Энциклопедия наших жизней (семейная сага). Истоки книга 1. Детство и юность Виктора Анатольевича Дудко

А отец приехал только 26 и не взял меня. Думаешь, мне было очень легко от того, что всё рухнуло, очень, когда так хотелось прижаться к любимым глазам губами, как прежде.

Кто, скажи – какой дьявол тебе сказал, что я изменила тебе, или думала изменить, Витька, ты не имеешь права верить этому. Это ложь. Ну, как я могу доказать это, чем, я не знаю – бессильна, но почему я должна слушать такой жестокий упрёк, разве я лгала тебе когда-нибудь, скажи, я хочу знать это. Никогда, и всегда тебе говорила, если я разлюблю, то скажу это прямо, без обиняков, я не испугалась бы. Но ведь этого нет и не будет.

Витенька, мой маленький Витенька, не верь той лжи, я твоя, твоя навсегда. Как я проклинаю всё на свете, всё то, что мешает мне сейчас в трудную минуту быть с тобой, разуверить тебя, согреть лаской, это бедное дитя, которое только я одна могу любить, и быть ему и матерью и женой. Я виновата перед тобой. Жестоко виновата, ты болен из-за меня. Какой была я дурой, как я боялась всего того, что нужно было и, тебе и мне, но родной мой меня выгнали бы из дома, а на твою шею я не хотела бы сесть так рано.

Это единственное моё оправдание, но оно, конечно, не стоит 5 копеек. Я не человек, а дрянь, малодушная дрянь, которая побоялась ради своей любви окончательно отдаться своему другу, прости меня, друг мой, но нет, этого ты мне не простишь, хотя я никогда больше не буду принадлежать чужому.

Ты и не подозреваешь, что у твоей Шурки были такие мечты: только учиться, кончить институт, и попросить назначение в самую глушь, подальше от людей. Чтобы они не видели моих мук и ран, что я забыта тобой, а, если бы ты вернулся ко мне (о! об этом я могу только мечтать), то я была бы самым счастливым человеком в мире.

Любить и быть любимой, иметь семью, об этом каждый человек мечтает, а могу только одинраз любить, я чувствую это и, во всяком случае, я не из слабых ветреных людей, чтобы забыть того, кто дороже всего для меня.

Семья для меня стала чужой, с первого дня моего переезда, я поняла, что много узнала за те 4 месяца, и смотрю на свою семью другими глазами. Всё выводит меня… (дальше в письме вырезан ножницами прямоугольный фрагмент – около 10 строк).……………толкая его на придуманные поступки, хорошо, что это ребёнок и сам уже умеет мыслить и действовать, и не думает идти по этой дороге. Когда буду матерью – даю слово воспитывать своих детей не так. Это подло и низко такую внушает мерзость. А сестра сидит и только улыбается, и поддакивает.

Витенька, я не могу дождаться дня и часа, когда уйду в институт на целый день до позднего вечера, чтобы не видеть этого хвастовства, чванства, обломовщины. Может, я не права по отношению к ним. Пусть. Но они не понимают меня и никогда не понимали. Пусть я дура, чёрт знает кто, вызываю у них чувство жалости своими мыслями, которые я не хочу даже говорить им, всё равно не поймут. Всё равно, я уже не принадлежу им (дальше вырезан ножницами ещё один прямоугольный фрагмент – около 10 строк).

Признаюсь, мне было иной раз больно, когда ты не мог меня приласкать, но мне так дорога была и такая неумелая ласка, когда любя по-настоящему, стыдятся слишком бесшабашно ласкать.

Но мне хватало твоей ласки, даже взгляда твоих милых глаз, смеющихся, каких-то ласковых и лукавых. Мне сейчас трудно писать всё это, т. к. ты далёк от меня и я не могу опять увидеть тебя. Я теряюсь от бессилия доказать тебе, что по-прежнему думаю о тебе, люблю только тебя, имею далёкую мечту быть с тобой, считаю себя твоей женой. А, ведь, всякая порядочная честная жена любит и ждёт только своего мужа.

