Шанталь. Шах и мат

Я наклонилась и почесала шалуна за ушком. В ответ он лизнул мою руку, с преданностью заглядывая мне в глаза.

Ну как тут было удержаться и не подхватить его на руки? Да, знаю, что Арно снова начнет ворчать и читать мне нотации о том, что нельзя излишне баловать щенка и приучать к рукам, но я ничего не могла с собой поделать. Проказник прочно обосновался в моем сердце став чуть ли не самым близким для меня существом, за исключением Патриса…

Патрис… с ним все было гораздо сложнее. Вынужденная разрываться между любовью и новыми обязательствами я, как никогда еще остро понимала, что у наших запутанных отношений нет будущего и рано или поздно они зайдут в тупик. Чувства к бравому капитану делали меня слабой и уязвимой, чего ни в коем случае не должно было произойти с той, кто нес огромную ответственность не только за себя, а за сотни и даже, пожалуй, тысячи жизней.

Боясь за любимого, я отказывалась давать ему по-настоящему опасные задания, что неизменно приводило к его недовольству и праведному гневу, выливающемуся в бурные споры, слышные далеко за пределами моей комнаты. Не оставляло сомнений что все были в курсе того, что происходило между нами, и это не делало чести ни ему, ни мне. Для капитана было важно уважение «братьев», а мне… Мне нужно было чтобы он был жив.

Клод беспокойно повел ушками и стал вырываться из рук, чувствуя приближение незваного гостя.

– Так и знал, что найду тебя здесь, – на палубу ступил Нино, с улыбкой уворачиваясь от обнюхивающего его со всех сторон щенка. Но стоило ему только протянуть руку чтобы его погладить, как в ответ послышалось предупреждающее рычание. Да, Клод прекрасно знал, что перед ним «свой», но тем не менее давал понять, что у его доверия есть границы. – Бьюсь об заклад, что этот оболтус Арно специально настраивает зверюгу против меня. Ты только погляди на этот взгляд. Такой крошка, а уже злющий как черт. Вот что значит чистокровный итальянец! Бьюсь об заклад, что в жилах этого монстра течет сицилийская кровь, – с гордостью констатировал он, на всякий случай держась подальше от недавно сменивших молочные коренных зубов, находящихся в подозрительной близости от его «достоинства».

Я рассмеялась. В устах Нино подобные слова означали высшую похвалу, и мне такая оценка моего питомца не могла не льстить. К вящему восторгу шалуна позволив ему продолжить исследование корабля, я повернулась к телохранителю, с которым редко виделась в последнее время. После триумфального возвращения из Валенсии полтора месяца назад, где Берта мужественно исполнила роль моей дуэньи, молодые люди поженились, и с тех пор почти не показывались на глаза, предпочитая проводить время в компании друг друга. Поэтому сегодняшний визит юноши меня не столько обрадовал, сколько удивил.

– Что ты здесь делаешь, Нино? Надеюсь, с Бертой все в порядке?

– Слава Богу, все хорошо, – избегая смотреть мне в глаза, он отошел к поручням, делая вид что внимательно рассматривает их. Но румянец, окрасивший гладко выбритые щеки, выдал его с головой. Что-то было не так, и я собиралась это выяснить. – Просто соскучился и решил проведать свою подопечную.

– Вот как? Только проведать? – не удержавшись хмыкнула я. – И вовсе не потому, что до тебя дошли слухи о том, что я теперь владелица огромной посудины, на которой в скором времени собираюсь выйти в море?

Взгляд брошенный на меня через плечо был красноречивее всяких слов. Ни один моряк, единожды глотнув свежего соленого воздуха, не сможет надолго осесть на берегу. И ни одна красотка, какая бы юная и обольстительная она ни была, ни за что не удержит его рядом с собой, к каким бы уловкам ни прибегала. Море – известная разлучница. Оно проникает в душу, в кровь, в каждую клеточку тела. Ты можешь наивно верить в то, что способен тягаться с ним, но знай, что все твои усилия напрасны и оно все равно одержит вверх.

