Он себя не узнавал. Привыкший проводить выходные в баре за бокалом холодного пива, настраиваясь на новую рабочую неделю, он стоял в самом нелюбимом здании, которое только можно было построить, разговаривал с самой раздражающей его женщиной и был доволен. Он. В свой выходной день. Почему?
Артур погрузился в мысли в поисках ответов. Чем же так хороша эта минута? Почему бы не променять ее на барный стул ресторана? Ответ очевиден – интересное расследование. Пропавший ребенок, которого не могут найти вторые сутки, какие-то зацепки и доказательства, которые он сам, именно сам, смог раздобыть. Но, может быть, дело в Рите?
Артур открыл тетрадь. Скорее, это была не тетрадь, а дневник Леры с ее записями и рисунками.
– Это дневник.
– Именно, кэп.
– Где ты нашла его?
– Ты никогда не вел дневник?
– А ты что, вела?
– Ах, ну да, это девчачьи забавы. Я прятала свой дневник между спинкой кровати и стеной. Этот, кстати, нашла почти там же. Он был под кроватью, в каркасе между деревянными досками. Хорошее место, если не поднимать матрас.
– Может быть, Леон его искал, поэтому все было перевернуто?
– Не знаю. Я не думаю, что он знал о его существовании. Посмотри в середине. Кажется, этот дневник нам проливает свет на некоторые события.
Из дневника Леры
Папы нет дома уже 34 часа и 40 минут. Я хорошо считаю. Наверное, он ищет янтарь. Сегодня он не брал меня с собой на берег, потому что холодно. Это он так сказал. Но мне кажется, что на улице тепло. Я сижу в беседке и пишу это в свой дневник. Приготовила папе бутерброды. Когда он придет – он их поест. Он любит бутерброды.
Артур пролистал в конец дневника. На листе обычной шариковой ручкой были нарисованы два человека. Догадаться, кто из них кем является, было не сложно – Лера подписала каждого.
Леон и Саша плыли на корабле. На их лицах были улыбки. Нарисованные человечки стояли очень близко друг к другу, прямо у носа корабля, почти как в «Титанике». На берегу стояла палатка, а стрелочкой подписано: «Я».
– Переверни. – Рита c интересом наблюдала за реакцией Артура.
На следующей странице рисунок был почти такой же, только на корабле оставался уже один человек. Он так же продолжал улыбаться. А в нарисованном море плавала Саша, откусанная пополам нарисованной акулой, которую Лера заботливо подписала, видимо, чтобы никто не перепутал с дельфином.
– Многоговоряще. – Артур рассмеялся. – Да уж. Эту Сашу она точно невзлюбила. Думаю, ответ очевиден. Малая поставила отцу ультиматум.
– Но и с Сашей Леон уже не вместе. Так. Давай все расставим по времени. А этих двоих пока оставим в покое. Я уверена, что скоро все встанет на свои места.
– Да, только девчонку-то искать надо.
– Если рыба судорожно бьется о сети, ей стоит отплыть немного назад, чтобы увидеть, где есть дыра. А она обязательно есть! – Она смотрела на Артура серьезным взглядом, будто говорила о рыбе не в переносном смысле. – Сделай одолжение. Отвези экспертам записку, образцы почерка Леры и постановление. Они в курсе, ждут. Думаю, что это будет бестолковая экспертиза, но попробовать стоит. И не забудь узнать про гараж. В выходные вряд ли что-то сможешь найти, но попробуй.
– Одолжение? Или задание?
– Если не нравится как одолжение, то задание.
– Одолжение – это значит, ты должна будешь что-то мне взамен, верно? – Он прищурился и чуть было не подмигнул Рите, вовремя остановив себя.
– Взамен я буду лучше подбирать слова, чтобы не возникало вопросов.
От ее холодного взгляда кольнуло где-то внутри. Если было бы можно отмотать несколько секунд назад, он бы просто ответил «Хорошо».
Глава 22
Понедельник. Саша с раннего утра уже была на работе и читала личные медицинские карты первых пациентов. С клиникой отца, в которой она до сих пор оставалась главной, можно было даже не сравнивать. Буйных там никогда не было.
Здесь же было два отделения. Первое – для душевнобольных, попавших сюда через добровольное согласие, и второе – для пациентов, которых лечат принудительно.
Саша работала в первом. Не потому, что ей неинтересны тяжелые случаи, как раз таки наоборот. Те, кто попадал во второе, довольствовались симптоматическим лечением сильнейшими препаратами, ограничивающими рецепторы, отвечающие за психоз. С такими было невозможно разговаривать, основное время нужно было наблюдать за их состоянием и назначать препараты в нужной для каждого из них дозировке. Во втором отделении царил туман спутанного рассудка, стелющийся по кафельному полу вдоль ножек неподъемных кроватей. Сюда не попадали просто так. И днем, и ночью облако больного тумана рисовало в головах пациентов картины, которые здоровому человеку не снятся даже во снах.
Больных здесь держали до определенного времени, пока не пройдет острая стадия, затем переводили, если это было возможно, в первое отделение. Тогда и наступало время для нее – главного врача-психотерапевта Александры Герц.
Одной из таких пациентов была Аида. Ее личное дело заинтересовало Сашу в первую очередь.
Оказывается, Аида в этом месте уже восемь лет, при этом ее медицинская карта гуляла из первого во второе отделение и обратно.
Несколько дней назад женщину снова перевели сюда из второго. Это выглядело странно.
«Выходит, человеку не могут помочь?» – думала Саша и уже отмечала в своем календаре день и время беседы с ней. «Надо разобраться».
Она открыла карту с самого начала. На первом листе вшит лист с так называемой биографической лестницей, где в четырех колонках, начиная от первого года ее жизни, были прописаны все важные жизненные события, физические и психические заболевания. За свою жизнь этой женщине пришлось пережить немало: смерть матери, повлекшая за собой кожные болячки на нервной почве, низкая социальная адаптация в школе, предательство близкого человека, подтолкнувшее на суицид, наркотики, долги, венерические заболевания и в финале – смерть любимой бабушки, которая привела ее в этот новый для нее дом.
Тощая, ссутулившаяся женщина сорока двух лет сидела напротив, опустив голову. Ее тонкие руки были сцеплены в пальцах и просунуты между ног.
Аида Саше показалась какой-то знакомой и родной. Будто ее внутренний ребенок, который никогда не выходил наружу, вышел поговорить с ней.
– Аида, я знаю, что вы здесь довольно долго. Давайте познакомимся.
Аида молчала.
– Теперь я ваш лечащий врач. Меня зовут Александра Герц. Я попробую помочь вам.
Аида продолжала молчать, она лишь приподняла осунувшееся лицо и одарила Сашу сухим отсутствующим взглядом серых глаз. Саша пыталась уловить его, поймать, зацепиться, но взгляд проходил сквозь нее.
– Аида. – Саша попробовала восстановить ее хорошее отношение к психологу и уже утвердительно произнесла: – Я помогу вам.
– Нет, – тонкий, с легкой хрипотцой голос произнес это слово несколько игриво, – я не хочу.
– А чего хотите?
– Ничего.
Аида говорила уверенно, так, будто ее не волнует собственное состояние и пребывание в этом месте. Более того, она хотела остаться здесь.
– Вы впервые за восемь лет покинули больницу со стойким и значительным улучшением, но вернулись почти сразу во второе отделение. Это написано в вашей карте. Что произошло с вами там? – Она кинула взгляд на окно, за которым полуразвалившийся снеговик вновь заметало снегом.
– Ничего. – Она опустила голову и вот-вот готова была заплакать.
– Хорошо. Тогда на сегодня это все.