Поверь же мне, что у человека с нечестной совестью не было бы таких слов к тебе, он бы мечтал и только. А мне не стыдно, нет, я с чистой совестью, и могу, не боясь своей совести сказать (дальше сверху 3-его листа вырезан ножницами прямоугольный фрагмент – около 10 строк).

Ты больше поверил кому-то, только не своей любимой, больше я оправдываться не буду. Зачем, когда ты веришь той сплетне.

Ох, тяжко, тяжко мне. Меня вырастили каким-то недоделком, странным, болезненным, вспыльчивым, стремящимся к тому, чтобы понять жизнь, но нет, видно, это для меня слишком трудно – для таких дураков, как я.

Всё казалось – так просто любить, верить, учиться, потом работать, иметь любимую семью, а сколько за этими словами трудностей и главное – несправедливостей. Я стала больной, но не физически, а умственно, безвольная, не движущаяся фигура, потухший без жизни взгляд, и нездоровый румянец на скулах (ты узнаешь его, чёрненький), будет мстить, я сдохну к 30-и годам.

Я не буду заниматься спортом, который несколько принёс мне здоровья, буду почаще простужаться и ещё что-нибудь там, и болезнь возьмёт своё. К тому же с сердцем у меня здесь стало хуже: всё время колет, вот и хорошо.

Однажды усну, и без боли, тихо, и не проснусь, по крайней мере, не нужно будет самой поднимать на себя…………………………..

(на отдельном листке теми же чернилами и тем же почерком)……………………только бы быть с тобой и подчиняться тебе во всём.

Я готова принести себя и свою жизнь к твоим ногам, поверь это не пустые слова, нет, я виновата перед тобой в том, что ты заболел, я готова пасть в ноги и бей, бей меня не милосердно за твою боль, но не за поруганную любовь. Она не поругана. Дитя моё, друг мой, прошу тебя, поверь тво ей несчастной Шурёнке. Она с мольбой протягивает к тебе руки, поверь ей, она честна по отношению к тебе, чиста перед тобой. Если ты не поверишь этим скорбным словам, даю тебе слово, что жить не буду или убегу из дома и стану продажной бабой. Пусть тогда сознание своей вины преследует тебя всю жизнь.

Вита, кто тебе написал это низкое известие.

«Вечер, тишина, ночь – а твоя Шурочка в этот час гуляет с кем-то». Ты знаешь, я заругаюсь сейчас. Какой подлец тебе мог написать такую дрянь, когда твоя Шурка дрыхнет на своей кровати без задних ног, и видит во сне своего Виньку, который ласково прижимается к ней, и опрокидывает, можно ли……..

Я мучаюсь от этих снов, т. к. соскучилась о тебе, о твоих губах, и твоём теле, а здесь кто-то хочет устроить подлог: вместо тебя подсунуть мне другого, а тебе другую. Оклеветать меня, а потом явиться к кому-то из нас.

Винька не верь же тому подлецу. Это ложь… У меня уже нет сил уверять. Я одного бы только желала сейчас, чтобы недуг свалил меня с ног и, чтобы больше этой бедной головушке и постаревшим от стольких слёз глазам не видеть, не читать эти строчки, которые, как иголки, вонзаются в тело, своей не заслуженностью.

Кто тебе написал эту ложь – Юлька, Влен?

Если Юлька, так ты же знаешь, что с его стороны преследуется своя цель.

Влен не мог оклеветать так своего товарища, он мог тебе только написать, и отругать тебя за письмо, которое ты когда-то написал мне. Так и ему было обидно узнать, что ты задумал меня бросить.

Вот он и отчитал тебя, но только не эту клевету он мог написать, я никогда не поверю этому.

Ты хочешь мстить за свою болезнь (последнее слово зачёркнуто карандашом и надписано: чепуха) я согласна с тобой ты будешь прав, бей её, удуши её своими руками, в данном случае ты будешь прав, но не забудь: больше тебя так никто любить не будет, это первая твоя любовь, и любимая, которая не для того к тебе (подчёркнуто карандашом) через год вернулась, чтобы изменять, и попирать ногами твои чувства.