– Но ты же это не серьезно? Теперь, когда ты стала первым человеком на Тахмиле, тебе нет никакой необходимости рисковать собственной шеей и ввязываться в новые неприятности. Для этого у тебя есть в подчинении десятки капитанов, которые только и ждут возможности устроить знатную заварушку и ухватить большой куш. Вспомни, даже Ангус будучи у власти выходил в море не чаще пары раз в год, предпочитая беречь свой тыл от клинка в спину.

– Но я не Ангус, Нино, и не стану отсиживаться на берегу, прячась за спинами своих людей. Настоящий лидер должен быть всегда впереди и собственным примером мотивировать и побуждать их к действию. И, по-моему, сейчас как раз самый подходящий момент, когда следует громко, во весь голос заявить о себе, дабы завтра ни одному врагу не пришло в голову стоять на моем пути. Пусть запомнят и передадут остальным: Я смету их всех!

Внизу послышалось рычание и, следом за ним, шум возни. Встревоженная, я бросилась на не предвещающие ничего хорошего звуки. Нино не отставал ни на шаг, на всякий случай выдернув из-за пояса нож и крепко зажав его в руке.

Нам хватило пары минут, чтобы, сориентировавшись ринуться в матросский отсек, расположенный на нижней палубе. Сердце едва ушло в пятки, когда я увидела своего окровавленного питомца, удивительно бойко тащащего в зубах здоровенную крысу, которая запросто могла сожрать его самого. Завидев нас, песик радостно завилял хвостиком, и, подойдя поближе, выпустил свой трофей в опасной близости от моей обутой в сапог ноги. Крыса была мертва.

Ругая себя последними словами за глупость, я опустилась на колени рядом с непоседой, замирая от ужаса принялась его осматривать, боясь увидеть следы от укусов. Но каково же было мое удивление, когда я поняла, что пропитавшая шерсть кровь принадлежала поверженному противнику, а мой щенок цел и невредим. Более того, видимо решив, что это игра, он, высунув язык, всячески пытался лизнуть мою ладонь, доверчиво положив на нее голову.

Мне оставалось только растерянно пожать плечами и, подхватив довольного, но крайне тяжелого Клода под мышку выйти на свежий воздух, что оказалось весьма своевременным, так как перед глазами все поплыло, и не поддержи меня Нино, я наверняка упала бы прямо на палубу.

– С тобой все в порядке? – обеспокоенный моим состоянием, Нино подхватил меня на руки и вместе с недовольно ворчащим псом поднял на верхнюю палубу.

– Да, все хорошо, просто распереживалась немного, но это пройдет, когда надеру уши маленькому безобразнику, – попыталась отшутиться я. Вышло неубедительно, потому что вместо того, чтобы отпустить меня, Нино продолжил путь к сходням. Только очутившись на земле, он деликатно выпустил меня из рук, позволив самостоятельно сделать несколько шагов.

Мне действительно стало получше, о чем я тут же поспешила ему объявить. Головокружение прошло, но возвращаться обратно на корабль желания вновь не возникало. Судно нуждалось в ремонте и основательной чистке. Кроме того, я собиралась заменить нелепые украшения в виде черепов и костей, вгоняющих меня в уныние на что-то более подходящее пиратской королеве. Оставалось решить, пожалуй, главную проблему – собрать свою собственную команду.

О том, чтобы оставить на корабле кого-то из прежде служащих на ней матросов, не могло быть и речи. Еще свежи были в памяти о затаивших злобу Ладу и его дружках, пытающихся мне отомстить только за то, что не позволила им себя убить. Что уж тогда говорить о тех, кто долгое время служил под началом шотландца? Вдруг кому-нибудь из них взбредет в голову расквитаться со мной за прежнего капитана? Нет уж. Ни одного случайного человека на борту. Мне нужны были те, кому бы я могла доверять, поэтому я решила не поручать этой задачи кому-то еще, а заняться выбором каждого члена экипажа лично. Пока судно будет на ремонте, я на «Смерче» обойду все порты, загляну во все питейные дома и таверны, но найду тех, с кем в случае необходимости готова буду сражаться плечом к плечу, не боясь получить предательского удара в спину.

