Обскур
– Да, – подхватывает тётя. – Я так ругалась с отцом Хоука, пыталась напомнить ему, что Свана бы не хотела такой участи для сына. От мальчика и так предки отвернулись, а тут ещё и родной отец! Но он не одумался. Потом и сам умер, когда полез пьяным чинить что-то. Зарядом с магических линий бахнуло, считай, изнутри испепелило.
Остальных подробностей мы избежали, потому что нусфон Хильде зажужжал. Оказалось, Сага уже стоит у нашего дома, так что мы укорили шаг. А после с трудом переживаю заигрывания подруги с соседом.
– Вы не упомянули, что живёте с красавчиком под боком! – возмущается Сага, уже сидя на кухне и доедая пирог.
Тётя смеётся, а я пытаюсь наградить подругу злобным взглядом. Почти уверена, что смотрю всё равно мимо… Когда Хильде отлучается, чтобы полить свои драгоценные цветы в саду, я всё же решаюсь спросить:
– Сага, помнишь, ты рассказывала в больнице ещё про красные глаза и смерть женщины в этом районе?
– А… Ну да.
– Ты помнишь, что именно там произошло?
– В общих чертах. Ночью в дом кто-то ворвался, убил женщину ударом в сердце и выпустил всю кровь из её тела. Вероятно, её брат, который находился дома, пытался остановить нападавшего, но его тоже убили и расчленили тело…
– О предки!
– Ага. Причём всё так неровно… Я видела изображения с мфиза13[1] оттуда, там такие края рваные и…
– Сейчас съеденный мною пирог окажется на тебе! – предупреждаю я.
– Ладно, ладно! Никакой расчленёнки, уяснила.
– Так что дальше? Там… Там был мальчик?
– Да, а как ты узнала?
Я коротко пересказываю Саге визит к Хоуку и впечатления от запущенного дома. Она охает и ахает, но продолжает историю:
– Из-за его деб… Мхм… В силу своих особенностей, – исправляется подруга, – он мало что мог сказать. Но утверждал, что видел страшное чудище. Это уже, возможно, его воображение дорисовало всё это, но красные глаза там точно фигурировали.
– Что ещё?
– Ну… Я поискала про красные глаза и выяснила, что в разное время в Сахеме и других городах у границы видели людей в масках-черепах. Ничего конкретного, но… Возможно, это какой-то культ… В любом случае я не копалась дальше, у меня началась сессия, и я забросила поиски.
– А когда ты всё сдашь… Ты не могла бы попробовать копнуть поглубже?
– Подруга, ради тебя, что угодно. Даже если придётся переспать с твоим секси-соседом!
– Извращенка! – смеюсь я. – Он правда секси?
– Высокий, накаченный, с длинными волосами и мужественным лицом… Уф… Мне аж жарко стало.
– Тут просто душно, уйми свои эротические фантазии, – ухмыляюсь я. Но мои губы подрагивают, потому что я всё ещё думаю о том, кем может оказаться Эйнар, и о том, что очень скоро наступит ночь, и наверняка снова явится Ворон…
Глава 6
ВОРОН
Ночь сегодня достаточно яркая из-за того, что почти половину неба занимает Каламитас14[1]. Он должен отражать свет Инти, как и Магна15[2], чей серп замер чуть в стороне, однако огромный спутник Шарана живёт своей непостижимой и пугающей жизнью. Сегодня он зловеще-терракотового цвета. Почти уверен, что сплетники уже перешёптываются, считая этот оттенок предвестником скорой гибели нашего мира. Однако подобные разговоры тянутся с Эры богов, а Каламитас всё так же вертится где-то неподалёку, иногда терроризируя своим видом людишек.
Тем не менее багряное свечение, залившее пространство, спугнуло многих любителей поздних прогулок. Это раздражает. Потому что именно сегодня мой черёд охотиться, так что хотелось бы завершить это дело как можно скорее, чтобы вернуться к своей Куколке.
