Энциклопедия наших жизней. Семейная сага. Созидание. 1963 год

Неожиданно прилетает огромная птица, которая жертвуя собой – спасает мир. Она сбрасывает с себя своё оперение. Перья кружась, опускаются вниз и тушат огонь. Мир спасён…

Для этой картины – надрезала пуховую подушку, выбирала из неё пушистые перья белоснежного цвета и наклеивала их на горящие облака.

У меня всё время лежит на компьютерной столешнице лупа. Я посмотрела через неё на снимок. Так совсем другой эффект, совсем не тот, что на плоской картинке.

Ну вот – опять меня унесло в сторону…

В который раз перебирала файлы, ища снимок, гда Виктор сидит за компьютером за компьютером. Как всегда – ищешь одно, а под руки попадается другое. А попались мне ещё два снимка, которые висят в нашей комнате.

Снимок был сделан неудачно. Это панно висит на стене в изголовье моей кровати, причём под самым потолком. Видимо Виктор снимал его сбоку и снизу. Тем не менее – рассмотреть его можно, правда не всё. Фигурки знаков зодиака изготовляла отдельно и потом наклеивала. Шарик наш земной тоже собран из приклеенных деталей композиции, сделанной из камней и пенопласта.

Мне хотелось создать иллюзию АУРЫ ЗЕМЛИ с входящими и выходящими энергетическими потоками космоса.

И, наконец – последняя не оконченная работа…

Мне очень хотелось попробовать написать образ моего названного (мной же) крёстного – Серафима Саровского.

Тоже на толстой клеёной фанере.

К Серафиму Саровскому у меня своё особое отношение.

СЕРАФИМ СОРОВСКИЙ

Точно не помню – около 35 лет назад, где-то в 80-х – вышла из дома, спеша на работу… На дороге, в луже – вижу лежит иконка. Подняла, посмотрела. Иконка вроде фотографии, наклеенной на картонку. На фотографии видны по углам снимка – следы от гвоздей. Значит – она была прибита к чему-то, может быть даже к стене. Я подняла её. Когда она высохла – на ней остались пятна от воды.

Она у меня хранилась несколько лет, просто в какой-то коробочке. Позже, когда на книжной полке у меня появились первые иконки, моя находка попалась мне на глаза и я её тоже поставила на полочку перед книгами.

Когда я стала интересоваться историей святых ликов, изображенных на иконах, я купила книжечку из серии – «СПАСИ И СОХРАНИ» Натальи Алеевой – для семейного чтения – «Преподобный СЕРАФИМ САРОВСКИЙ». И я буквально влюбилась в этого святого. Поскольку крестили меня и братишку моя мама и бабушка – в годы, когда это открыто не делалось, скорее всего – никаких крёстных у нас не было. И я придумала себе то, что СЕРАФИМ САРОВСКИЙ будет в моей жизни моим АНГЕЛОМ-ХРАНИТЕЛЕМ и крёстным отцом.

Потом у меня появились, кроме найденной – и другие иконки СЕРАФИМА САРОВСКОГО… Одну из них я повесила на стене рядом со старой семейной иконой…

Я никогда ни о чём его не просила. Мне просто было приятно и хорошо на душе, когда я о нём вспоминала. И только в этом – 2018 году, когда умирал мой любимый Виктор, я попросила своего названного крёстного, также, как и других святых, меня оберегающих – облегчить его предсмертные страдания и указать ему правильный путь к Всевышнему после кончины…

Когда начала рисовать, вроде бы всё шло нормально. Но, когда я перешла к мелким деталям – лицо, руки, пальцы, сложенные для осенения крестом, рисунок на рубахе, я с ужасом поняла, что сделать это не смогу. У меня внешне не очень было заметно, как дрожат руки. Оказалось, что в действительности – тремер настолько усилился, что держать кисточку – не получается. Она в руках вибрирует…

Это начала прогрессировать болезнь Паркинсона.

Я расстроилась. Вынесла картину в коридор и спрятала в углу у стены под лестницей. Там она и простояла года три.

Где-то в 2015 году попала в больницу. А вернувшись – домой, с удивлением увидела, что этот эскиз висит на стене над моей постелью. Виктор почему-то так решил поступить. Я спорить не стала…

Получается, что я действительно, забыв обо всём, копаюсь на ЧЕРДАКЕ в своём прошлом… И это прошлое – через фотографии, так живо воссоздаётся заново в голове, что мне кажется, что всё это было только вчера…

Во время нашего переезда к Стэлле, это помещение – мезонин со скошенными потолками в местах находившейся над домиком крыши, было превращено в уютную комфортабельную спальню.

