Страхи и сны

А у нас проливной.

Сочный, мощный,

почти что былинный.

Пыль взбивая, как тесто,

для трапезы блинной,

Проходя, он отмыл,

Что лежало.

Так. Жалко.

Поднос горизонта

Ныне чист. Не хватает, пожалуй, зонта[1 - навесец]

Чересчур, сгоряча

И похитив, что было у Понта[2 - в греческой мифологии бог, олицетворявший море],

Он метался и смог до рассвета по окнам стучать.

И без сил, поутру,

обтирая остылые жала

той травой, что промокла до самых корней.

Он жалел. Не себя.

А того, что так рано сбежала.

Та вода до которой пролистывать дней

не пришлось бы.

Но вряд ли бывало иначе.

И ушёл проливной. А Нерей[3 - один из наиболее чтимых богов водяной стихии],

озадачен,

Но спокоен до самых холодных глубин.

Приголубил, привлёк, поберёг, как сглупил.

Баллада

Небо грозовое, ветер волком воет

Прочь уйти неволит, ствол к земле пригнёт

Пробежит по полю, накричится вволю

Или обездолит, иль к груди прижмёт.

Чаянья нарушив, ветер дует в душу.

Так ли погасил он той свечи огонь.

В маяке да ночью, на пороге суши,

Кто не обессилит, взвидев жизни тонь.

Волн прибрежных скаты бьют по брегу лапой.

Он не отступает, супротив воды

Надоумит месяц тучу-то поплакать

Чуточку разжалить. В этом нет беды.

Ветер оступился, ветер отступился.

И сорвал промокший свой пригожий плат

Море стало ровным, словно бы пролился,

Сочивом рассвета дня бесценный клад.

Бесконечность

Сгоняя прочь с себя по капле

То наваждение зимы,

Той части часты страхи – так ли,

С земли, что дороги и мы,

Испуги наши и тревоги.

И на развилке трёх дорог

Мы выбираем чаще многих,