По телу проходит непрошенная дрожь, когда я вспоминаю о ней. Мне понравилась наши небольшие догонялки. Мия оправдала ожидания. Она боролась и сопротивлялась, что делало игру более захватывающей. Конечно, я ждал, что моя Куколка попытается даже в незрячем состоянии улизнуть, но чего я не ждал, так это морочьей лампы, которую она швырнула в меня. Это до сих пор веселит. Как и то, что Мия оказалась достаточно сообразительной, чтобы снова попытаться сбежать от меня через окно. Глупышка. Я не совершаю тех же ошибок.
От воспоминания об одной из таких лицо кривится, будто в рот попал уксус. Меня никто и никогда не бил по яйцам! Это одновременно больно и унизительно. Стыдно, что я потерял контроль, увлёкшись новым для себя вкусом, но больше Куколка не получит шанс вывести меня из строя таким образом.
Несколько раздражённый, я взмахиваю крыльями, поднимаясь чуть выше. Пустые улицы злят. Нужно притащить подношение для Королевы, а затем отправиться к Мии, но уже почти половина драгоценной ночи потрачена на поиски хоть кого-то!
Обычно мне нравится летать, но не сегодня, ведь выбор между полётом и играми с Куколкой очевиден. Мысли вновь возвращаются к ней. Она угрожала мне ножом, хотя даже не понимала, куда бить. Её серые глаза были бледными и тусклыми, они постоянно смотрели мимо или сквозь меня, но она весьма точно вертела головой, ориентируясь на звуки. А ещё её ноздри раздувались, почти как у животного, пытавшегося напасть на чей-то след.
Под клювом я ухмыляюсь. Куколка не теряла времени даром, теперь она точно знает, как пахнет её Ворон, как он звучит и, как он ощущается. Внизу живота вспыхивает напряжение. Я бы соврал, если бы сказал, что мне не понравилось прижимать Мию к стене, вдавливаясь в её тело. Фантазии о том, как мой язык оказывается внутри её рта, не давали покоя, и я осуществил их… Жаль, что это было слишком…
Её тело, непривычное к обскуру, обмякло в моих руках, и осталось лишь зализать её раны и отнести наверх. Обычно сила не вырывается так беспорядочно… Впрочем, обычно я и не думаю о том, как засунуть в девушку что-то кроме своего члена. Я не слишком изобретателен. В основном из-за боязни того, что лицо кто-то запомнит и узнает меня однажды. Поэтому я предпочитаю получать то, что нужно, а затем испаряться и никогда не пересекаться с игрушками. В общем, поведение типичного мудака. Сейчас же… Мне многое хочется попробовать с Куколкой…
Но я ни хрена не попробую, если сейчас не обнаружу грёбаное подношение для Королевы! Утробный рык сливается с разочарованным граем, когда я машу крыльями усерднее, спеша исследовать другой район города. Он ближе к центру, дальше от хвойных деревьев, подступающих к окраинам. Тут мою тень на фоне Каламитаса заметить проще, но выбора особо нет, ждать до рассвета нельзя. Так что я лечу туда, где находится крупнейший ночной клуб Сахема.
Там наверняка уже ловят своих игрушек-котиков и -зайчиков кто-то из Черепов. Искать разрядку безопаснее там, где меньше шанс быть раскрытым. И так как далеко не все собратья живут в Сахеме, они иногда могут выбираться сюда, как я выбираюсь в соседние города. Хотя не всем из нас нужно искать кого-то на стороне. Волк, например, утверждает, что не ищет девушек для снятия напряжения… Предполагаю, у него есть жена для такого…
Интересно, он трахается с ней дико, подчиняясь обскуру, или нежно и ласково? Если первое, то ему невероятно повезло, что не нужно тратить время на кучу игрушек, с которыми нельзя задержаться даже на лишнюю минуту…
Я фыркаю. Это что зависть к женатику? Попахивает безумием…
Внизу мелькают несколько фигур. Две пьяные девушки в коротких юбках, хихикают, приваливаясь к стене, и стягивают каблуки.
