Романов. Мой преподаватель

Пролог

«Некоторые вечера рассекают жизнь надвое – на “до” и “после”. Этот стал моим концом. И началом – одновременно»

В кабинете стояла тяжёлая, почти осязаемая тишина.

Приоткрытое окно впускало тёплый ветер, и жалюзи дрожали, отбрасывая на стены тонкие полосы света. Они шевелились, словно само время напоминало о своём присутствии. Осень была непривычно мягкой. Или это мои чувства жгли щёки и сбивали дыхание. Всё вокруг застыло в ожидании, в нерешительности, в том зыбком мгновении, когда ещё можно повернуть назад.

Он стоял у окна, спиной ко мне. Руки в карманах, осанка выпрямлена до болезненной чёткости. Серый пиджак висел чуть небрежно, не тот, что он надевает на пары. В этой позе чувствовалась усталость, граничившая с поражением. Казалось, он уже всё решил.

Неужели он снова возводит между нами каменную стену, ту самую, которую я так долго пыталась разрушить?

Я знала его слишком хорошо для студентки, которой не положено знать такие подробности о своём преподавателе. Я знала каждый изгиб его плеч, каждую паузу в речи, каждый почти невидимый жест.

– Почему? – мой голос дрогнул, но я осталась на месте. Не позволила себе отступить. Стояла посреди кабинета, словно на минном поле: каждый шаг мог взорвать всё, каждый вдох – выдать то, что внутри.

– Я не могу, – сказал он тихо. Слова ударили в грудь глухим, болезненным эхом.

Он повернулся.

Я встретилась с его взглядом.

Нет, я не была готова к такому.

В этих глазах не было холода или злости. Только сожаление. И такая нежность, что от неё хотелось плакать, кричать или – забыв обо всём – прижаться к нему и заставить замолчать.

Я сжала руки в кулаки, чтобы не шагнуть к нему. Хотелось встряхнуть его, закричать, доказать, что всё можно изменить, что мы ещё можем быть сильны вместе. Но именно эта уверенность нас и губила.

– Потому что это неправильно. Потому что это… разрушительно. Для тебя. Для меня. Для всего, – его голос был ровным, но каждое слово отдавалось гулом, будто внутри него бушевала буря. – Я твой преподаватель, Кира. Так дальше нельзя.

– И что? – в моём голосе оказалось больше вызова, чем я ожидала. – Что тут противозаконного? Я могу перевестись на другое направление. Или дождаться, пока перестану быть твоей студенткой. Неужели для тебя всё так просто? Хочешь, чтобы я закрылась, как ты? Я так не умею. Мои чувства настоящие, и я не собираюсь от них отказываться.

Я срывалась на крик. Мне было всё равно, услышит ли кто-то за дверью. Я боялась лишь одного – потерять его. И снова сломаться.

– Мы зашли слишком далеко. Переступили черту, которую нельзя было пересекать.

– Не мы. Ты, – я шагнула ближе. Один осторожный шаг. Всего один, но он оказался громче любых слов.

Он поднял взгляд. В нём сверкнуло что-то острое, непривычно твёрдое.

– Ты пришла в мой кабинет с дрожащими губами и глазами, полными отчаяния. Постоянно ищешь мой взгляд, моё присутствие. Кира, я не железный.

– Это ты дал мне надежду первым. Заставил меня влюбиться…

– Ты тоже сделала так, что я влюбился, – произнёс он тихо, и эти слова разрезали воздух, как лезвие.

Между нами повисло молчание.

Он только что признался в чувствах – и бабочки в животе, давно замершие, взметнулись с новой силой. Ещё немного – и я сгорю дотла.

Я жаждала его. Мечтала провести ладонью по щетинистой щеке, почувствовать лёгкое покалывание на коже, убедиться, что всё это не сон.

Аромат его парфюма кружил голову. Он пах не просто изысканно – он пах опасно. Чёрный перец, тёплые пряности, мускус и горький цитрус – обжигающий коктейль. Этот запах будто вживался в кожу, оставляя след, который невозможно смыть.

– Ты знала, что делаешь. Хотела этого так же, как и я, – его голос был едва слышен, словно он говорил только для меня.

– Значит, не отказываешься от того, что тоже этого хочешь?

– Не отказываюсь.

– А если мне плевать на всё вокруг? – я поймала его взгляд, не моргая. – Да. Я хотела. И хочу.

– А я… не имею права.

