Азбука спасения. Том 48

Подлинно неизреченны и неописанны молниеносные блистания Божией красоты – ни слово не может выразить, ни слух вместить. Наименуешь ли блеск денницы, или сияние луны, или свет солнца – все это не достойно к уподоблению славы и в сравнении с истинным Светом далее отстоит от Него, нежели глубокая ночь и ужаснейшая тьма от самого ясного полудня. Если красота сия, не зримая телесными очами, а постижимая только душою и мыслью, озаряла кого-нибудь из святых и оставляла в них невыносимое уязвление желанием, то, возмущенные здешнею жизнью, говорили они: Горе мне, что я пребываю у Мосоха, живу у шатров Кидарских! (Пс.119:5); когда приду и явлюсь пред лице Божие! (Пс.41:3); и: имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше (Флп.1:23); и: Жаждет душа моя к Богу крепкому, живому (Пс.41:3); и: Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко (Лк.2:29).

Тяготясь сей жизнью как узилищем, столько были неудержимы в стремлениях те, у кого коснулось души Божественное желание. По причине ненасытимого желания созерцать Божественную доброту они молились о том, чтобы зрение красоты Господней простиралось на всю вечную жизнь (Пс.26:4). Так люди по природе вожделевают прекрасного, в собственном же смысле прекрасно и достолюбезно благое, а благ – Бог, к благому же все стремится, следовательно все стремится к Богу.

Поэтому что совершаем мы по произволению, то в нас есть и по природе, у кого рассудок не совращен лукавством. И любовь к Богу требуется от нас как необходимый долг, оскудение ее в душе есть самое несносное из всех зол. Ибо отчуждение и удаление от Бога несноснее мучений, ожидаемых в геенне, оно тяжело для страждущего, как для глаза лишение света, хотя и безболезненное, и как для живого существа лишение жизни. А ежели в рожденных есть природная любовь к родившим и это показывает и привязанность бессловесных, и в людях с первого возраста открывающаяся расположенность к матерям, то недостатком любви к Сотворшему нас и отчуждением от Него да не окажем себя неразумнее младенцев и свирепее зверей.

Если бы и не знали, каков Он по благости, по тому одному, что от Него получили бытие, должны мы безмерно любить Его со всею нежностью и непрестанно прилепляться к памятованию о Нем, как дети к матерям. Но благодетель выше любимых естественно, и привязанность к даровавшим какое-нибудь благо есть расположение, свойственное не людям только, но всем почти животным. Сказано: Вол знает владетеля своего, и осел – ясли господина своего. О, если бы не было сказано о нас последующих слов: а Израиль не знает (Меня), народ Мой не разумеет (Ис.1:3)! Ибо о псе и многих других подобных животных нужно ли говорить, какую привязанность оказывают они к тем, которые кормят их?

Если же по природе имеем любовь и расположение к благодетелям и решаемся на всякий труд, чтобы воздать за оказанное нам благодеяние, то какое слово может изобразить Божии дары? Они таковы по множеству, что превышают всякое число, так велики и важны, что достаточно и одного, чтобы обязать нас ко всякой благодарности Подателю. Умолчу о тех из нас, которые, хотя сами по себе и чрезмерны величием и приятностью, однако же, превышаемые светозарностью больших, как звезды сиянием солнечных лучей, не так ясно выказывают свою приятность. Ибо нет времени, оставив превосходнейшее, измерять благость Благодетеля меньшими Его дарами. Поэтому пусть будут преданы молчанию восхождение солнца, круговращение луны, благорастворение воздуха, смены годовых времен, вода из облаков, вода из земли, самое море, вся земля, рождающееся из земли, живущее в водах, роды живых тварей в воздухе, тысячи различий между животными – все назначенное на служение нашей жизни.

Но одного, хотя бы кто и захотел, нельзя миновать, об одном даре совершенно невозможно умолчать тому, кто имеет здравый ум и слово, хотя еще более невозможно сказать о нем как должно, а именно – что Бог, сотворив человека по образу и по подобию Божию, удостоив ведения о Себе, украсив пред всеми животными даром слова, дав ему наслаждаться безмерными красотами рая, поставив его князем над всем, что на земле, и после того, как перехищрен он змием, ниспал в грех, а чрез грех в смерть и во все, что достойно смерти, не презрел его, но сперва дал ему в помощь закон, для охранения его и попечения о нем приставил ангелов, для обличения порока и научения добродетели посылал пророков, порочные стремления пресекал угрозами, усердие к добрым делам возбуждал обетованиями, неоднократно на разных лицах для вразумления прочих предварительно показывал конец порока и добродетели и от тех, которые при всех таковых пособиях пребывали в непокорности, не отвратился, потому что не были мы оставлены благостью Владыки и не прервала любви Его к нам оскорбительная для Благодетеля наша бесчувственность к таким почестям, но мы воззваны от смерти и снова оживотворены Самим Господом нашим Иисусом Христом.