Когда перестраивали после покупки дачи в конце девяностых – основной дом, семья Стэллы временно жила в этом гостевом домике. Внизу располагалась свекровь Стэллы. Днём Стэлла с мужем Юрой уезжали в Москву на работу, а вечером, вернувшись на дачу – ночевали в этом мезонине.

Почти всё пространство занимала огромная двуспальная кровать. Рядом – комод. У стены – платяной шкаф. В углу у двери большой сундук. Вся мебель из светлого дерева, которая, казалось – источала солнечное свечение и спокойствие. Поэтому даже в сумерках в этой уютной спаленке было светло и заполнено тихой радостью бытия.

Но вот в канун нового 2000 года погиб Юра. Свекровь Стэллы переехала в свою квартирку в Москве. Стэлла осталась одна.

Возможно наш переезд к ней на дачу, кроме заботы о нас – родителях, был вызван ещё и не проходящим горем и тяготящим её одиночеством.

В общем – мы переехали…

Первое время я расположилась внизу, а Виктор обживал спальню в мезонине. Добавили туда стол. Купили компьютерный столик. И получилось, что спальня поделилась площадью и превратилась в удобный рабочий кабинет Виктора.

Съездили пару раз на свою дачу и перевезли оттуда несколько полок с технической литературой. Полки расставили в мезонине вдоль пустых стен. Перевезли туда с дачи старенькие телевизоры.

В общем обустроили комнату в мезонине под свой вкус и потребности.

Слева у входа стоит большой сундук. Мы его сразу же заполнили скопившимися у нас амбарными книгами. Я не помню откуда мы их брали, но в каждую из них мы регулярно записывали наши расходы. Так что до сих пор у нас хранятся записи расходов нашей семьи за каждый прожитый нами год. Правда записи велись не аккуратно, как будто это дело нам надоело, и мы продолжали делать их небрежно. Поэтому без нашей помощи не всё написанное можно понять.

Тем не менее, как-нибудь постараюсь некоторые данные оттуда перенести сюда – в раздел «ЧЕРДАК».

В этот же сундук мы сложили такие раритетные документы, как – дневки бабуси (1937 -47 годы), и дневники Виктора (1950–1957 годы).

Над сундуком повесили картину с морским пейзажем. Не помню – откуда она у нас появилась и чья это репродукция, но она очень нам нравилась.

На снимке – верхний ряд полок, установленных в три ряда вдоль всей стены. Установить полок больше – не позволял скошенный потолок. Уместилось 9 полок.

На полках все технические книги были расставлены по темам.

Одно время я увлекалась живописью. Рисовала в основном картины на чём попало, только не на бумаге. В основном – на фанере и даже на стекле. Поэтому на стёклах многих книжных полок сохранились мои рисунки типа той, которая – на этом снимке.

Справа от двери в мезонин стоял платяной шкаф, за которым расположились ещё несколько книжных полок.

Над верхней полкой на стене – фотография Угрешского монастыря – подарок Витиных сотрудников. С Дзержинском нас связывают многие годы жизни и работы.

На верхней полке – стоят памятные иконы со дня нашего венчания. Разложено полотенце и лежат на нём свечи с той же церемонии венчания.

Внутри этой полки и слева от неё – книги по православию.

В общем, это наш маленький алтарь.

Хотя и в нижней комнате нашлось место для многих иконок: и на полках нашей этажерки, и на тумбочке.

И потекло время нашей пенсионной жизни на даче у дочки.

Через какой-то период, когда в очередной раз Виктор приболел, чтобы удобно было мне за ним ухаживать, а ему не бегать лишний раз со второго этажа по лестнице – в туалет, мы перевели его вниз, в нашу «пятикомнатную» квартиру.

С тех пор второй этаж медленно превращался в место запустенья. Мы стали туда отправлять ненужные вещи и одежду. Документы и рабочие дневники, привезённые с нашей дачи – продолжали храниться в старых чемоданах и обрастать толстым слоем пыли.

Где-то в 2013 году, когда Сэлла уже была второй раз замужем, и у нас на даче рос чудесный правнук Илья, Олег обратился к нам с предложением. У него в Самиздате был свой сайт, на котором он публиковал свои книги (фэнтези). Он пригласил нас на свой сайт с нашими воспоминаниями о прошлой жизни.

Попробовали. Понравилось. Ностальгия захлестнула нас в свои объятия. И для нас назад хода уже не было.

К сожалению – в Самиздате тексты публиковались без фотографий.