Слабый стук ветки по стеклу вернул нас в реальность.

Марк подошёл ближе. Воздух между нами стал плотнее, тяжелее.

Он поднял руку и замер. Его пальцы зависли в нескольких сантиметрах от моего лица, почти касаясь воздуха. Он смотрел на меня так, будто я была одновременно запретной и священной.

– Если я прикоснусь к тебе… я не смогу остановиться, – прошептал он.

– Тогда не останавливайся, – выдохнула я. – Ты уже начал.

Я сомкнула пальцы на его запястье и почувствовала пульс – горячий, бешеный, в унисон моему.

Он резко отступил, будто вырвал себя из капкана. В его взгляде сверкнул голод хищника, готового броситься на добычу.

– Всё кончено, Кира.

– Нет. Это не конец, Марк. Это только начало.

Его глаза сводили с ума: в них смешались упрямство, боль и то чувство, которое он боялся назвать. Я стояла в полутени, в самом центре бури, только набирающей силу.

Я знала – это любовь. Запретная. Всепоглощающая. Опасная.

Я знала и другое: нас уничтожат, если узнают.

Даже если это разрушит нас… я бы выбрала его снова.

Глава 1. Вечер, который всё испортил

«Нет боли пронзительнее, чем от руки того, кого любишь»

За полгода до событий в прологе.

Если бы я знала, что именно этот вечер всё перевернёт, я бы осталась дома. Завернулась бы в одеяло, притворилась больной – да что угодно, лишь бы не оказаться там. Не видеть. Не чувствовать. Не потерять сразу двух самых близких мне людей.

Выпускной должен был стать праздником. И стал. Но не тем, о котором мечтают девчонки в блестящих платьях на шпильках.

Мы с Максом встречались уже год. Он был звездой школы: голубоглазый блондин с улыбкой, которая обезоруживала кого угодно. Как я могла устоять? Но за этой лёгкостью иногда пряталась безответственность, которую я упорно не хотела замечать.

Надо признать, добивался он меня долго. Я понимала: с такими, как он, редко всё заканчивается хэппи-эндом. Поэтому на его комплименты и приглашения сначала только криво улыбалась, ускользала от ответов. Но он был чертовски настойчив и не менее обаятелен. Дарил цветы, ждал у подъезда, стоял под дождём с мокрой чёлкой, как герой из любовного романа.

Я сдалась. И этот год стал лучшим за последнее время. Последний класс, последний рывок перед взрослой жизнью. Мы строили планы – поступить вместе в университет, переехать в другой город, снять маленькую квартиру с облезлыми обоями, но своей кухней, своей свободой. Иногда его взгляд задерживался на других девушках дольше, чем нужно, но я списывала это на юность и характер.

Я – отличница, мечтавшая стать журналисткой. Он – спортсмен, еле дотягивающий до «удовлетворительно». Всё как в мелодраме: я тащила его по учёбе, искала вузы, куда можно поступить вдвоём. И когда у нас получилось, казалось, что так будет всегда.

Моя подруга Анька была со мной с детства. Я и подумать не могла, что именно эта дружба станет моим крахом. Рыжая, яркая, пышная – она не знала, что такое дефицит внимания. Парней меняла как перчатки, жила на адреналине, смеялась громче всех. Но иногда её смех звучал так, будто она пытается перекричать собственную неуверенность.

Я была её полной противоположностью: строгая одежда, тёмно-каштановые волосы, карие глаза. Она – фейерверк, обжигающий каждого, кто подойдёт слишком близко. Я – тёмный шоколад, горький и терпкий на вкус.

Но Макс выбрал меня. Аня радовалась за нас. Или только делала вид.

После вручения аттестатов нас ждал последний вечер в кругу одноклассников: шарики, музыка, блёстки, смех. Фотобудка с нелепыми усами и картонными коронами. Пластиковые бокалы с лимонадом, в который кто-то явно подлил что-то покрепче.

Мы стояли на лестнице, сияя в камерах телефонов, будто уже взрослые, будто всё самое лучшее действительно впереди. Я была в голубом платье и туфлях, которые натирали пятки, но я улыбалась так, будто этого не замечала. Макс стоял рядом, его ладонь лежала на моей талии уверенно, по-хозяйски. С другой стороны находилась Аня, её звонкий смех заставлял оборачиваться даже незнакомых людей.