* * *

– Вот это да! Ай да Клод! – восторгу Арно не было предела. Узнав о «подвиге» своего воспитанника, он так раздулся от собственной важности, словно лично произвел того на свет. – Вот что значит мое воспитание! – грудь колесом, блеск в глазах… Арно было не узнать.

– Эх, вот бы на денек оказаться в Париже… Уж мы бы показали. Мы с тобой таких денег заработали бы на крысиных боях, что Вонючке Каню и носа стыдно было бы показать со своим знаменитым Клыком. То же мне, крысолов!

Восторга Арно я не разделяла. Более того, я никогда не понимала неоправданной жестокости по отношению к животным, будь то собаки, лошади, кошки или те же крысы. Мне как-то довелось присутствовать на одном из таких «боев» во время жизни во «дворе чудес» и поверьте, зрелища более жуткого, нужно было еще поискать. Как сейчас помню кладбище «Святых мучеников» и грязную зловонную яму, кишащую крысами, в центр которой бросали специально обученную собаку-крысолова, и пока человекоподобные звери делали ставки на то, сколько бедолага сможет продержаться и скольких сможет уложить до того, как испустит последний вздох, несчастному псу приходилось буквально выгрызать себе путь к спасению. Загнанные в угол крысы вели себя чересчур агрессивно и были очень опасны. Атакуя пса, они старались выесть ему глаза, наносили смертельные укусы.

Стремительность и гибкость вместе с мощной челюстью были единственным оружием против сотни озверевших грызунов. Крепко вцепившись зубами в противницу, пес несколько раз сильно мотнул головой ломая ей хребет, затем отбросил ее в сторону и не мешкая схватил другую… И так до тех пор, пока в яме не осталось ни одного живого грызуна. Истекающего кровью из-за многочисленных ран, хозяин пса, изрядно пополнивший свой кошелек, уносил на того руках, где тщательно выхаживал только ради того, чтобы через несколько дней вновь заявить его на бой. Век таких собак был недолог. Измученные и искалеченные, они случалось погибали прямо во время схватки, и тогда их место занимали другие псы. Ну а организаторы затем вели подсчет того, скольких крыс уложил каждый охотник и приз получал хозяин того, кто убил больше всех.

Чудовищно. Воспоминания о жизни на парижском дне долгое время заставляли меня просыпаться, вскрикивая от ужаса. И теперь, когда я уже почти начала все забывать, негодяй Арно вновь напомнил о том, о чем я мечтала забыть.

Схватив ничего не подозревающего мальчишку за грудки, я несколько раз встряхнула его прежде чем прижав к стене зашипеть ему прямо в лицо:

– А ты, я вижу успел соскучиться по грязи. Что, сытая и чистая жизнь не по нраву? И думать забудь об этом! Не для того я вытаскивала тебя из той помойки, чтобы ты с тоской в голосе ностальгировал по ней, да еще и пса моего туда приплел. Запомни, хочешь ты того или нет, но возврата к прошлой жизни ни для кого из нас нет! Воришка Арно навсегда остался в Париже, а вместо него здесь передо мной гражданин Тахмиля Арно, который с этого дня назначается юнгой на моем корабле.

– Что?! Юнгой?! Ты серьезно? У тебя есть свой корабль?

Я не была готова к шквалу вопросов посыпавшемуся на мою бедную голову. Но ответить было нужно.

– С сегодняшнего дня, есть.

– А как он называется?

Гм… действительно. «Стервятник из Альбы» напоминал Ангусу о родной Шотландии. Мне же нужно было имя, напоминающее о любимой Боравии…

– «Янтарная роза»! Да, именно так и будет называться мой фрегат! – довольно улыбаясь такому решению я выпустила Арно из рук, но вместо того чтобы убраться подобру-поздорову пока у меня вновь не сменилось настроение, малец просиял:

– Здорово! А я придумаю для тебя такой флаг, которого больше ни у кого нет. Он будет виден всем издали, и враги будут обходить тебя стороной.

