Квантовые беглецы

Тот, кто придавал ей моральных сил, был высоким и сильным. Цвет его волос оставался неопределенным, но как ей казалось, мог быть черным, а вот серые глаза обладали неимоверной прозрачностью. Они врывались внутрь. В ней они застряли. Как и весь его облик. Этель захотелось, чтобы он прибыл к берегу реки. Не дожидаясь пока она завершит смывание негатива и войдет в воду. Аккуратно приблизится к её фигуре, виднеющейся над поверхностью воды. Тихо, чтобы не спугнуть, и получив временной запас наблюдать за наслаждающейся гармонией девушкой. А затем сильной рукой подхватив под талию и вырвав из воды, приблизит её к себе и медля с поцелуем скользнет серыми глазами по коже, покрывающейся пупырышками от соприкосновения с воздухом и мужским взглядом. Потом настал бы тот самый момент, который она – девственница ждала с особым трепетом. Но только с ним. С незнакомцем из грез.

Пока он блуждал в закоулках её замученного девичеством сознания, она погрузилась под воду, пуская внутрь пылающего от возбуждения тела прохладу. Той было доверено прогнать мечту, раздражающую нервы. Кроме его образа.

Глава 7

Жара рвала на части его одежду, силясь облепить кожу. Хардиан пожалел, что взял в аренду машину с откидным верхом. Солнечные лучи становились необоснованно жестокими к одинокому путнику в пустыне, отделявшей околицы Геопланта от Кселона. Сверяясь по координатам, введенным в навигатор, Хардиан был спокоен, что следует верным направлением. Он ожидал, что дорога займет два дня, но ошибся. Его расчеты оказались неточными, так как базировались всего лишь на чужих воспоминаниях. Он привык доверять себе, этот же случай оказался нетипичным – информации не хватило. Это было закономерно, прошло много лет с того дня, когда родители покинули родные места и подались в лоно техногенной цивилизации.

Проживание в Геопланте не утомляло, пока его не постигла потеря. Теперь вызывало напряжение буквально все, что ранее воспринималось нормой: снующие всюду геоплантовцы, скопление техники, издающей шум, типичные с виду люди, лишенные индивидуальности. Игнорирование ценности человеческой жизни в сочетании с пережитой утратой окрасило восприятие бытия в бесцветные краски. Для Хардиана не было открытием то, что он стал ярче ощущать.

Политика Геопланта не учитывала интересов всех категорий граждан. Приоритетом пользовались высокопоставленные персоны и их близкие. Разве что для ученых делалось исключение, и обусловлено оно было зависимостью владельцев денег от знаний. Жесткая политика оказалась удушающей даже для отдельных представителей высшего слоя. Велианды сбежали из Геопланта. Мало кто сомневался, что влиятельное семейство вернулось в Кселон. По сути больше и некуда было отправляться: во всем мире было два островка цивилизации. Члены правления мега-города сочли отбытие Велиандов потребностью в поиске дополнительных энергетических источников. Настало время и Хардиану последовать примеру Велиандов, хотя он никогда не брал за основу своих поступков чужие деяния. Он оставил космополитический город после смерти матери. Технологичность современности не позволяла успокоить душу. Он жаждал перемен.

В институте восприняли порыв сотрудника с пониманием, и Хардиану был предоставлен бессрочный отпуск, как человеку, осуществившему вклад в науку.

Кселон величественно выныривал над песчаным горизонтом. Сердце Хардиана застучало сильнее. Он не поразился нахлынувшей эмоциональности: не смотря на мужественный внешний вид, внутри он был весьма сентиментальным. Мать частенько сетовала на восприимчивость сына, забавно контрастировавшую с его брутальным внешним видом. Она опасалась, что без изрядной дозы равнодушия ему станет душно в Геопланте. И она не ошиблась.

Хардиан заглушил мотор, чтобы передохнуть и немного привести себя в порядок. Платок, покрытый песчаной пылью, закрывавший лицо был сдернут и отправлен в карман брюк. Аромат незнакомого города будто бы доносился до него порывами ветра. Понимая, что это всего лишь игра воображения, он усмехнулся. Решив оставить машину за пределами города, он вышел и отправился навстречу казавшейся ему известности.

