Декомпрессия

– Стреляйте! – заорал капитан.

В тот же миг Марго почувствовала, как ее схватили за шкирку. Шеф среагировал молниеносно. Он сдернул девушку с сиденья в тот самый момент, когда в том месте, где ее уже не было, в воздухе сжались крючковатые, костистые пальцы. Боль в спине от удара о лавку, отрезвила Марго, но реальность ничуть не отличалась от кошмарного сна.

Со всех сторон к низким бортам застывшего без движения судна, тянулись десятки рук. Тощие, в кровоподтеках и ссадинах, они цеплялись за крашеные бока, как потерпевшие крушение за последнюю надежду. С круглыми от изумления глазами, Робинзон выхватил нож и пригвоздил человеческую кисть к корме. Злость его была так сильна, что он не смог вытащить оружие с первого раза. Пока он старался выдернуть застрявшее между костями острие, вцепившаяся в его жилет рука заставила его стать осмотрительней.

Шеф, убедившись, что Марго находится в относительной безопасности, лупил по туману короткими очередями. Пули вязли в дымных клубах, выбрасывая вверх белые лохмотья. Девушка и не заметила, как в ее руках оказался АДС. В противном случае Робинзону пришлось бы туго: тот, кто держал его за одежду, с неожиданной силой рванул на себя. Марго нажала на спусковой крючок. Две пули повредили запястье, лишив конечность подвижности.

Что-то орал помощник навигатора, пытаясь запустить не подающий признаков жизни двигатель, суетились пассажиры. Полный мужчина, сидевший по левому борту, приподнялся, вынимая оружие из рюкзака. От неловкого движения лодка накренилась.

– Тише, гады! – гаркнул капитан. – Перевернемся! Все на корм выродкам пойдем!

– Так что делать? – жалобно крикнул длинноволосый парень, сидевший с другой стороны от Марго.

– Стреляй, придурок! Отобьемся!

– Они раскачивают лодку! – Полный мужчина тяжело дышал.

– Мы умрем, капитан? Умрем? Делай что-нибудь! – не унимался длинноволосый.

– Иди ты на… – капитан выругался. – Если не заткнешься, я сам тебя пристрелю.

Двигатель не издавал ни звука. Те пули, что находили цели, не могли хоть сколько-нибудь серьезно повлиять на ситуацию. Внезапно серая пелена пошла волнами. Туман стал растекаться по сторонам и оттуда, из мелькнувшей синевы показалась голова с редкими волосами, прилипшими к черепу. И тут же, словно ждали сигнала, в клубах дыма стали проявляться выродки. Раздутые, синюшные, с лохмотьями одежды, не скрывающими страшных ран, заполненных черной, шевелящейся массой. Медленно и странно, как будто не вода была под ними, а нечто твердое, они поднимались.

– Заводи бандуру, капитан! – крикнул Робинзон, направо и налево ножом кромсая пальцы, вцепившиеся в корму. Пока ему удавалось отбиваться, но с каждой секундой положение ухудшалось – туман клубился, выталкивая все новых и новых тварей.

– А я что делаю! …вашу мать! – ругался капитан.

Двигатель молчал.

Серая бездна выбросила вверх настоящее чудовище. Огромный выродок подтянулся, и легко перевалился через левый борт. На его страшном, покрытом мокрыми язвами лице, в дыру беззубого рта был намертво вбит загубник оборванного дыхательного шланга. Толстяк, меняющий магазин, увернуться не успел – когтистые пальцы сошлись на его куртке.

– Шеф! – не сдержалась Марго.

Тот обернулся и единым росчерком автоматной очереди снес нападавшему полчерепа. Мокрые ошметки полетели во все стороны, забрызгав Марго. Но выродка это не остановило. Он намертво вцепился в жертву, и отступать не собирался. Толстяк орал, отбиваясь прикладом. Лодку качнуло влево, и девушка переместилась, чтобы удержать равновесие.

– Сидеть, суки! – матерился капитан. – Перевернемся!

Его не слушали. Судно качалось. Сначала влево, потом вправо, едва не зачерпнув бортом воду. Зажатая с двух сторон – Шефом и длинноволосым – Марго стреляла, с гнетущей тоской выбирая прицелом очередную цель. Вот так неудачно закончилось то, что и начаться не успело! Где справедливость? Если бы она умела, то заплакала бы. Но слезы кончились три года назад. Слева, подтверждая ее худшие опасения, вынырнуло огромное тело. Длинноволосый и опомниться не успел. Покрытые струпьями руки ухватили его за куртку. Парень пронзительно взвыл. Марго развернулась, но как назло сухой щелчок возвестил о том, что патроны кончились.