Значит, она осознала, что ты и есть тот, кого она способна любить и покориться ему. Но, ведь, ты уже не веришь мне больше, ты скажешь, что это пустые слова. Что же. Пусть, всё равно я погибну, в институт меня не примут, документов нет.

Во Фрунзе если придётся вернуться – жизнь добьёт, как козявку, которой никто не протянет руку помощи, а, если и протянет, то с корыстной целью – получить своё.

Но нет уж, лучше сдохнуть, чем быть с тем, кого ненавидишь, кого не желаешь. Я только так…

(конец листка).

(дальше сверху 3-его листа опять вырезан ножницами прямоугольный фрагмент – около 10 строк).

……………………У нас были ребята, которые были в твоём положении, но потом на другой год они поступали, сдав опять неважно. Но ты сможешь сдать прекрасно, если ликвидируешь свои какие-то недоработки и пробелы. А лучше сумей любой ценой попасть в другой институт, только не в мед, пед, и сельхоз. Это дрянь.

А вообще-то, здорово получается: тут сидишь, боишься лишний раз сходить куда-то, чтобы дать ответ своей совести потом. А тут про твою личность слухи – измены и т. д.

А я считаю так: значит, ты плохо знаешь меня, раз не веришь своему Шурёнку, плохо и мало любил и любишь, если можешь верить какой-то чуши. Буду верить, и надеяться, что ты всё же поверишь мне, и следующее письмо я получу от тебя радостное и хорошее. Береги своё здоровье и себя ради меня и нашего будущего. Не падай духом в отношении института, ещё не всё пропало. Держись, мой чижик, всё должно быть хорошо, неужели мы с тобой такие «счастливые», что всё даётся нам только благодаря переживаниям и борьбе. Даю тебе в письме мои руки, голову и сердце они – твои, знай это, пойми это, Виктор, мой Виктор! Верь же мне.

Я жду тебя.

Твой Шурёнок. 29.8.51. 4 ч.

10.9.51 г.

Незаметно, в большой кипучей и в тоже время мелочной жизни, промелькнуло полмесяца. Полмесяца – большой, замечательной и в то же время – плохой жизни.

Сегодня закончил с той, которая заставила меня написать предыдущий листок, ничего о ней не вспоминая. Она должна, как я решил, уйти из «моего» сердца. Ведь ты, Виктор, влюбчив на время до первых, т. сказать, ласк.

Я не хочу обманывать девочку (рыцарство). Кое-что ты в себе исправил, но ещё неуклонно жизнь, среда и т. д. исправят тебя до конца. Жизнь идёт вперёд.

Студент МАИ живёт и здравствует в Москве на квартире у незнакомых, но теперь таких близких Богдановых (я жил в одной комнате в трёхкомнатной квартире ещё с двумя другими жильцами на Большой Почтовой в домах, построенных Будённым).

Время идёт – нужно спешить жить, жить и учиться, жить и работать, жить и любить, жить и быть честным, жить и обманывать. И я спешу, спешу по-телячьи, по-медвежьи, неуклюже.

Критическое отношение к своим поступкам в молодости ведёт постепенно и неуклонно к ворчливой старости, которая встречается на каждом шагу.

Тот человек, который плохо прожил свою молодую жизнь, или наоборот – хорошо – под конец становится ворчливым и старающимся научить молодёжь жить правильно, на самом деле только портит своим ворчаньем беззаботные дни счастливой и весёлой молодости. Надо быть беззаботным – а не анализировать и переживать за каждый свой поступок.

Дописываю.

26 числа я опоздал на свидание с Аллой, хотя и спешил. Её не было, но эгоист всегда эгоист. Рубашку выстирал и выгладил – и… опоздал.

Небольшое здание с буквой «М» расположено у входа в аллею «Чистые пруды» и недалеко от Главного почтамта. Вокруг этого здания 25 числа безуспешно ходил молодой человек, среднего роста, выбритый, в чёрном костюме с белым отложным воротником и с длинной папиросой в руках.

Он ходил примерно уже час – полтора и все ждущие знают (предположительно): пришёл на свидание, а её нет.

Ждущие дожидаются и многие из них уже встретили своих, а молодой человек всё ходит и ходит. Ходит и курит – курить-то не умеет – а курит.