Ну что ж, энтузиазм Арно имел способность заражать собой всех вокруг, и я, поддавшись ему, принялась обсуждать с новоиспеченным юнгой новый облик своего корабля.

Глава 5

14 сентября 1685 года две военные галеры, плывущие под испанским флагом, вышли из Картахены с ценным грузом на борту. Их курс лежал на Кадис. Большая и самая трудная часть пути осталась позади. Оставалось лишь миновать Сеуту, пройти через Гибралтарский пролив, напротив которого она была расположена, а там уже до Кадиса рукой подать.

Погода благоволила путешественникам: почти неделю море было спокойным, лишь изредка на его поверхности появлялась легкая рябь от периодически набегающего ветерка, который весело поиграв с парусами, мчался куда-то вперед в поисках новой игрушки.

Ближе к вечеру капитан одной из галер дон Хуан де Уртадо обратил внимание на судно, идущее параллельным курсом на расстоянии не больше одного морского узла от них. Это был французский пинасс – парусное судно на подобие голландского флейта. Капитан уже собирался было уже поднять тревогу, когда рассмотрел в подзорную трубу синий флаг с белым крестом. Судно было торговым.

Дон Хуан опустил трубу и улыбнулся. Еще свежи были в памяти события последних двух лет, во время которых следуя политике территориального захвата французский король Людовик XIV решил присоединить к своим и без того многочисленным территориям Люксембург, на который в свое время претендовала Испания. Несмотря на то, что силы были не равны, Испании, сильно ослабленной бездарной политикой правящей династии не оставалось ничего другого как объявить Франции войну, которая продлилась с 1683 по 1684 гг. Итогом стал заключенный 15 августа 1684 года Регенсбургский договор, согласно которому между Францией, Испанией и ее союзницей «Священной Римской империей» было подписано соглашение о взаимном ненападении сроком на двадцать лет. Франция была единственной, кто остался в выигрыше от этого договора. Мало того, что ей удалось оставить за собой все территории, присоединенные до 1 августа 1681 года, так она сумела заграбастать еще и Страсбург, Люксембург, Бомон, Бувин, Шиме и почти до основания разрушенные Куртре и Дискмёйде.

Никто не говорил об этом вслух, но все прекрасно понимали, что перемирие между сторонами несмотря на договор не будет долгим. Внешнеполитические успехи не позволили бы опьяненному властью Людовику XIV свернуть свою экспансию. Поэтому получив передышку, его противники надеялись за это время создать новую более сильную коалицию и взять долгожданный реванш.

Ну а пока сильные мира сего строили грандиозные планы на будущее, простой люд пользовался любой возможностью для того, чтобы расквитаться уже сейчас.

Излишняя самоуверенность свойственная всем французам, уверенным в собственном превосходстве, подвела капитана пинасса. Убежденный в том, что со стороны испанцев ему ничего не грозит, он продолжал свой путь к проливу, словно совершал променад. Глупость, за которую ему придется заплатить.

Дон Хуан воздел очи небесам в благодарственной молитве за то, что послал ему возможность утереть нос снобам- лягушатникам и прося Господа о том, чтобы устоявшаяся погода сохранилась до утра.

Отсутствие ветра сильно сказывалось на скорости парусника, что как нельзя больше устраивало капитана галеры, ведь у него в отличие от французского судна были гребцы, способные преодолеть разделяющее их расстояние за какой-нибудь час.

Сигнализировав капитану другой галеры, они договорились под покровом темноты приблизиться к пинассу и взять его на абордаж, захватив перевозимый им товар.

В полной темноте обе галеры почти бесшумно подошли к ничего не подозревающему паруснику, команда которого в свете одного единственного фонаря мирно отдыхала на палубе. Какой-то матрос, пристроившись на перевернутой бочке перебирал струны гитары, в то время как сидящий рядом товарищ отчаянно фальшивя пытался напеть ему одному понятный мотив нехитрой песенки.

Дав знак своим людям приготовиться, дон Хуан поднял вверх саблю, когда его буквально ослепил яркий свет фонарей, зажегшихся как по волшебству со всех сторон одновременно.