Границы существующего-1

Первый раз меня уволили в 19, затем в 19 с половиной. Затем в 19 с половиной и четвертью. Потом в 20, 21, 22 и 23. Мне кажется, работодатели делали мне подарки ко Дням Рождениям. В 19 я был на 3 курсе училища, познакомился с дамой, а дама любила рестораны. Тогда я первый раз открыл кассу, в надежде, что пропажу денег не заметят. Когда я на следующий день пришёл на работу с изрядным похмельем, я узнал, что кафе было оборудовано камерами. Тогда я смог договориться, чтобы меня оставили отрабатывать сумму, а затем был изгнан в большой мир. У меня пухлые щёки, которые любят заливаться краской в самый неудачный момент. Он как раз наступил. Я стою на кухне, рядом стоит Александр и произносит:

– Видишь, вон там держат продукты. У меня вчера случился инцидент, я отрезал себе палец ножом для мяса, – показывает мне половинку перебинтованного пальца. Мне становится дурно.

– Делай с продуктами всё, что хочешь, кухня – твоя.

Ах да, забыл сказать, в анкете я наврал, что я шеф-повар. Забавная ситуация.

– Сейчас твои помощники отдыхают. Составляй меню, затем поднимайся на 2 этаж или можешь позвонить по этому номеру, они спустятся, – пишет номер на стикере рядом с телефоном. – Вот смета. Сегодня будет много человек, – даёт мне планшет с листочком. – У тебя немного времени для подготовки, где-то часа 2. Если наши врачи разрешат мне помочь, то я приду. Удачи, – подмигивает. – Если что звони, – пишет ещё один номер телефона и уходит. Я стою, чувствую, как горят мои щёки и понимаю. Забавная ситуация.

***

– Чёрт, где же этот половник? – кричу я и пугаюсь своего голоса. По кухне летают ложки и вилки, а мне нужно помешать свой суп. Беру ложку, начинаю лихорадочно мешать, на моём фартуке остаются кровавые следы от всплесков томатного супа. Смотрю на них и представляю, что я хирург и только что провёл операцию. Кстати, насчёт операции, лечу на противоположную сторону кухни, хватаю там нож, бегу обратно, беру свиную тушку и со всей силы опускаю на неё нож, затем понимаю, что в ресторане не угодно подавать свинину, отбрасываю кусок мяса, вспоминаю, что нужно мешать суп, ножом размешиваю его, достаю говядину, снова вспоминаю про хирурга и аккуратно разрезаю филейную часть. Наливаю в сковородку масло и кидаю туда обрезки. Мельчу лёд, наливаю в миску со льдом томатный суп, который совсем не слушается меня и проливается на сковородку.

– Чёрт! Вот чёрт! – снова вскрикиваю я. В надежде, что лук и фенхель перебьют вкус, закладываю их в сковородку. Пищит плита, это готов яблочный штрудель. В панике достаю его, выкладываю на тарелку, вспоминая, что маленькая картошка тоже стоит в той же печи, достаю её. Кладу на тарелку. Вижу, что положил в ту же, что и пирог, понимаю, что пирог будет отдавать этой дурацкой картошкой. Ну и ладно. Залью мороженным. Открываю холодильник, вижу, что там есть только ванильное. Накладываю его на пирог, пробую. Ерунда какая-то! В чашке моей расплескалось кофе, я его приготовил, чтобы немного взбодриться перед работой. Лью его на мороженное. Теперь оно выглядит коричневым. Мне не нравится. Беру сливки и щедро поливаю сверху. Смотрю. Выглядит некрасиво. Беру карамель, вспоминая ту злосчастную первую кафешку и даму, и пытаюсь сделать что-то красивое. Выходит похоже на коня, который встал на дыбы.

«Пойдёт»! – думаю я и достаю мясо. Выбрасываю лук и фенхель и кладу его рядом с картошкой, поливаю её маслом и рву петрушку руками.

И вдруг замечаю, что кто-то наблюдает за мной. Оглядываюсь. И вижу стеклянную дверь, из-за которой видны очертания Александра. Выходит, всё это время он следил за мной.

Я подбегаю и распахиваю дверь. Невозмутимо Александр оглядывает плоды моей работы.

– Что ж, – произносит он. – Никогда не видел столь оригинального стиля готовки. Можно попробовать? – берёт вилку и подходит к тарелкам.

«Чёрт, чёрт, чёрт!» – проносится в моей голове, а щёки снова начинают гореть, выдавая меня. Он пробует.

– Должен признать, – произносит Александр. – Вы прекрасный мастер своего дела.