– … пошёл он, знаешь куда? – громко говорит одна из них. – Ты супер, а он гандон!
Их смех усиливается. Ясно. Кто-то из них расстался с парнем, и они пытаются развеяться. Я продолжаю путь, отыскивая ещё парочку целующихся и компанию молодых парней с дорогими мобилями. Никто из них не подходит. Но то, что тут вообще кто-то есть, внушает надежду.
Наконец я натыкаюсь на хрупкую невысокую незнакомку в балетках, безразмерной кофте и джинсах. К груди она прижимает кипу бумаг, её грязные волосы стянуты в хвост, на носу сидят квадратные очки. Учитывая, что сейчас время сессий, нет сомнений в том, что это студентка, обзавёдшаяся конспектами или чем-то подобным для подготовки к экзаменам.
Она одна. И она выглядит, как идеальная жертва. Я стараюсь незаметно следовать за ней. Какое-то время мы двигаемся дальше по улицам, но чутьё меня не обманывает, так что я вовсе не удивляюсь, когда из тёмного переулка слышу:
– Э-эй! Кис-кис, малышка! Иди к нам!
«К нам» звучит ещё более многообещающе. Я вглядываюсь в темноту, замечая три фигуры. Бинго!
– Мне нужно домой, извините, – бормочет девушка. Ошибка номер раз: вступать в диалог с ублюдками.
– Да брось, мы отлично повеселимся! – один из незнакомцев приобнимает её за плечи.
От несчастной несёт страхом, а от компании мужчин разит жестокостью. Приманка сработала. Она лучшая жертва для них, но всегда есть рыба покрупнее. Точнее птица. И для меня эти мрази – идеальное подношение.
Я приземляюсь на одну из крыш неподалёку, пока не вмешиваясь.
– М-мне… мне надо подготовиться к экзамену и…
– Просто расслабься и получай удово-о-ольствие, – протягивает третий, выходя из тени.
Девушку толкают к стене и вырывают стопку бумаг, которые белыми прямоугольниками рассыпаются по тёмному асфальту. Короткий визг угасает за ладонью одного из них, второй удерживает свою жертву на месте, а третий расстёгивает ширинку…
Мужчины стоят достаточно кучно. Наконец-то! Теперь будет гораздо удобнее…
Я пикирую вниз и резко раскрываю крылья, тенью проносясь у самой земли. Вытянутые лапы цепляют одного, и его тело сбивает подельников наземь.
Когти второй формы острые и крупные, они легко протыкают человеческую плоть, и аппетитный мясистый запах крови растекается по воздуху. Мужчина в моей хватке не способен даже орать из-за боли, ведь обскур обволакивает его голову как мешок, мешая видеть происходящее и издавать лишние звуки.
Я взмываю вверх и скидываю добычу на крышу. Двое других уже на ногах. Они озираются вокруг и смотрят вверх.
– Что за Морок? – гудит кто-то из них.
Девушка всё ещё вжимается в стену, всхлипывая и боясь пошевелиться. Оно и к лучшему. В следующий пролёт лапы обхватывают сразу двух мужчин. До того, как они успевают понять, что происходит, их головы уже обматывает обскур. Оба почти беззвучно падают на крышу к своему товарищу по несчастью.
Безымянная студентка интересна мне так же, как ей конспекты, которые теперь валяются в проулке, тревожимые ветром. Тем не менее я пролетаю сверху, замечая, как она отмирает и уносится прочь. Более дикая часть меня, подчинённая обскуру, хочет погнаться, но незнакомка не подходит на роль подношения, а ещё она не такая сладкая, как Куколка… Так что остаётся лишь лениво следить за ней, пока она не прячется за подъездной дверью.