Глава 8

Из покосившихся дверных проемов низеньких лачуг на землю вылетали книги. Обитатели непрезентабельного жилья стояли на улице. Никто не попытался опротестовать происходящее и напомнить о праве собственности и неприкосновенности имущества. Ноннель приходилось удерживать Этель, сжимая её ладонь едва ли не до боли.

– Латынь. Кому взбрело в голову учить ненужный язык, – орал обладатель лица, перекошенного от ярости.

– Капитан, разрешите доложить, – обратился к нему солдат.

– Давай уже, быстрее изъясняйся, – рявкнул Гериот, отпихивая ногой распластавшуюся на земле книгу с афоризмами на латинском языке.

– В доме Телли найдена запрещенная литература.

– Кто это такие? – бушевавший Гериот сделал недоуменный вид.

Ноннель вышла вперед, не дожидаясь пока солдат начнет тыкать дрожащим пальцем в сторону её семьи.

– А что это среди нормалей делает пожилой человек?

Брови Гериота взлетели вверх от удивления, ведь в Кселоне согласно законодательных норм, поданных Советом Геопланта содержать среди членов общества социальных паразитов могли позволить только обеспеченным персонам. Людей, достигших преклонного возраста отправляли в специализированное учреждение для проведения биологических исследований.

– Проживаю со своей семьей, – спокойно ответила Ноннель.

– Какая от вас польза? – Гериот искренне не понимал, что может дать старый человек близким, если он не работает.

– Она нужна просто так, – ответила за бабушку Этель, – потому, что её есть кому любить.

– Ты как посмела ко мне обратиться? – Гериот полыхал гневом.

– А что собственно в этом запрещенного? Не на латыни поди обратилась, – засмеялась Этель, стреляя глазами в сторону врага.

Ноннель покачала головой, предчувствуя начало серьезных проблем. Женщина попыталась встрять в конфликт, созданный внучкой, но было поздно, та вошла в раж.

– Ты будешь арестована, – заорал капитан личной армии Велиандов.

– И что с того? Ну, побуду в роли, как ты там назвал пожилых людей, социальным паразитом, работать же не смогу в камере, – Этель звонко засмеялась, – Audaces fortuna juvat (В переводе с латыни: Смелым судьба помогает (Вергилий).

– Тебе следует бояться…

– Чего? – перебила Гериота девушка, с короткими волосами, не покрытыми головным убором, как того требовали правила поведения и внешнего вида, рекомендованные Сенатской Двадцаткой.

– Штраф. На Телли наложить штраф, – орал Гериот, – а эту в тюрьму.

Солдат, старавшийся выслужиться всеми фибрами души, бросился хватать не сопротивлявшуюся Этель, чтобы ублажить капитана рвением в исполнении приказа.

– Бабушка, не волнуйся, это мелкое недоразумение я как-нибудь переживу. Прости, что финансово из-за меня пострадали.

– Этель, милая не дерзи этим существам. Потерпи, я прошу тебя, – Ноннель успела прошептать наставления внучке на ухо, обнимая её перед разлукой.

Солдат уводил Этель, продолжавшую смеяться, словно назло Гериоту, смотревшему вслед обладательнице соблазнительной фигуры. В его прожженной цинизмом голове рисовались картины того, что он не смел бы позволить себе, даже учитывая положение при Велианде. Верховный обязывал служащих соблюдать правила, контролирующие нормы этики и морали. Сплюнув от досады, он отдал приказ ещё одному молоденькому солдату продолжить обыски в других лачугах.

Ноннель застыла как вкопанная. Она боялась встречи Гордона с её внучкой. При виде девушки тому не составит труда догадаться о тайне её происхождения.