Теперь щёки начинаю ещё больше гореть. То ли от гордости, то ли от смущения и моей глупости. То ли потому, что Александр впервые назвала меня на «Вы».

Глава 6

Группа А

Алексей

В данный момент стою около зеркала и пытаюсь запомнить каждую клеточку своего дряблого тела. Недавно мне сказали, что вскоре оно будет совсем иным. Я никогда не верил, что создать новую мышечную ткань возможно. Нет, конечно, что-то слышал об этом, однако никогда не лицезрел случая, чтобы эта ткань не была отвергнута человеческим телом. Это предрасположенность природы к тому, чтобы чужеродные органы не были приняты всем телом. Да, конечно, сердце можно пересадить, почку, однако донор должен быть фактически идентичным. Даже кровь с её резус-факторами обязана быть одинаковой. Помню, в детстве отрывал ящерицам хвосты, ну, точнее пытался поймать их за хвост. Эта хитрая ящерица сначала долго сидела в дырке от забора, затем, как будто увидев что-то невероятное, понеслась вверх по дощечкам. Тут-то я её и поймал. Точнее её хвост, который остался забавно болтаться у меня в руках. Но тогда я не нашёл в этом ничего забавного. С криком я понёсся к дому, перепугав петухов, которые тут же начали кукарекать, а на них отреагировали собаки. Когда я прибежал домой, кажется, весь двор знал об этом хвостике ящерицы у меня в руках.

– Мама, мама, – запыхавшись, кричу я, кладя хвост на кухонный стол. – Я убил маленького динозаврика!»

– О нет, – сказала тогда она. – Это просто у неё механизм такой. Когда на неё нападает хищник (или мальчишка, такой, как ты) она отбрасывает хвостик.

– И ей не больно? А можно приделать его назад?

– Нет, не больно, – задумавшись на пару секунд произносит мама. – А вот приделать нельзя. У неё всегда отрастает новый.

Новый. Таким я хочу стать. Новым.

У меня нет ничего. Только идея, которая заряжает меня страстью. Стать новым… Подхожу к письменному столу и расписываюсь в соглашении с «Силикатом».

***

Нет, конечно, можно, безусловно стать лучше, только лишь тренируясь. Но я больше не имею этой возможности. Травма колена привела меня к тому, что теперь мои мышцы соединены железными штырями. Практически, каждый месяц я хожу на «отсос жидкости из колена» и еженедельно колю уколы, от этого моё тело и мой мозг начали меняться. Когда что-то делаешь регулярно, организм начинает привыкать, это становится подобно наркотической зависимости. Я был силён, мои мышцы уже в 17 лет приобрели нехилый рельеф, в 18 лет я весил уже 90 кг при росте 179 сантиметров, в 19 лет уже 100, а к 21 году я набрал ещё 9 килограмм. Весь этот вес, что мне удалось набрать, был чистой мышечной массой. И я решил не останавливаться. Я стал похож на жука, который пытается поднять впятеро больше своего веса. Я стал побеждать в соревнованиях, и это заводило меня. Всё больше и больше. Ты двигаешься, делаешь то, что тебе нравится и получаешь за это всё, что ты захочешь. Ты нужен всем. Тебя уважают. Даёшь интервью различным телеканалам. Нет, я не был бодибилдером, я никогда не признавал их, они лишь пили стероиды и становились больше, а затем показывали свои достоинства зрителям. Я же разработал программу и действовал по ней. У меня был свой личный ежедневный рацион. Забавно было осознавать, что каждый день я проводил в зале и всё, что менялось, это число подходов и количество повторений. Теперь я ем то, что хочу, но еда не делает меня счастливее. Я сплю, сколько хочу, но и это тоже не приносит мне счастья. А я в принципе и не знаю, как оно выглядит. Мне кажется, я никогда его не испытывал.

Мой врач недавно предложил мне обратиться к новым специалистам. Я решил, что терять мне нечего, ведь моя нога начала скрипеть, как не смазанная петля от двери. Такой старой двери. Помню, когда приходил в последний раз, таких скрипов не было. Но так отвратительно ходить, просто невозможно. Я выгляжу как какой-нибудь человек-пират, у которого нет ноги, а вместо неё деревянный костыль. Если честно, то моя ситуация стала меня так бесить, что я уже был согласен стать пиратом. Я думал, что мне никогда не стать прежним. Я ошибался.