Я планирую вниз, к крыше, где остались подношения. Они пытаются побороть давление обскура и вскочит или стянуть «мешок», но им не удаётся. Итак, их трое, а Королеве понадобится только два. Пожалуй, стоит подкрепиться перед тем, как прийти к Мии. Её кровь будет идеальным завершением ужина.
Куколка – мой десерт.
Я приземляюсь, царапая крышу многоэтажки когтями, и цокаю ими приближаясь к первому схваченному. Обскур вокруг него рассеивается. Жертва вскакивает и мотает головой, будто стряхивая остатки магии. Его мышцы напружинены, сердце колотится, разгоняя кровь. Незнакомец взвинчен и всё ещё готов бороться. Готов до тех пор, пока не натыкается взглядом на меня.
Я вижу в отражениях его глаз алый круг Каламитаса, на фоне которого стоит огромный хищный монстр с крупным вороньим черепом вместо морды и рубинами глаз. Мне некогда наслаждаться ужасом на лице добычи, привыкшей играть роль хищника. Клюв врезается в тело мужчины вновь и вновь, крики заглушает обскур, а горячая кровь наполняет мой рот…
***
Половина ночи прошла. Половина ещё впереди… Я надеюсь всё успеть, спускаясь в гробницу Королевы. За собой тащу два подношения, которые слабо трепыхаются.
Оба волокутся по земляному полу, негромко подвывая. Говорить им я не позволял, но позволял смотреть. Так что они видят… Видят мою маску, сверкающие алым глаза и кровь их товарища, оставшуюся на клюве. Кислый, почти вяжущий страх напитывает человеческую плоть изнутри. Он усиливается с каждым шагом, всё глубже под землю…
Гробница Королевы начинается с узкого коридора, который плавно наклонялся вниз. Его стены покрыты влажным мхом и лишайником, а в холодном воздухе висит затхлый запах, смешанный с металлическим привкусом крови. Впереди виднеется тусклый свет. Это небольшой магический кристалл, который то ли прорастает из недр, то ли давным-давно был вделан глубоко под землю. Он освещает небольшой круглый зал с колоннами из камня, на которых вырезаны узоры.
Кто-то из добычи протяжно мычит, и сдержать усмешку сложно:
– Кис-кис, малыши, идите к нам, – передразниваю я их обращение к той девчонке. – Просто расслабьтесь и получайте удово-о-ольствие.
Обскур и маска искажают мой голос, он кажется вибрирующим и пугает пленников ещё сильнее. Если бы они не обмочились ещё при перелёте, то сделали бы это сейчас, потому что под подошвами моих тяжёлых берцев трескаются кости. Ими усыпан пол. Останки тех, кого поглотила Королева, дробятся без усилий. Иногда мы счищаем мусор, но никто из Черепов не отличается особой любовью к уборке, так что большую часть времени зал выглядит именно так.
Я спешу к массивным воротам. Их поверхность истерзана трещинами, но они всё ещё охраняют покой Королевы. Сейчас они приоткрыты. Очевидно, в зале находится кто-то из Черепов. Наверняка Сокол. Он самый старший из нас и давно не участвует в жребиях для охоты и не выходит на дело с остальными, а просто сторожит Королеву.
Я протискиваюсь в круглый зал, похожий на предыдущий, но значительно больше. Колонны тут массивнее, они держат сводчатый потолок. В его центре вырезан алхимический символ, посередине которого вмонтирован красный кристалл. Свет от него падает прямо на каменный гроб, стоящий на постаменте. Тяжёлая крышка приоткрыта, а внутри лежит Королева…
В усыпальнице царит тишина настолько плотная, что я почти могу потрогать её. Но молчание нарушает Сокол:
– Поздновато, – скрипит он, будто несмазанные дверные петли.
– Каламитас спугнул многих, – фыркаю я, – охотничьи угодья почти опустели.
