Под крышей кто-то воет, как поёт, -
То ветер.
Ломая хворост вековых стволов,
При редком всплеске молний отсыревших,
Ребёнком он осиротевшим,
На взгляд стороннего, глядится.
Ну, как же, право, рассердиться,
Коль скоро дров он наломал,
Лишь от того, что слишком мал.
Истёр о тучу венчик леса
Из интереса он, повеса,
Но нас не тронул…
Тронул этим. Исчез, покинул, не заметил…
С колен…
Улитка снизу вверх танцует твист.
Вистует жаба, пузырит, хохочет.
Мир на пороге лета – чистый лист,
Пророчит жизнь иное, между прочим.
А перед тем – морока[5 - мираж] в душный день,
На пятке камня – серебристой вязью.
Два слова – и ушла неспешно в тень
Не винных градин, и оттуда дразнит.
Сны страсти не для них. Они честны.
И обе – в дом. И обе в нём напрасны.
Путь смены этих "нас" на древних "ны"[6 - нас – древне-русское],
Нам неясна, но это случай, частный…
На частокол участия, вверх дном,
Небрежным жестом жертвуем на вечность.
Сосуды мнутся трещинами, льдом,
Беспечность разменяв на бесконечность.
В молитвы прячем страхи тишины.
С колен, молясь, пугаясь даже тени.
Боимся спать и даже видеть сны.
С колен же – пьют, Пятнистые олени…
День рождения
Пожеланий с годами сужается лист.
Всё банальное видится нужным и верным.
Пошлость с прошлым смешалась, хорошее скверным
Не испортить теперь. Всё проходит, ты чист!
Штампов ты избежал. И себе же препятствий наставил.
Жало, чуть поднажал, уж не брызжет.
Знаешь ты о себе, пусть немного, но образ составил
И вчерне. Кто-то набело лучше напишет.
Запятые – от грусти. То подножка себе самому.
Удержаться не можешь? Никто не поможет, я знаю.
Страшный сон промокни. А я простынь рукою сомну.
Я умею молчать. И смеяться умею, я знаю.
Иное
Шмель в окно, снежком мохнатым в лето, -
Это право правды. Пустяки