Гормон любви. Роман в портретах

– Придётся все свидания отменить ради такой стрекозы. Хорошо, давай в восемь. А теперь иди, малыш. Не мешай работать, – Олег по-доброму засмеялся и вытолкнул Риту из кабинета.

Во двор она вышла ровно в восемь. Олег сидел на лавочке один, что очень порадовало Риту: значит, нам никто не помешает. Сердце её затрепетало.

– Ну что, стрекоза, говори, что хочешь узнать, – сказал Олег с улыбкой.

– Не знаю, с чего начать и как сказать.

– Так всё серьёзно? Уверена, что я справлюсь?

– Скажите, Олег, а в жизни бывает так, что портрет влияет на жизнь человека? Дальнейшую? После того, как портрет написан?

– Я ничего не понял. Что за чепуху ты несёшь? Какой портрет? Как он может влиять? Не понимаю, малыш.

– Я так и знала. Вы разговариваете со мной, как с маленькой.

– А как мне с тобой разговаривать? Я тебя с пелёнок знаю. Хорошо, я постараюсь быть серьёзным.

– Одно дело, если просто портрет написать. А если ты позируешь, а из тебя Наташу Ростову или Снегурочку изображают? Как Вы думаете, человек может измениться?

– Боишься растаять, как Снегурочка?– Олег улыбнулся, вокруг глаз собрались морщинки. Но они не старили его, а придавали необыкновенное обаяние.

– Я думала серьёзно поговорить. Не буду больше Вас мучить своими вопросами, – Рита немного помолчала, а, затем, не выдержав, спросила,– Вы знаете, кто такая Истомина?

– А ты, значит, не знаешь? Сходи в библиотеку и почитай о ней. Роковая женщина была. Стрелялись из-за неё. Пушкин не устоял.

– Посмотрите, это она? – она достала из папки фотографии, которые принесла с работы, и протянула Олегу.

Он стал внимательно их рассматривать, а Рита следила за выражением его лица.

– Думаешь, я помню, как она выглядит? Это кто? Ты или Истомина? Кто тебя так изобразил?– спросил он охрипшим голосом.

– Художник. По памяти написал. Ладно, пойду я. Уже поздно. Скоро мама придёт с работы. Это не я, Олег. Истомина в образе Терпсихоры.

– Почему именно с тебя портрет написал?

– Сказал, что у нас глаза одинаковые.

– Постой. Не уходи. Я и не заметил, как ты выросла. Мы с друзьями за город собираемся в воскресенье. Поедешь с нами?

– А Груздев поедет? Мне бы интервью у него взять. По-другому не подступиться.

– Это сложно. Но, попробую. Часов в семь сможешь выйти во двор?

– Выйду. Если мама отпустит.

– Как это не отпустит? Ты же взрослая девушка.

– Я не могу Вам всего объяснить. Это сложно.

– А поехать хочешь?

– Не просто хочу. Мне это ещё и по работе надо.

– Отлично. Я зайду к твоей маме и отпрошу тебя. Согласна?

– Попытайтесь. Буду Вам очень благодарна.

Рита вернулась домой до того, как мама пришла с работы.

«Если такой умный и взрослый человек, как Олег, практически высмеял меня по поводу портрета, то бояться совершенно нечего, и я не виновата в болезни Соколовского. Это – первое. То, что я смогу пообщаться с Груздевым, артистом нашего театра, будет просто счастьем. На работе будут довольны. Это – второе. Ну, и чтобы совсем не думать об Истоминой и портрете, завтра же отправлюсь в центральную библиотеку, и прочту всё, что найду о ней ещё раз. Восстановлю в своей памяти то, что знала. Это – третье. А четвёртое, и самое главное, хочется, чтобы Олег уговорил мою маму отпустить меня за город»,– рассуждала Рита, ощущая необыкновенный трепет сердца.

Материалов в библиотеке оказалось очень мало. Рита внимательно читала всё, что ей посоветовала библиотекарь. Дрожащими руками она перелистывала страницы, пытаясь найти сходство с Истоминой, открыть ещё одну тайну, удивительную, непостижимую и, что греха таить, желанную. Рите очень хотелось быть, действительно, похожей на эту удивительную женщину.