Антиада

– Программа с обоюдной регуляцией. Погруженные нарушают баланс по нарастающей.

– Атеизмом? Войнами?

– Они вмешиваются во все сферы жизни. Игнорируя этичность. Погруженные стали жестокими. Аморальными. Они затеяли «святые игры».

– Все понятно, кроме последнего определения, – Смотритель жадно хватался за возможность пообщаться, как можно дольше с посвященными.

– «Святые игры» с душами. Погруженные научились вмешиваться в процесс регуляции жизни. Не только от нас зависит ввод в состояние погружения душ. Мы вынуждены вводить и, нарушая программные установки, выводить из погружения души. Идет разбалансировка. И как это ни парадоксально: мы не имеем права на тотальное вмешательство. И погруженные не в силах кардинально влиять на неё. Запущена гиперпрограмма. Ответственных за неё среди них и среди нас нет, – главное лицо не стало скрывать от Смотрителя, являвшегося рядовым служащим, истинное положение дел.

– Они так ведут себя, потому что не верят в жизнь до рождения и возвращение к ней после смерти, – ему хотелось заступиться за погруженных, среди которых находилась его подопечная.

– Они не смогли найти доказательств.

Глава 31

После пребывания в больнице окружающий мир за её станами приобретает новые очертания. Подумав о линиях и образах, ей захотелось как можно быстрее добраться до своей уютной студии и погрузиться в работу. Мечта организовать выставку собственных картин не покидала головы. В какой-то мере это было смешно и наивно руководствоваться мечтами. Подобное занятие позволительно детям. С годами человеку что-то необъяснимое запрещает тратить время на то, чему нет места в повседневности. Она не сумела изменить мечте, придававшей силы в самые отчаянные минуты жизни. И после короткого сближения со смертью мечта не утратила значимости. Напротив, она стала важным элементом жизни. Тем, что позволит человеку пускай аккуратными мазками, но нарисовать свой след в бесконечной череде жизней.

Ада вызвала такси. Ожидание машины разрешило наглотаться свежего почти зимнего воздуха. Если бы можно было питаться воздухом и светом, она бы не оказалась на операционном столе.

Подъехавшее такси заставило устроиться внутри салона, пропахшего дешевым освежителем воздуха. Назвав адрес, Ада прикрыла глаза и принялась вспоминать фрагменты испытанного соприкосновения с миром, в который мало кто продолжал верить.

Глава 32

Изо дня в день в темноту бара погружались незнакомцы. Их лица не застревали в его памяти. Они сменяли друг друга, будто подчиняясь незаявленным правилам хаотичного движения людей в пространстве. Прошла пара недель, а она так и не появилась. Рыжеволосая девушка без имени. И только переполнявшая её грусть осталась за тем столиком, где она сидела. По непонятной причине ему стало её не хватать. Заподозрить себя во влюбленности Тимофей не смел. И не хотел. Не в его возрасте было влюбляться и обманываться иллюзиями. Анализировать чувство, пробившееся в его сердце, не имелось решимости. И это он, чуть меньше десяти лет назад отправлявшийся спасть людей из-под завалов и не пугавшийся огненной стены, начал тушеваться. Он просто устал. Любовь точно бы не разгрузила его душу от испытанных ощущений. Она ещё сильнее усложнила бы общее непонимание смысла жизни.

– Слышь, налей мне чего-нибудь, – прохрипел басом плотного телосложения коренастый мужик. Его сморщенный лоб и поджатые губы указывали на ту же апатию от существования, которую испытывал и бармен.

– Держи, друг, – Тимофей подтолкнул к одинокому человеку стакан с недорогим виски.

Получив в знак благодарности кивок головы, бармен убрал в кассу протянутые банкноты. Выпитый одним махом виски не разгладил лоб мужика. Но губы перестали быть сжатыми тонкой линией. Подобревший он побрел вглубь зала, пытаясь найти на вечер ту, что также разочаровалась в жизни и самой себе. Настолько, что риск провести время с незнакомцем растворялся в ощущении тоски.