– Шеф! Помоги! – крикнула девушка, но было поздно. Нечеловеческая сила сдернула длинноволосого с сиденья, и поволокла за борт. Парень из всех сил пытался оторвать пальцы от одежды, но его неумолимо тянуло в море.

– Помогите! – хрипел он.

В последний момент оставив попытку поменять магазин, Марго ухватилась за куртку парня, задравшуюся у пояса. У нее не хватит сил его удержать!

– Шеф, – взмолилась она.

Рывок. Парень выл в голос, падая в море. И тянул девушку за собой.

– Февраль! Оставь его! – Верзила обхватил ее за пояс, таща к себе. – Оставь!

– Нет… Помоги, – шипела она, но пальцы разжимались, не в силах удержать такую тяжесть.

– Отпусти! Ты его не спасешь! – Робинзон бросился к ней.

Длинноволосый скользил вниз, ломая ей сведенные судорогой пальцы. Он кричал, погружаясь в туман. Потом крик его захлебнулся.

– Оставь его, – сквозь зубы сказал Шеф и рванул девушку на себя.

Марго разжала руки, и парень упал в море. Мгла поглотила его, мгновенно сомкнувшись над головой. И в тот же миг завелся двигатель. Допотопная яхта дернулась, и, постепенно набирая ход, двинулась вперед.

Глава 5

– Пошутишь еще раз, козлина вислорогая… – верзила не договорил. Он держал Маньяка за шею, плотно обхватив заскорузлыми, сильными пальцами.

– И… что тогда? – на выдохе прохрипел дайвер. – Убьешь?

– Не убью. Но покалечу. Обещаю.

– А потом? На себе таскать будешь?

– Если понадобится, – веско бросил Ухарь и разжал руку.

Маньяк как подкошенный рухнул на пожухлую траву, долго кашлял и отплевывался.

Врубель сидел на мохнатом, покрытом сухими водорослями камне и время от времени бросал короткие взгляды на реку, будто ножом разрезавшую остров, и на лодку, стоявшую у берега на приколе. Маньяк продолжал надсадно кашлять. Получалось вполне правдоподобно. Врубель усмехнулся, но так, чтобы никто не заметил. Пожал плечами, в угоду своим мыслям – какой хрен сподобился назвать лысого ублюдка Маньяком? Будь на то его воля, назвал бы его Артистом. Это Ухарь может принимать на веру его кажущуюся слабость, а вот  Врубеля, брат, не проведешь.

Хотя… Если быть откровенным перед собой, вполне возможно, и Врубель попался бы на удочку. Только перед глазами  – стоило взглянуть на Маньяка – всплывал тот случай года два назад. Врубель тогда сидел за столиком в кабаке, никому не мешал. Рядом с ним, загадочно улыбаясь, примостилась коротко стриженая брюнетка. Она похотливо шарила под столом, то и дело останавливаясь на его коленях. Или чуть выше, всего и не упомнишь.

С чего все началось, неизвестно. Не было ни предварительных криков, ни ругани, ни взаимных посылов далеко и очень далеко. Прямо на глазах у Врубеля, преодолев в свободном полете метра два, не меньше, в барную стойку вломился человек. Он ударился затылком о выступающую часть и медленно съехал вниз, оставляя за собой кровавую дорожку. Глаза его закатились, из открытого рта потекла тягучая слюна.

Без паузы следом за ним вылетел плотный мужчина лет сорока, в разорванной до пояса футболке. Только на сей раз ускорение ему, судя по всему, придал толчок пониже спины. Толстяк споткнулся, и, не удержавшись на ногах, лбом врезался в многострадальную стойку, только левее лежащего без сознания человека. Послышался звон разбитого стекла, сдавленный крик, шумная возня.

– И кому предлагать? Мне?

Донесся до Врубеля гневный голос.

– Я в прошлый раз тебе уже все объяснил?

Послышались нечленораздельные слова.

– Чего ты не понял, Стайер? Того, что я рабами не торгую?

Сшибая на своем пути остатки поломанной изгороди, из отдельного кабинета в странном спарринге в зале появилась парочка. Высокий мужчина пятился, бубня что-то себе под нос. Наступая на него, держа за отвороты светлой куртки, шел лысый мужчина. Как потом объяснили Врубелю – тот самый легендарный Маньяк. Лысина его блестела, отражая свет фонарей, подвешенных к потолку. А в глазах – отсюда хорошо было видно – плескалась такая ярость, что Врубель невольно позавидовал себе. Что не его волокли сейчас через зал.

От входа уже спешили к месту разборок два дюжих охранника, возглавляемые пышущим праведным гневом Бронтозавром.

– Маньяк! Ты совсем совесть потерял? – Бармен постарался взять инициативу в свои руки.