Сокол без лишних слов берёт добычу. Он легко поднимает крупного мужчину и кладёт его на крышку гроба. Тот, ощутив ослабление, визжит, будто свинья, и его вопли эхом разносятся по залу.
– Кровь – ключ, мясо – дверь, крик – молитва. Ты дала нам тьму – мы возвращаем плоть. Прими это подношение в знак верности нашим клятвам, Королева. Твоею милостью дышим! – напевно произносит Сокол.
В руках его мелькает серебряный ритуальный кинжал, который вскрывает глотку первой жертвы. Медный аромат становится насыщеннее, а кровь стекает по крышке гроба, капая прямо в приоткрытый рот Королевы.
Я приближаюсь к ней, не замечая, второго мужчину, одуревшего от страха. Мне всегда было интересно: когда пробудится Королева? Её тело кажется сероватым и иссохшим, глаза скрыты натянутой на них костяной короной, а черты лица плохо различимы. Всё, что я знаю: она в чёрном платье, на её шее ожерелье с крупным камнем, похожим на рубин, вроде того, что вмонтирован в потолок.
Все Черепа знают, кому обязаны обскуром, все знают, как подпитывать эту силу, и зачем она нужна, но никто из нас не видел Королеву «живой». Легенды передаются из уст в уста. Я почти уверен, что большинство правил выдуманы нашими предшественниками, а не самой Королевой. Изредка она «говорит», но это происходит во снах и в смутных видениях, вроде тех, что она посылает Соколу и редко Волку.
– Ты до сих пор не разобрался со свидетельницей, – недовольно бурчит Сокол, вырубая оставшееся подношение. Его наверняка раздражают всхлипывания.
– Я в процессе.
– В каком? Если кто-то узнает, тебе придётся сбежать, придётся жить в Лесу, и ты начнёшь сходить с ума. Ты видел череп Медведя у входа? Думаешь, он сам умер? Нам пришлось избавиться от собрата, потому что обскур поглотил его целиком вдали от людей…
– Помню, старик. Но она слепая и пока безопасна…
– Пока, – повторяет с нажимом Сокол. – Сколько продлится твоё «пока»? А если маги нападут на наш след? Если тебя заметят, и ты не сможешь сбежать, то…
– Я отдам себя обскуру, – непримиримо отвечаю я. – Он уничтожит меня, вот и всё.
– Мы и так на гране, у всех нас не меньше дюжины Бездн, почти вдвое больше обычного. Гибель одного из Разведчиков ударит по нам и по Её милости, – клюв Сокола обращается к Королеве. Её губы алые, шея едва заметно двигается, давая знать, что жертва принята. – Если мы потеряем одного из Черепов, будет сложнее, если двух, мы будем на гране, а если трёх… Случится катастрофа.
Я морщусь, но не решаюсь прервать старика, хотя и так знаю, что он скажет. Что он всегда говорит.
– Если печати падут, в мир выйдут мо́роки… Люди думают, что он один. Но и я, и ты знаем правду. Бездна не одна. Их множество. И мы следим за ними, чтобы сдержать мороков, не дать им вернуться и призвать того, кто хочет уничтожить мир. Однажды его уже изгнали, но тогда все объединились и были старые боги, а теперь… Теперь мы – последний рубеж между всем живым на Шаране и существом, которое страшнее всего, что ты можешь себе представить, птенец.
Невольно я ёжусь. Наверное, единственное, что даёт понять, что Королева всё ещё с нами, – это самое первое видение, которое мы получаем вместе с обскуром. Оно одно на всех. Оно наполненно ужасом, страданиями и отчаянием. Шею сдавливает ошейник, а сотни голосов кричат внутри нас, пока мы стоим на коленях. Перед нами это странное жуткое существо, сплетённое не из тьмы и не из света, а из неясной пустоты. Оно кажется таким же непостижимым, как сам космос и всё пространство от Шарана до Древней родины. У этого существа невыносимо синие глаза, взгляд которых вонзается острой мучительной болью. В них заключена целая вселенная и это вызывает благоговение и животный ужас одновременно…
Мы можем лишь догадываться, что он такое, но знаем точно, что не Каламитас, а именно это существо из ведений принесёт гибель всему миру…
– Значит, я не сдохну. Угомонись, старикашка.