Доходить до такого уровня отчаяния Тимофею не хотелось. Не пожелал бы он увидеть и рыжеволосую девушку на месте того, кто выходит в двери бара под руку с кем-то таким же одиноким и разуверившимся в будущем.

Глава 33

Почти родные стены произвели умиротворяющее воздействие. И пускай это был не дом в классическом понимании этого слова, но здесь она нашла пристанище. За несколько месяцев студия стала единственным кусочком огромного мира, где можно было укрыться от невзгод и уединиться. От всех. Впрочем, никто и не пытался нарушить её одиночество. Для художника быть позабытым не самое худшее. Гораздо хуже никогда не заявить о своем таланте.

Ада опасливо посмотрела на пустой холст, на котором отсутствовали штрихи идеи. До приступа, загнавшего её на операционный стол, вдохновение валялось в обмороке от истощения. Она боялась, что после больницы оно тем более откажется подавать признаки жизни. Но нет. При виде белого холста перед глазами заиграли силуэты. Те самые, которые следовало припечатать кистью к бумаге.

По студии пронесся первый аккорд любимой музыкальной композиции, под которую Аде хотелось творить. И он показался не таким уж приятным. Поразившись неожиданному ощущению, она решила прослушать свою скромную коллекцию саундтреков, силясь определить, какой из них вызовет отклик. Её вкус разительно поменялся. Нью-эйдж, ранее вызывавший желание заткнуть уши, произвел приятное впечатление. Углубляться в поиски причин, побудивших сменить музыкальные предпочтения, не возникало желания. Ада торопилась приступить к занятию более важному.

На холсте уверенно появлялись аккуратные линии, превращавшиеся в силуэты, спрятанные в туманной дымке. Техника исполнения рисунка подверглась коррекции. Хуже не стала. Но теперь предыдущие картины из коллекции смотрелись обособленными. И уступали новой.

Усевшись на полу, она закрыла глаза, пытаясь взять себя в руки и определить дальнейший ход своих действий. Ада внимательно посмотрела на две картины, стоявшие рядом друг с другом. Определенно та, которую она написала последней, была лучше. Это означало, что создание коллекции придется начинать сначала. Впереди её ждали несколько месяцев упорного труда. Либо же она могла сделать ставку на те картины, что имелись, и проиграть. На фоне последней они смотрелись как жалкая подделка.

«Да, что со мной творится?»: Ада закричала в тишину. Ей так хотелось получить ответ. От кого-то, пускай даже невидимого.

Глава 34

На мониторе появлялись коды, объединенные общей тезой – тревога. Состояние погруженной не было опасным для её земного тела. Был затронут более глубокий уровень. И никто не решался прогнозировать исход ситуации.

Смотритель скрупулезно фиксировал в блокноте ежедневные показания с мониторов. Значение ни одного кода он не понимал. Неясным становилось его дальнейшее участие в данном проекте. Погруженная должна была продолжать свой путь на земле. Следовательно, и он должен был находиться рядом. Но что делать с происходившим сбоем в персональной программе, не имел представления. Впрочем, и ответственные за программу персоны также пребывали в неведении. Он не верил им. На протяжении стольких веков им приходилось решать многочисленные задачи и вероятность того, что среди них могла иметься аналогичная, была велика. Они не хотели облегчать ему задачу. В принципе таковое право у них имелось. Ему же следовало успокоиться и просто наблюдать. Так будто ничего не происходит. Погруженная действует. Он фиксирует.

Но отчего-то на душе становилось муторно. Самому себе он казался беспомощным и бесполезным.