Мы делали десятки снимков. Даже тогда я не придала значения тому, как она чмокнула Макса в щёку – «чтобы кадр вышел пикантнее». Пикантным оказался не только этот снимок.

Теперь я почти не помню музыку, тосты, клятвы «дружить вечно». В памяти остался лишь её смех. Он до сих пор отдаётся глухим эхом, стоит мне закрыть глаза.

Утром Макс завалил меня сообщениями:

«Ты у меня самая красивая»

«Я тебя люблю, глупышка»

«Сегодня всё будет круто, обещаю»

И ведь было. Почти до конца.

– Эй, пойдём сфоткаемся на крыше! – Аня вцепилась в мою руку, её глаза блестели, а щёки горели.

– А ты не боишься упасть? – прищурилась я.

– Боюсь только опозориться на сцене, когда мы споём нашу песню! – подмигнула она.

– О нет, тут без меня. Алкоголь хотя бы даёт тебе смелости.

– Шутишь? Я и без него полна уверенности, крошка. Выпей со мной. Макс тоже уже немного подшофе.

– Он же не пьёт.

– Да брось, Кира, не будь занудой. Он выпускается с аттестатом, а не со справкой. Имеет право.

В её тоне было что-то скользкое, но я списала это на спиртное.

– Что-то мне всё это не нравится, Ань.

– Иногда ты такая скучная, что я сама удивляюсь, как с тобой дружу, – усмехнулась она, отпив из бокала. – Ладно, я на крышу с девчонками. Если боишься – оставайся.

– Иди. Я найду Макса.

Она ушла, а я, с неприятной тяжестью в груди, начала искать его среди толпы.

Макса нигде не было.

И нет, я не была святошей, запрещающей себе подростковые удовольствия. Я пила в меру, пару раз пробовала курить. С Максом мы переспали после первого свидания. Но я всегда понимала, что делаю, и умела вовремя остановиться. А вот он – нет.

Зал становился душным, музыка била по ушам, смех и звон бокалов сливались в гул. Я решила выйти на воздух и заодно поискать Аню.

Поднимаясь по лестнице к технической двери, я остановилась, потому что туфли убивали ноги. Когда я наклонилась поправить ремешок, вдруг, в тишине между песнями, уловила знакомый голос. Потом второй.

Глухой шёпот. Смешок. Влажный, неторопливый поцелуй.

Кто-то другой, возможно, и не обратил бы внимания, ведь это выпускной, флирт в каждом тёмном углу. Но я знала эти голоса. Знала слишком хорошо.

Я поднялась выше, словно сама подталкивала себя к краю обрыва. Сначала увидела только тени на стене. Потом – силуэты.

Он держал её за талию. Она прижималась к нему так, будто делала это не впервые. А потом он поцеловал её – не случайно, не шутя, а жадно, крепко, вцепившись в её бёдра.

Воздух вырвался из лёгких. Я не поняла – выдохнула ли или просто перестала дышать.

– Макс?.. – мой голос прозвучал хрипло, казался чужим.

Он дёрнулся, словно его ударили током, а затем резко отступил – растерянный, виноватый до побелевших губ.

Я стояла, как в застывшем кадре. Словно это не мои губы сжимаются. Не моё сердце летит вниз, разбиваясь о бетон. Не мои самые близкие люди целуются на крыше во время выпускного.

– Это… не то, что ты думаешь… – пробормотала Аня.

Я уставилась на неё, чувствуя, как кровь стучит в висках. Это шутка? Меня снимает скрытая камера? Другого объяснения я не находила.

Макс шагнул ко мне, и я дёрнулась назад, словно он коснулся кожи раскалённым железом.

– Это всё алкоголь, Кира… я… – начал он, но слова утонули в гуле, стоявшем в ушах. Мир сжался до удара сердца и резкого металлического звона в висках.

– Идите к чёрту. Оба.

Тишина обрушилась мгновенно, будто кто-то выключил звук. Пустота разлилась внутри и снаружи. Остался только глухой удар сердца, которое, казалось, вот-вот остановится.

Я развернулась и пошла вниз, цепляясь дрожащими пальцами за холодные перила. Пальцы сводило, ступени под ногами плыли, всё как в тумане. За мной никто не побежал. Не позвал. Не попытался остановить. И, наверное, это было даже хуже – и одновременно лучше.

Снаружи порыв ветра обжёг лицо, как пощёчина. Слёзы сами хлынули их глаз. Они были горячие, солёные, смешивались с холодным воздухом. Горло сжало так, что казалось, я больше не смогу вдохнуть.