Это было 15 декабря 2*** года. Еле доковыляв до поликлиники, я чуть приостановился, чтобы усмирить боль, пронзавшую меня. На входе я встретил медсестру, которая почему-то очень обрадовалась, увидев меня. Поздоровалась, улыбнулась и сообщила, что мой лечащий врач примет меня сразу, без очереди, а также промямлила нечто вроде: «наконец-то пришёл». Я был немало удивлён и поковылял к месту назначения, в данном случае кабинету. Поликлиника была на редкость пустой. В пять часов вечера, когда мамаши уже забрали своих чад из детского садика, когда бабушки пришли с рынков… она была абсолютно безлюдной. Я дошёл до кабинета, открыл дверь и вошёл. Рядом с моим врачом сидели ещё два, и они усиленно что-то обсуждали. Когда я зашёл, они замолчали. На столе я заметил свою медицинскую карточку.

–Здравствуйте, – произношу я. Мой врач поднимается с места, протягивает мне руку, я пожимаю её. Странно, ведь раньше дело не доходило до рукопожатия.

– Здравствуйте, Алексей, – говорит врач. – Позвольте представить вам: Пётр Геннадьевич и Эраст Петрович. – те по очереди встают и тоже жмут мне руку.

– Они здесь для того, чтобы поговорить с вами о вашей… кхм… так сказать… проблемке- поясняет врач, увидев, что я настороженно оглядываю их.

– Очень приятно с вами, наконец, познакомиться, – произносит Пётр Геннадьевич.

– К чему эти церемонии? – восклицает Эраст Петрович. – Давайте выпьем, – и ставит на стол бутылку коньяка. Я кашляю, пытаюсь унять смех. Забавная ситуация.

– Эраст Петрович, погодите, рабочий день ещё не закончен. – говорит Пётр Геннадьевич. – Не пугайте пациента. Уберите немедленно.

Эраст Петрович прячет бутылку под стол. Я сажусь на кушетку.

– Извините моего коллегу, Алексей, – говорит Пётр Геннадьевич.

– Вы исключительный случай, Алексей, – произносит Эраст Петрович. – Если бы я был на вашем месте, я бы, наверное, каждый день пил.

– Можно и не быть на его месте, чтобы каждый день пить, – в кулак произносит Пётр Геннадьевич, а затем произносит, обращаясь ко мне. – Эраст Петрович – лучший хирург в России, был признан лучшим более чем в 5 странах мира. Хотя Вам, возможно, и показалось, что он здесь не при чём.

– А при чём здесь я?

– Позвольте вам объяснить, Алексей, – говорит мой врач. – Ваша проблема с ногой, гораздо серьёзнее, чем вам могла показаться. Помните в прошлый раз вы ходили на рентген и ещё пару процедур? Мои худшие подозрения подтвердились. Скажем так, Алексей, – он садится напротив меня, смотря мне в глаза. – Я не хочу суда.

– Ммм… ясно, – произношу я.

– Поэтому Эраст Петрович и Пётр Геннадьевич здесь, – продолжает врач. – Я хочу помочь Вам. Как лечащий врач, я обязан сделать всё, что в моих… даже так… не только в моих, а в наших силах, – он переглядывается с врачами.

– Позвольте мне осмотреть пациента, – подаёт голос Эраст Петрович. – Я хочу убедиться всё ли так плохо, как говорит Фёдор Леонидович.

– Алексей, – говорит мой лечащий врач. – Вы позволите осмотреть вашу ногу?

Я соглашаюсь, так как был немного напуган происходящим. Да и что там такого? Кто только не осматривал её. Как будто всем интересно какую ошибку может совершить хирург. Я закатываю штанину, чтобы Эраст Петрович мог оценить весь масштаб трагедии. Его глаза буквально лезут на лоб, когда он аккуратно касается моего колена.

– Это что… твою ж… это что кусок железа? – восклицает он. – Он же криво стоит. Ах вот он что, – продолжает осмотр. – Ну, что же. Всё ясно, – он подмигивает мне. – Может, всё же, выпьем?

– Спасибо, – говорю я. – Пока воздержусь.

– Должен Вам сказать, – подаёт голос Пётр Геннадьевич, – медицина не стоит на месте. В исследовательских лабораториях разработан новый метод лечения разрывов связок и переломов. Однако не хватает добровольцев, так сказать, для проведения операции. Масштаб «ошибки» Вашего хирурга, который проводил Вам операцию, глобален. Более того, меня поражает некомпетентность Вашего лечащего врача, – буравит взглядом спину моего врача. – Прошло 4 года, ваш организм принял инородный предмет.

– Который находится так, что перекрывает частично доступ крови к мышечным тканям, – добавляет Эраст Петрович. – Я не знаю, как ты ходишь и как ты терпишь эту боль, парень. Мучают судороги по ночам?