину к их Дворцу на очередной праздник. Я принес ее в зубах! И они решили отрубить мне ноги. Сразу две! Чтоб я не смог дойти до их Дворца. И тогда я взял кисть в зубы, снова нарисовал свою картину и пополз с ней, держа ее в зубах! Я полз как змея целую ночь и дополз-таки до их Дворца! И тогда они решили удалить мне глаза. Они вырезали их! Они наивно полагали, что без глаз я не смогу ни нарисовать картину, ни доползти до них. Но они ошиблись! Мой разум помнит все штрихи картины и дорогу до их Дворца! Я снова нарисовал картину уже будучи слепым, и снова дополз до моих недоброжелателей. И они приняли решение отрубить мне голову. Опять же, по приговору суда. Чтоб я больше никогда не смог нарисовать свою картину, ибо рисовать мне будет уже просто нечем!

– Но при чем тут я? Зачем Вы говорите это мне? Почему Вы выходите со мной на связь?

– Но ведь ты же мечтал стать художником, не так ли?

– Да, мечтал. Я с детства пытался рисовать, но у меня ничего не получалось. То, что я рисовал, высмеивали. Говорили, что мои рисунки – все равно, что курица лапой нарисовала. Я очень расстраивался по этому поводу. И даже плакал. Но я не мог нарисовать лучше! Да, я мечтал стать художником, но у меня не было такого дара! Чтобы быть художником – нужен дар. Дар с рождения. Разве я не прав?

– Конечно, прав. И этот дар у тебя будет.

– Откуда?

– Дар бывает не только с рождения. Конечно, приобрести его очень тяжело, практически невозможно. Но его можно передать. Тот, кто владеет даром, способен передать его другому. И не только при жизни. Владеющий даром может передать свои способности любому желающему даже после своей смерти!

– Но разве это возможно?

– Возможно. Тут главное – желание. Желание человека принять этот дар. Поэтому я и вышел на контакт именно с тобой. Потому, что ты всегда мечтал быть художником. Ты мечтаешь об этом и сейчас, несмотря на все те неудачи, которые постигли тебя в твоем художественном творчестве. И желание принять мой дар у тебя тоже есть. Я это чувствую. Я это вижу.

– И каким же образом Вы собираетесь передать мне свой дар?

– Ты увидишь. Завтра меня не станет. Мне отрубят голову. А потом я снова выйду на контакт с тобой, художник.

И при этих словах мой далекий собеседник как будто улыбнулся мне своей доброй, располагающей к себе улыбкой.

И снова видение. На следующий день. Я вижу Дворец. Я вижу, как к тому Дворцу несут человека. У того человека нет ни рук, ни ног. Тот человек совершенно слепой. Я узнаю в этом человеке своего собеседника в моих видениях. Это Художник! Да, это он! Я вижу, что перед тем дворцом собралась большая толпа. Толпа негодует, ворчит, кричит. Но ее мнение никто ни во что не ставит. Я вижу как какой-то суровый, твердый и властный голос с трибуны перед Дворцом заявляет, что сегодня состоится публичная казнь самого опасного преступника века. А потом я вижу, как Художника кладут вниз лицом на какой-то пень и палач отрубает ему голову топором!

Я в шоке. Я не нахожу себе места. Я не могу ночью уснуть. Но потом усталость все же одолевает меня, и я засыпаю.

А утром я просыпаюсь бодрым, как ни в чем не бывало, и у меня возникает непреодолимое желание рисовать! Я покупаю в магазине холст, возвращаюсь домой и начинаю рисовать. При этом я чувствую, что тут что-то не так. Вроде бы это я рисую, но, в то же время, вроде и не я. Будто кто-то водит моей рукой. Я рисую свою картину быстро и легко. И она у меня получается очень красивой! Она выглядит настоящим шедевром! Я заканчиваю мою картину за одну ночь! Я вглядываюсь в нее и вижу в ней знакомые мне лица. Лица известных всем людей. Их пороки и злодеяния.