В голове крутились сцены, одна за другой: Анино мурлыканье, его пальцы на её талии, влажный звук их поцелуя.

Телефон завибрировал в ладони – я вздрогнула, нога соскользнула со ступеньки, и я упала на асфальт. Колготки треснули, ладони ободрались, колено разбилось до крови. Кожа горела, но холодный ветер мгновенно смешал жжение с ознобом. Отлично. В номинации «главная неудачница вечера» я бы победила без особой конкуренции.

Макс звонил снова и снова. Потом Аня. А я сидела на мокром асфальте, разглядывая бордовые капли, растекающиеся по голубому подолу. Физическая боль на мгновение заглушила ту, что рвала изнутри, но это было лишь слабое утешение.

Я вытерла слёзы тыльной стороной ладони, отключила звук и поднялась. Туфли – эти проклятые туфли, взятые у Ани, – я сняла и оставила прямо на тротуаре. Пусть стоят. Пусть мокнут под дождём, как и я.

Две главные опоры моей жизни ушли рука об руку, оставив меня на пустой улице. Я шла босиком, чувствуя, как холодный асфальт режет ступни. Ветер трепал плакат на заборе с надписью: «В добрый путь, выпускники!» – словно издёвка.

Сколько раз я представляла этот вечер? Как мы с Максом держимся за руки, фотографируемся, целуемся на фоне салюта. Как Аня плачет от счастья, а я говорю: «Мы всегда будем вместе, даже если жизнь нас разбросает».

А теперь?

Внутри что-то умерло. Шок быстро сменился жгучей болью, будто под рёбра воткнули нож. Я стиснула зубы, не позволяя крику сорваться с губ. Дойду до дома – и только там позволю себе развалиться.

А пока нужно просто идти. Вперёд.

Небо прорвало. Дождь хлестал по плечам, волосы липли к лицу, тяжёлые, словно верёвки. Я рассмеялась – истерично, надломлено, почти в отчаянии. И вдруг вспомнила компьютерную игру Sims.

В той игре я любила испытывать персонажей на прочность: строила им идеальные отношения, а потом рушила их одним кликом. Смотрела, как они плачут, не едят, бродят по дому с пустыми глазами. Тогда это казалось безобидной драмой – всё было под контролем. В любой момент мог появиться «принц на белом коне» и всё исправить.

Но теперь я была внутри этой симуляции. Только прав на паузу у меня не было. И никакой принц не появлялся.

– Девочка, тебе плохо? – голос выдернул меня из мыслей.

Я обернулась. Под чёрным зонтом стояла женщина лет сорока с внимательным, почти материнским взглядом.

– Мне просто домой надо. Всё нормально.

– А почему босиком?

– Мы, девочки, сначала выбираем красоту, а потом расплачиваемся за неё, – усмехнулась я.

Но говорила я не о туфлях.

– Далеко живёшь?

– Минут десять. Не переживайте.

– Давай я провожу. Под зонтом вдвоём поместимся.

Мы шли рядом. Я старалась держать лицо спокойным, но мокрые волосы и пустой взгляд выдавали всё, что творилось внутри.

– Ты с выпускного?

– Ага.

– Кто-то обидел?

– Да.

– Сильно?

– Непростительно.

Она кивнула, будто что-то поняла, и сказала без пафоса, просто и тепло:

– Если человек довёл тебя до того, что ты идёшь босиком под дождём с незнакомой тёткой, он не стоит твоих слёз. Жизнь иногда рвёт старые нитки, чтобы ты могла вплести новые. Ты сильнее, чем думаешь.

– Постараюсь поверить, – прошептала я и неожиданно улыбнулась.

На прощание она обняла меня и сунула в руку плитку шоколада.

– Сладкое помогает. Не унывай.

Дома было тихо. Мама осталась на ночной смене в клинике. Отец жил с другой семьёй, но мы иногда созванивались. Их развод когда-то оставил глубокий шрам, но я поклялась, что у меня всё будет иначе. Без трещин, которые разломают всё в один день.

Сегодня этот план провалился с грохотом.

В зеркале на меня смотрела девушка с потёкшей тушью, мокрыми спутанными волосами и губами, стёртыми до красноты. Это уже не та выпускница, что час назад смеялась и танцевала. Это та, кто только что пережила шторм.

