Прекрасная Мелузина

– Вы подглядели меня в шкатулке, принц, вы узнали мою тайну, и теперь всё между нами кончено, мы должны расстаться на веки!

– Зачем же расставаться? – воскликнул принц. – Хотя вы и волшебница и можете принимать образ крошечной карлицы, но вы мне оттого не менее дороги.

Мелузина покачала головой.

– Я не волшебница, – сказала она печально: – я, действительно, карлица, дочь подземного царя карлов, и приняла человеческий образ только по желанию отца, чтобы найти себе мужа между людьми, так как род наш иначе совсем бы измельчал. Мне было дозволено самой избрать себе мужа, но под условием, чтобы он меня также так полюбил, что охотнее бы умер, чем расстался бы со мною; сама же я должна была дать обет тотчас его покинуть, как только он узнает тайну моего происхождения. Этого никогда бы не случилось, если бы я могла выдержать в непривычном для меня, большом образе человека; но, к несчастью, пробыв день человеком, мне нужно было два дня отдыха в шкатулке от чрезмерного напряжения, и так то вы подглядели меня и, сами того не зная, разрушили наше счастье. Оставаться с вами я могу только до возвращения своего в родительский дом, а возвратиться мне надо теперь же!

Как ни просил, как ни умолял принц не покидать его, – всё было напрасно; Мелузина оставалась непреклонна и почти насильно повлекла его к поданной уже карете. Без остановки покатили они теперь в обратный путь, пока не въехали в совершенно незнакомое принцу, дикое горное ущелье. Здесь Мелузина велела кучеру остановиться, вышла с спутником из кареты и попросила его взять шкатулку и следовать за нею. Подойдя к темной впадине треснувшего утеса, насквозь пронизанного жилами серебра, она обернулась и проговорила печально:

– Вот я и дома! Поставьте шкатулку наземь, дорогой принц, и – Господь с вами! Дорогу назад вам найти не трудно. Благодарю вас за все хлопоты и желаю вам всякого благополучия. Еще раз – прощайте и не поминайте лихом!

При этом Мелузина взглянула на смущенного принца с такою нежностью, с такою скорбью, что разлука, ему казалось, убьет его. Он залился слезами, бросился перед нею на колени и стал жалобно молить ее:

– О, Мелузина! да нельзя ли хоть мне-то идти с вами, если уже вам нельзя остаться со мной? Я ведь готов на всё – на всё, чтобы вы ни потребовали, только не разлучайтесь со мною!

– Есть, правда, одно средство остаться нам вместе… – промолвила с запинкой Мелузина; – но у меня едва хватает духу предложить вам его, так как знаю, как вы, люди, гордитесь вашим большим, ростом. Если бы вы, принц, решились сделаться также карликом, пожалуй, несколько больше нас прочих, но всё же таким маленьким, чтобы жить в наших подземных гротах, то я могла бы взять вас с собою, как… как жениха своего…

Принц сперва был озадачен, услышав такое предложение; но желание остаться с Мелузиной взяло верх, он схватил протянутую к нему ручку и воскликнул:

– Делайте со мною, что хотите!

Мелузина проворно сняла с своей руки волшебный перстень и надела его на мизинец принцу. Принц ощутил сильную боль в мизинце и вскрикнул, потому что кольцо жало его страшно. Вдруг он увидел себя в высокой траве рядом с Мелузиной, которая, не длиннее мизинца, как в шкатулке, стояла около него, сам же он, хотя многим выше её, был всё-таки не длиннее ладони.

– Теперь постучи-ка кольцом в шкатулку, – сказала Мелузина.

Принц оглянулся: кольцо лежало тут же в траве, но казалось теперь так велико, что он мог бы надеть его себе на шею. С трудом притащил он его к шкатулке, возвышавшейся над ними четырехугольной громадой, и стукнул им в её стенку. В ту же минуту с шкатулкой произошло удивительное превращение: посыпались щепки, наружу выдвинулись два боковых флигеля и перед молодыми людьми предстал настоящий дворец, с дверьми, окнами, колоннами и проч.

Едва вошли они во дворец, и принц не успел еще надивиться его роскошной внутренней обстановке, как с улицы раздались звуки причудливого марша. Радостно вскрикнув, Мелузина объявила своему жениху, что-то приближается её царственный родитель; и только вышли они на балкон, как увидели выступающую из подземной расселины, блестящую процессию. Войско, царедворцы, рыцари следовали друг за другом; наконец показалось, в шитых, золотых мундирах, множество высших сановников мелкого подземного мира и, среди их, сам царь карлов, отец Мелузины.

Мелузина схватила принца за руку и бросилась на встречу к отцу. Тот обнял дочь и милостиво поднял с земли принца, преклонившего пред ним колено. Затем все вместе вошли во дворец, где старший жрец карлов торжественно и повенчал молодую парочку по древнему их обряду. Празднество следовало за празднеством, и я там быт, мед-пиво пил, всё по усам текло, ничего в рот не попало.

А принц не раскаялся, не соскучился у крошек-карлов по прежней жизни с большими людьми? Нет, он на то слишком любил свою Мелузину; когда же у них родился еще маленький хорошенький принцик, то счастье его не знало пределов. Малютка при самом рождении был уже ростом с своего царственного деда, и, следовательно, спокойствие страны было обеспечено. Мудрого же Бурбуцци царь не только увесил почетною золотою цепью, длиною в сто аршин и всё же настолько тонкою, что старец, при всей её длине, мог носить ее на шее, но назначил его и восприемником от купели своего большого внука.