– Скорлупа, – цедит Сокол. – Ты слишком самоуверенный, как и предыдущий Ворон. Он тоже думал, что справится сам… Не повторяй его историю.
– Было бы проще её не повторять, если бы вы с Волком рассказали о ней прямо, а не таинственно замолкали каждый ёбаный раз.
Сокол ничего не отвечает, но предостерегает вновь:
– Эта возня с девчонкой может плохо закончиться.
– Я просто на время получил постоянный источник крови и разрядки, без лишних телодвижений и поисков. А в остальном… Немного поиграю, и всё…
– Королева не любит, когда с едой играют, – грубо прерывает Сокол. – Если кому-то суждено умереть от наших рук, чтобы скрыть общую тайну, мы сделаем это. Такова цена. Иногда нужно убить даже невиновных ради сохранения порядка. Это жестоко, но и мы не герои. Мы зло, которые призвано сдержать куда большее зло. Мы убиваем одного невиновного ради спасения сотен, убиваем сотни, ради спасения тысяч…
– Да-да, я в курсе. И мы не должны выдавать себя… Незачем это повторять в своих патетичных речах, старикашка.
– Ты слушаешь, но не слышишь. Не молодость играет в тебе, а ожесточённость. Ты знаешь, что сломан…
– Я был сломан. Но я жил спокойно. И я не просил об обскуре!
– Никто из нас не просил. Но сердца всех были разбиты, а психика ослаблена, чтобы тьма пропитала нас, сотворив монстров. Не выбирала и Королева свою участь, но она всё равно верна миссии, а мы самой Королеве. И мы охотимся на грешников, нарушивших баланс, мы отдаём их в уплату долга. Мы не держим при себе «игрушек». Если та девчонка только свидетельница – убей её во благо общего дела, а если она подношение – приведи её в гробницу во благо баланса.
– Это приказ? – холодно интересуюсь я, хотя внутри разгорается пламя ярости.
– Это мой совет, как старшего.
– Приму к сведению.
Я разворачиваюсь и иду к выходу. Работа сделана, а спорить с гадким старикашкой настроения нет. Мне нужно к Куколке…
От мыслей о ней испорченное настроение приподнимается, вместе с моим членом. Очень скоро помимо языка внутри себя Мия почувствует и его, но пока нет нужды торопиться. Игры ведь только начинаются…
***
В доме Куколки тишина. Я медленно поднимаюсь по лестнице, обходя скрипучее место, которое выдало меня в прошлый раз слишком рано. Чуткий слух улавливает даже едва заметные шорохи, потому отчётливо слышится прерывистое похрапывание Хильде. Она неплохая женщина. На самом деле, не хочется убивать её, так что надо постараться исчезать до того, как она что-нибудь заметит. Но Мия, разумеется, этого не знает и знать не должна… Пусть считает своего Ворона жутким маньяком…
Я неспешно приоткрываю дверь и прохожу в небольшую спальню. Шаги заглушаются ковролином коричневого цвета. Стены тут из дерева, как и в большей части дома. У окна напротив входа находится письменный стол, слева – книжные стеллажи, заполненные сверху донизу. Но самое главное в этом месте то, что оно пропахло Куколкой. Её сладостью.