Я смыла макияж, бросила платье на пол и нырнула в горячую ванну. Кожу обожгло, но только это помогло перестать дрожать. Когда я высушила волосы, неожиданно для себя вспомнила про телефон. Экран светился десятками сообщений.

Макс:

«Кира, пожалуйста, давай поговорим»

«Я идиот. Это ничего не значило»

«Она была пьяна»

«Я люблю только тебя»

«Не молчи»

Аня:

«Я не знаю, как это случилось»

«Ты всё не так поняла»

«Прости»

«Кир…»

Удалить. Всё. Номера, переписку. Если бы можно было – и воспоминания.

В три ночи я достала старый блокнот, тот самый, где записывала цели. Написанные строчки смотрели на меня с пожелтевшей бумаги:

«Поступить в университет»

«Получить грант»

«Стать научным журналистом»

«Написать книгу»

«Переехать в Москву. Одна»

Последнее слово я дописала и подчеркнула дважды, так, что чернила почти порвали бумагу.

Утром скажу маме, что уезжаю. Не хочу видеть никого из школы. Пусть будет трудно, пусть страшно – но я выберусь. Теперь никто не разрушит меня снова. Ни Макс. Ни Аня. Никто. Если я стану сильной, то только потому, что однажды позволила себе сломаться.

Конец главы.

Глава 2. С чистого листа

«Если ты решила начать всё с нуля, не оборачивайся. Даже если там остались те, кого ты любила»

Переезд не был внезапным по срокам – я всё спланировала заранее. Внезапным было другое: я действительно решилась уехать. Оторваться от прошлого оказалось гораздо труднее, чем собрать чемодан.

Меня не пугало, что дальше придётся идти одной – на ощупь, методом проб и ошибок. Это даже придавало уверенности. Я знала, что справлюсь, ведь уже пережила то, что когда-то казалось страшнее переезда.

Да, этот город огромный, и я могла в нём затеряться. Но мысли о ночной Москве, ярких неоновых огнях, бликах фар на мокром асфальте и нескончаемом шуме улиц не пугали. Напротив, в этом хаосе было что-то притягательное, было напоминание, что я жива. И это – новая глава.

Мама помогла донести чемодан до вагона. Всё стало ясно ей на следующий день после выпускного, когда я рассказала о случившемся. Мы всегда были близки, и она умела сопереживать. Не жалеть, а быть рядом так, что становилось легче. Но я решила: история с Максом и Аней станет последней, о чём я когда-либо буду говорить с близкими. Я хотела, чтобы мама гордилась мной, а не плакала ночами.

Сегодня мы почти не разговаривали, поскольку просто не знали, что сказать. Я давно всё решила, и она это понимала. Не пыталась отговорить.

– Береги себя, – тихо сказала мама, обняв крепче, чем обычно.

– Я справлюсь, – прошептала я, уткнувшись в её плечо. – Честно.

Она кивнула. Я села в поезд и не обернулась. Не потому, что не хотела в последний раз взглянуть на её лицо, а потому что знала: стоит ещё хоть раз поймать её взгляд – передумаю.

Поезд покачивался, за окном сменялись пейзажи – быстро, почти неуловимо, как мои собственные мысли. Я слушала музыку, смотрела вдаль и повторяла про себя одни и те же слова. Ты всё сделаешь. Начнёшь сначала. Построишь жизнь заново.

Это стало моей мантрой. Боль и страх вытеснила пустота. Я не проверяла телефон, не искала старых переписок, не заходила на страницу Макса. Всё удалено – и из памяти телефона, и, насколько возможно, из памяти сердца.

Новый город встретил меня жарой, пахнущей пылью и сыростью. На вокзале смешивались запахи горячего металла, дешёвого кофе и пиццы из ларька – странная смесь, но почему-то родная для больших городов. Я сглотнула. Вот и она – новая жизнь. Но чем дальше я шла вглубь города, тем ярче становились краски.

Высотки сияли стеклянными панелями, солнце отражалось так, что приходилось щуриться. Люди – уверенные, торопливые, с телефонами у уха – будто не замечали девушку с чемоданом и глазами, жадно впитывающими всё вокруг.

Я достала телефон, чтобы вызвать такси, и ввела адрес квартиры. Машина подъехала быстро и повезла меня по проспектам, потом свернула на более тихую улицу. Передо мной открылась не самая привлекательная картина: тротуары в трещинах, липы вдоль дороги, а дом, к которому мы подъехали, будто застрял в прошлом – облупившаяся штукатурка, решётки на окнах, выцветшая вывеска парикмахерской на углу.