Глава 9

Стены обдавали холодом, что в условиях аномальной жары воспринималось скорее, как дополнительный архитектурный плюс, но его знобило. Он поймал себя на мысли, что и стены дома его ненавидят под стать их владельцу. Развешенные повсюду изображения супругов Велиандов заставили побыстрее добраться до собственной комнаты и скрыться за дверьми, в которые никто из семьи долгие годы не стучал. От осознания собственной ненужности внутри парня не возникало огорчения и боли, как раньше. Он не просто смирился, а научился радоваться тому, что превратился в отрезанный ломоть. Разве что будущее место во властвующем слое общества оказывалось под вопросом.

Велианд, удерживавший власть в своих руках слишком длительный срок смирился, что сын не осилит роль наследника и готовил к будущему правлению дочь. Амбициозность и гордыня, присущие Дее успокаивали Гордона. Главе государства оставалось только воспитать жесткость в дочери, умудрившейся при всей сфокусированности на собственной личности сохранить сентиментальность. Темиан был уверен, что с этой задачей отец справится. Меньше всего ему хотелось волноваться за сестру. Его пугала личная неопределенность. Утомившись от ожидания разрешения ситуации, он порывался сбежать из местности, походившей на глушь, лишенную прогресса. И в тоже время он смутно представлял себя частью Геопланта. Атмосфера мега-города давила психологически. Складывалось впечатление, что Геоплант окрашен в темно-серый цвет.

В минуты размышлений над местом проживания Темиан вспоминал историю оазиса человечества. От прежнего Кселона остались воспоминания и редкие старики, обладающие полезными знаниями. Одного из них он украдкой навещал. Старый художник учил его технике живописи. И об этом не следовало знать Гордону.

Со вздохом, означавшим скуку, парень толкнул тяжелую дубовую дверь и вошел в свою комнату, состоявшую из многочисленных помещений и скорее схожую на персональный одноэтажный дом. Перед мольбертом Темиан не задержался – вдохновение напрочь отсутствовало. К тому же уроки живописи прервало ухудшение самочувствия учителя.

Рисование уверенно пачкалось невостребованностью.

Темиан почувствовал прилив гнева. В смерти его увлечения был виноват отец. Он подписал закон об избирательном предоставлении врачебных услуг. И сам себя загнал в тупик. В нижнем городе один за другим умирали нищие учителя и инженеры. Они уносили с собой знания, нужные Гордону. Нарастал энергетический кризис. При мысли о провале отца Темиан заулыбался. Только эта мысль никак не унимала головной боли, систематически сдавливавшей его виски.

Глава 10

Чужак не предвещал приятных перемен. Настороженные люди, едва оторвавшие головы от каторжных работ на поле, провожали взглядами мужчину, бредущего по проселочной дороге. Одетый не по установленным для нижнего города правилам и явно нероскошно, как для представителя главенств, незнакомец своим внешним видом указывал на то, что прибыл издалека. Но не это имело значение. Зачем – пугало куда сильнее, чем откуда.

Хардиан всматривался в лица людей, производивших впечатление подавленных и безвольных. Задавать им какие-либо вопросы он воздержался. Внимание чужака устремилось вдаль, силясь выхватить совпадения с рассказами матери.

Городская черта начиналась почти сразу за пахотными землями. Низкие домики походили на подсобные помещения. Дорога представляла собой мешанину из глины и мелких камней. Вокруг не было деревьев, в такой зной позволивших бы укрыться в тени. Оглядевшись, Хардиан стал искать кого-нибудь выходившего из домов. Приметив пожилую женщину, он почувствовал, что она наилучшим образом подойдет в качестве собеседника.

– Позвольте, попросить вас о помощи, – обратился Хардиан к обладательнице статной фигуры, не поддавшейся годам, явно отметившимся на её лице.

Ноннель, погруженная в размышления о судьбе внучки, отрешилась от окружающего мира. В голове назойливо возникала идея о поиске способа, который позволит её семье покинуть пределы мира, дошедшего до точки невозврата.

– Простите, пожалуйста, я очень нуждаюсь в вашей помощи, – повторил свою просьбу Хардиан.

В сознание врезались звуки, заставляя вернуться к реальности. Повернувшись в сторону источника шума, она увидела высокого брюнета, одетого в коричневый замшевый костюм. В чертах лица путника сквозило нечто знакомое, но что она не могла понять.