Причем еще более удивителен самый способ благодеяния: ибо Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба (Флп.2:6,7); взял на Себя наши немощи и понес болезни (Мф.8:17; Ис.53:4), был изязвлен за нас, чтобы мы «ранами Его… исцелились (Ис.53:5), искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою (Гал.3:13), претерпел поноснейшую смерть, чтобы нас вознести к славной жизни, и не удовольствовался тем одним, что оживотворил нас мертвых, но еще даровал нам достоинство божества, уготовал вечные упокоения, великостью веселья превышающие всякую человеческую мысль. Что же воздадим Господу за все благодеяния Его нам (Пс.115:3)? Но Он столь благ, что не требует воздаяния, а довольствуется тем, чтобы любили Его за дарованное Им.

Когда все это привожу себе на мысль, тогда (откроюсь в своей немощи) прихожу в какой-то ужас и страшное исступление от боязни, чтобы, по невнимательности ума или по причине занятия суетным отпав от любви Божией, не сделаться мне никогда укоризною Христу. Ибо тот, кто ныне обольщает нас и мирскими приманками всемерно старается произвести в нас забвение о Благодетеле, к погибели душ наших ругается и посмевается над нами, тогда пренебрежение наше обратит в укоризну Господу и будет хвалиться нашей непокорностью и нашим отступничеством, что он не сотворил нас и не умер за нас, однако же, имел нас своими последователями в непокорности и нерадении о заповедях Божиих. Эта укоризна Господу и эта похвальба врага для меня кажутся тяжелее геенских мучений – врагу Христову послужить предметом похвальбы и поводом к превозношению пред Тем, Кто за нас умер и воскрес, Кому, по написанному, тем более за сие мы обязаны (2Кор.5:15)!

И сего довольно о любви к Богу, ибо, как сказал я, наша цель – не все говорить, – что и невозможно, – но сделать краткое напоминание о главном, которое бы непрестанно возбуждало в душах Божественное желание.

Последовательность требует сказать о второй, по порядку и по силе, заповеди.

В предыдущих речах мы говорили, что закон есть возделыватель и воспитатель сил, какие заключены в нас в виде семени. Поскольку же нам предписано любить ближнего, как самих себя, то посмотрим: имеем ли от Бога и силу к исполнению этой заповеди?

Кто не знает, что человек есть животное кроткое и общительное, а не уединенное и дикое? Ничто так не свойственно нашей природе, как иметь общение друг с другом и нужду друг в друге и любить соплеменных.

А какие семена предварительно вложил в нас Сам Господь, от тех впоследствии требует и плодов, говоря: Заповедь новую даю вам, да любите друг друга (Ин.13:34). И желая возбудить душу вашу к сей заповеди, в доказательство, кто Его ученик, потребовал не знамений и чудес необычайных (хотя в Духе Святом даровал силу и на это), но что говорит? По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (35). И таким образом везде сочетавает сии заповеди, так что благотворение ближнему вменяет Себе. Ибо говорит: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть, и прочее, потом присовокупляет: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне (Мф.25:35,36,40).

Следовательно, чрез исполнение первой заповеди можно преуспеть и во второй, а чрез исполнение второй опять возвратиться к первой, и кто любит Господа, тот, конечно, любит и ближнего. Ибо любящий Меня, сказал Господь, заповеди Мои соблюдет (Ин.14:23). Сия же есть, говорит, заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас (Ин.15:12). И опять, кто любит ближнего, тот исполняет свою любовь к Богу, потому что Бог его милосердие переносит на Самого Себя. Поэтому-то верный служитель Божий Моисей оказал такую любовь к братиям, что из книги Божией, в которой был записан, желал быть изглаженным, если не будет прощен грех народу (Исх. 32:32). А Павел дерзал молиться о том, чтобы ему быть отлученным от Христа за братии своих сродников по плоти (Рим.9:3), желая, в подражание Господу, стать сам искупительною ценою спасения всех, а вместе и зная, что невозможно быть отчужденным от Бога тому, кто из любви к Богу, ради важнейшей из заповедей, отказывается от благодати Божией, и что чрез это получит во много крат более того, чем жертвовал. По крайней мере, сказанное достаточно доказывает, что святые достигали до сей меры любви к ближнему.

Святитель Иоанн Златоуст

Ничего другого Христос, по Его же изречению (Мф. 22:37), и не требует от тебя, как любви к Нему от всего сердца и исполнения Его заповедей.

Кто любит Христа так, как должно любить, тот, конечно, старается уже и заповеди Его соблюдать, потому что если кто искренно расположен к кому, то старается все делать, чем может привлечь к себе любовь возлюбленного.