Мия лежит на двуспальной кровати, плед сбился к ногам. Пижамная майка задралась, оголяя мягкий животик. Она не худощавая, но и не толстая, тем не менее у неё пухлые аппетитные бёдра и круглая задница, по которой мне ужасно хочется шлёпнуть…
Я облизываюсь, стягиваю маску со своего лица и потираю щёки, к которым не так давно крепилась плоть второй формы. Рядом с Куколкой потребность в играх растёт. Хочется увидеть, как она трепещет каждый раз, когда я прикасаюсь к ней, как она проходит путь от боли до наслаждения… Но больше всего я жажду, чтобы она принадлежала только мне…
Прицепив маску к поясу, где висит нож, я осторожно сажусь на край кровати. Рядом валяется диктор и раскрытая книга с легендами Кнешеств. Вероятно, Куколка уснула, слушая истории. Может, она не собиралась засыпать, а думала дождаться прихода своего Ворона? Почему-то мысль о том, что кто-то может ждать меня, порождает в груди неясное тёплое чувство.
И всё же я монстр из леса и вершитель судьбы Мии… Убить её нетрудно… Но… Правда в том, что в играх нет никакой надобности, они лишь своеобразный саботаж, позволяющий оттянуть момент убийства.
Разумеется, я убивал и раньше. Это не вызывало во мне никаких чувств, потому что сохранялось понимание о том, для чего это сделано. Уничтожение грешников для подношений, или тех, кто нападает, – одно, а вот избавиться от случайного свидетеля – совсем другое…
Мне необходимо, чтобы Мия ненавидела меня ещё больше. Ещё сильнее. Возможно, так будет проще уничтожить её…
Но я не хочу этого. И ищу отговорки и новые игры для оправдания собственной слабости. Моя Куколка сладкая, она даёт кровь и могла бы однажды потянуться навстречу своему монстру, дать ему нечто большее…
Нет!
Как бы меня это ни бесило, Сокол прав. Стоит убить её прямо сейчас, но что если… Если позволить своим рукам блуждать по её изгибам, сжимая и лаская её нежную плоть, если покусывать и целовать её грудь и пухлую попку, если зарыть своё лицо между её ног и заставить кричать, ублажая её языком и пальцами, пока она не начнёт умолять о большем?..
Тёмно-рыжие брови хмурятся, а губки подрагивают. Кажется, моей милой игрушке что-то снится. Или кто-то… Я поглаживаю её шею и ощущаю ровную пульсацию. Моя ладонь накрывает округлую грудь. Мия вся на ощупь мягкая и нежная настолько, что внутри не исчезает потребность мять её и кусать, слизывая капли сладкой крови. Но я бы предпочёл продлить свою истому, ведь никогда такого не испытывал и хочу насладиться всем, что способна предложить Куколка.
Черепам и самой Королеве может такое не нравится, и они могут покарать меня, но… Я почему-то уверен, что Мия стоит всех рисков. Пусть во мне говорит лишь охота продлить сладость на своём языке, но… Но. Проклятое «но»!
Жажда обладать Куколкой кажется болезненной, и я не желаю сопротивляться, как не желаю вытаскивать нож и пронзать её сердце. Поэтому складываю губы трубочкой и начинаю насвистывать старую колыбельную, которая одновременно причиняет мне невероятную боль и смешивается с нежным ощущением внутри. Эта колыбельная напоминает Мию. Она тоже создаёт противоречивые эмоции…
Куколка шевелится, негромко постанывая. Мой член напрягается в штанах от одного только звука. Сомнений в том, что после встречи с ней мне снова придётся дрочить, нет. Она словно выкручивает мои чувства на максимум, а я могу лишь слабо сопротивляться, пытаясь отрыть свою жестокость и выпустить наружу, чтобы взрастить в Мии ненависть и так оправдать её убийство для себя…
Во благо Черепов. Во благо Королевы. Во благо немых клятв и долга.
Но не сейчас. Сейчас Куколка медленно просыпается, вслушиваясь в свист. Звук явно приводит её в себя, она вскакивает, а я мгновенно наваливаюсь сверху и закрываю ей рот рукой. Ноготки царапают моё запястье, вцепившись в него, но она не решается пошевелиться подо мной.