– Приехали, – бросил водитель, не оборачиваясь.

Я рассчиталась и вытащила чемодан. Недружелюбный таксист даже не удосужился мне помочь, вот они прелести эконом класса. Чемодан глухо ударился о бордюр, и я на секунду застыла. Дом не выглядел приветливо, но цена не кусалась. Хоть я и поступила на бюджет, впереди ожидали большие траты. Работать в первые месяцы казалось рискованным, так как я боялась завалить учёбу. На счастье, у меня были небольшие сбережения, на которые и собиралась продержаться.

Квартира оказалась старой – стены хранили чужие жизни, – но светлой. Свет лился так щедро, будто пытался компенсировать всё остальное. Маленькая кухня с потрескавшейся краской, скрипучая кровать, одинокий шкаф в углу. Не о таком я мечтала, но мне было всё равно. Здесь никто не знал «ту самую девочку с выпускного». Здесь я просто Кира Громова, абитуриентка, заселившаяся в однушку на первом этаже. И, возможно, будущий журналист.

В первый вечер я разобрала чемоданы, расставила учебники на полке, поставила ноутбук на стол, включила мягкий свет. Налила чай и посмотрела в окно на огни соседнего дома. Не плакала. Даже не думала об этом.

Я не знала, что ждёт меня впереди. Не было ни друзей, ни врагов, ни любви. Только надежда на престижное будущее. Москва не сразу строилась, и я тоже не сразу стану успешной. Но однозначно стану.

Утро началось с будильника, который, похоже, решил меня подставить – должен был прозвенеть десять минут назад. Вот блин… только опоздания в первый день мне не хватало.

Голод можно было отложить. Я бросилась в душ и быстро привела себя в порядок.

Тонкий слой пудры, чуть блеска на губы, пригладила брови, подкрутила ресницы. Спасибо маме за гены – ресницы были густые и длинные, они всегда вызывали зависть у девчонок в родном городе, поэтому тушь даже не понадобилась. Волосы собрала в высокий хвост – так я выглядела строже. Белая рубашка с кружевным воротником, узкие джинсы, немного бижутерии, очки – готово. Образ прилежной студентки, но без явной скуки и скромности.

До начала занятий оставалось тридцать минут. Я успевала. Главное – не заблудиться в этих каменных джунглях.

Университет оказался величественным: высокие колонны, стеклянные двери, мраморные полы. Внутри пахло книгами, дорогими духами и чем-то неуловимым – надеждой. Моей надеждой.

Я постояла у входа, словно проверяя, точно ли всё это теперь часть моей жизни, а потом шагнула внутрь.

Коридоры гудели. Студенты смеялись, спорили, кто-то панически листал конспекты. Здесь были и такие же первокурсники, и те, кто уже чувствовал себя хозяином этих стен. Я проскользнула сквозь толпу, стараясь скрыть волнение.

– Извините, аудитория 318 где? – спросила я у первой встречной.

– На третьем, направо и в самый конец, – с улыбкой ответила девушка с рыжими волосами.

Я поблагодарила и пошла, чувствуя, как сердце бьётся слишком громко. Было ощущение, что этот стук слышали все.

Первую пару найти оказалось квестом: запутанные лестницы, неправильные таблички… Только с пятой попытки на глаза попалась дверь с нужным номером. 318.

Вдох. Выдох.

Я толкнула её и вошла.

Внутри уже сидело человек двадцать. Кто-то залипал в телефон, кто-то обсуждал сериалы, кто-то разглядывал преподавательский стол. Почти никого на первых партах – идеально. Я решила сесть впереди, чтобы преподаватель сразу увидел, что я настроена серьёзно. Чтобы занять руки, я достала блокнот и уставилась на пустой лист.

– Привет, – раздалось сбоку.

Я повернулась. Передо мной стояла девушка с коротким каре и серьгой в носу. Она мило улыбалась.

– Привет, – ответила я чуть настороженно.

– Выглядишь слегка потерянной.

– Жаль. Думала, моя маскировка сработала.

Девушка хмыкнула и рассмеялась.

– Не против, если мы к тебе подсядем?

Она кивнула на парня, стоявшего позади. Он положил руку ей на плечо – симпатичный, с правильными чертами лица, русыми волосами и телом, явно знающим, что такое спортзал.