Если любить Бога – значит любить ближнего, так как Спаситель сказал Петру: Если ты любишь Меня, паси овец Моих (Ин.21:16), а любовь к ближнему имеет плодом своим хранение заповедей, то истинно сказано: На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки. (Мф.22:40).

Много людей, которые говорят, что они боятся Бога и любят Его, а делами показывают противное. Но Бог требует любви, являемой в делах (Ин.14:15).

Возлюбим Господа по мере сил своих, отдадим все из любви к Нему: и душу, и имущество, и славу, и все прочее с радостью, с готовностью, с усердием, не считая этого полезным для Него, но для нас самих. Таков, действительно, закон любви: любящие считают счастьем для себя, когда страдают за любимых.

Ни одна из Христовых заповедей не была плотскою: Он повелел не овец и тельцов закалать, но служить Богу душевною добродетелью, и в награду за это предложил нам жизнь, никогда не престающую.

Заповеди Божии должно предпочитать и детям, и природе, и всему имуществу, и самой душе своей.

Заповеди Божии прекрасны и тогда, как только хвалят их, но они оказываются еще прекраснее, когда их исполняют.

Послушай Бога в заповедях, чтобы и Он услышал тебя в молитвах.

Заповедь трудна не сама по себе, но по нерадению слушающих.

Как на арфе мало того, чтобы извлечь мелодию из одной струны, но должно пройти по всем струнам с надлежащей стройностью, так и в отношении к душевной добродетели недостаточно нам для спасения… одной заповеди, но должно со тщанием соблюдать их все.

Здравомыслящих… к исполнению заповедей Божиих сильнее располагают благодеяния Божии, чем наказания.

Какая нам польза, если мы будем каждый день слышать (о заповедях Божиих), а об исполнении их радеть не станем?

Есть заповеди написанные, они все остаются доныне, если же некоторые из них отменены, то потому, что изменены не к худшему, а к лучшему.

Трудность происходит не от свойства заповедей, но от лености многих. Если же кто станет принимать их с усердием, тот найдет их легкими и удобоисполнимыми.

Любовь к Законодателю делает закон приятным, хотя бы по видимому он и заключал в себе какую-нибудь трудность.

Наследует обетования не тот, кто помнит заповеди, но кто исполняет их.

Искренно… преданные добродетели, стремятся исполнять заповеди только по любви к добру.

Кто исполняет все заповеди, тот, во всяком случае, ненавидит неправый путь.

Тот, кто повинуется человеческим законам, даже и в настоящей жизни не дождется такой чести <избранничества>, а исполняющий заповеди Божии имеет наградой за труды жизнь вечную.

Соблюдающие откровения Божии, во всяком случае, получают от Него спасение.

Если вы желаете называться народом Божиим, то слушайте Его заповедь, чтобы обладать этим великим достоинством.

Оскверняют заповеди Божии те, которые притворяются добродетельными, но на самом деле оскорбляют заповеди, поскольку исполняют их не от чистого сердца.

Кто живет по заповедям Божиим, тот, как надеющийся на Бога, действует смело, и будет иметь Его своим заступником в духовной борьбе с мысленными врагами, а если он и ослабеет, – то не потому, чтобы помощь Божия оказалась слабой, а потому, что сам он стал слабее вследствие беспечности.

Бог не предписал нам ничего тяжкого. Отчего же заповеди Его кажутся тяжкими? От нашего нерадения.

Те, которые приступают к Божественному закону со страхом и любовью, неуклонно назидаются и просвещаются, и от самой Истины научаются благочестию, потому что обретают самый источник Истины.

Не для нарушения древнего закона, но для большего сохранения его Христос дал закон новый.

Ни одна заповедь не тяжка и не прискорбна, напротив, каждая легка и удобоисполнима, так что, если бы мы имели искреннее желание, все могли бы совершить, хотя бы подвержены были бесчисленному множеству грехов.

Заповеди Его <Божии> гораздо тверже камня, помощью их праведник становится выше всех волн человеческих.

Кто тщательно соблюдает эти заповеди, тот побеждает не только гонения людей, но и козни диавольские.

Умоляю, будем всегда оставаться под руководством Пастыря. А мы останемся, когда будем слушать гласа Его, когда будем послушны Ему, когда не будем следовать за чужим.

Если бы… <Бог> не уготовлял нам Царства, а <диавол> – геенны, самого свойства их, заповедей, не довольно ли было бы для того, чтобы побудить нас быть в союзе с Первым?

Скажи мне, кто со здравым умом станет смеяться над тем, что соблюдается заповедь? Если же и будут смеяться, то такие люди станут смеяться не над нами, а над Христом.

Некогда и плевали на Христа, и били Его по ланите, и заушали, так и теперь Он терпит это, и нет здесь ничего несообразного. Поэтому-то уготована геенна, поэтому – червь нескончаемый.

Решись и ты лучше терпеть голод, чем преступить какую-либо из заповедей Божиих.