Часть 2

Глава 1

Зимние месяцы пролетели заметно, но быстро. Как снежинки. Их хватило на создание коллекции картин. «Силуэты в тумане» внесли в каталог работ, представленных в главной галерее города. Создательница картин, вызвавших шумиху, спокойно восприняла массированный штурм журналистами и приверженцами бомонда, желающими завести модное знакомство. С таким же безразличием она реагировала на собственные фотографии в ряде журналов. Статьи, в центре которых она фигурировала, Ада постаралась прочесть мельком, чтобы не расстроиться критикой, тем более перед поездкой в Лондон, куда её с картинами пригласил владелец Арт-холла. Предстоящее событие обдавало дрожью тело. Она мечтала о славе, но не задумывалась о таком аспекте как пристальное внимание непосредственно к ней лично. Считавшая саму себя обычной и может даже невзрачной, Ада посмотрела на себя глазами ценителей искусства. И вспомнила слова матери, настойчиво убеждавшей её в наличии красоты. Ей бы не помешала поддержка близких, но опасаясь снова ворваться в гущу конфликта, обосновавшегося в квартире семейства, решила не спешить с визитом. Тем более перед поездкой в Англию.

Глава 2

Жизнь обладает уникальным качеством резко меняться. Люди вторят ей. Некоторые опережают и кажутся самоуверенными, другие запаздывают, оказываясь теми, кто упустил шанс, а третьим удается следовать в заданном темпе и попадать в струю. Художница, доверенная попечительству случая, не торопилась забежать вперед и не топталась на месте. Она просто делала нужные шаги.

Заходить в комнату погруженной не возникало потребности. Датчики указывали на допустимые значения нормы. Сбой в программе ликвидировался сам собой.

Вот только он помнил два месяца страданий его подопечной. Истерики чередовались с многочасовым созданием картин. От утомления она частенько засыпала на полу. Разве что исправно пила куриный бульон и заказывала доставку здоровой пищи.

Десять картин с силуэтами оборвали мучения художницы. Она затихла. Перестала прислушиваться к своим ощущениям. И наконец-то вышла на улицу.

Ему также следовало передохнуть. Она была не первой погруженной, и он уже устал от созерцания человеческой жизни. Он научился сочувствию. Это было его заданием. Испытанием. И, кажется, что он его выдержал. Но вот окончания работы не предвиделось, пока погруженная оставалась в земном мире. Если бы он не запоминал тщательно земные маршруты погруженных, может быть, не тяготился грузом впечатлений. Наблюдение за ними превращало его из статиста в страждущего. И он хотел поставить точку. Страдания бывают чрезмерными. Возможно, оправданными и даже нужными, но они высасывают столько энергии, что кажется вместо жизни образуется пустота. Такая зияющая громадина черного цвета, куда скатываются мечты и желания. И он уверенно катился в пропасть, залитую черным цветом, не находя причины для такого состояния.

В отличие от него, она сумела заглянуть в пустоту и устоять на ногах. И все для того, чтобы увидеть свет и совладать с новым открытием.

Глава 3

Тягучие дни, сдобренные прохладой, мешали работать. Ежедневно возвращаясь домой, она все сильнее испытывала непреодолимое желание сесть в машину и умчаться подальше. И он читал это в её глазах, получая дополнительное основание для изощренного скандала. У него отменно получалось выводить её из себя, даже не повышая голос. С ним она утрачивала адвокатскую сноровку и превращалась в типичную истеричку, какими она видела своих клиенток.

– Не спешишь домой. Сегодня задержалась на пятнадцать минут, – с этими словами Артур принялся медленно расстегивать часы, нарочно задерживая взгляд на циферблате.

– Ты, в самом деле, засекаешь время или просто с потолка берешь значения? – она попыталась придать небрежности своему голосу.

– Что ты, дорогая, я весьма пунктуален и не могу позволить себе упасть в грязь лицом, – он не попался на уловку.

– А я типа в грязи каждый день валяюсь, – не вспылить она уже не могла.

– Тебе виднее, в каком ты находишься состоянии.

– Ты на что намекаешь? – нервная дрожь била Милану.

– Не подумай, что я пытаюсь вернуть тебя к твоему прошлому, – после того, как Артур узнал о наркотической зависимости избранницы, не упускал возможность напомнить ей о позоре.

– Ты что прикидываешься или реально такой моральный урод?

– Поаккуратнее со словами. Помни, ты теперь мне законная жена.

– И к чему ты это ведешь?