Две тысячи лет истории Англии

Судебная практика

В нормандской Англии судьи не всегда могли вынести правильное решение и в особо трудных случаях, когда установить истину не представлялось возможным, прибегали к так называемому суду Божию. Суд Божий представлял собой испытание, которому подвергались подсудимые, а иногда – и истец, и ответчик. Это могло быть испытание огнем, испытание водой, испытание каленым железом или судебный поединок. Наиболее часто применялось испытание водой. Обвиняемого, связанного особым образом, бросали в воду. Если он начинал тонуть, его оправдывали, если же он удерживался на плаву, то его ждало наказание: считалось, что вода не принимает того, чья совесть отягощена грехом.

При испытании огнем подсудимого заставляли пройти сквозь пылающий костер (или по раскаленным углям). Решение о невиновности выносилось в том случае, если испытуемый оставался не вредим.

Смысл испытания железом заключался в том, чтобы оценить скорость и характер рубцевания раны, полученной от прикосновения к раскаленному железному пруту. Судебный поединок применялся для разрешения споров между высокопоставленными людьми – рыцарями и баронами. Участники судебной тяжбы вступали в бой. Поскольку Бог всегда на стороне праведника, то побежденный считался виновным. Судебный бой мог быть не только поединком, но и групповым.

Рождение нового языка

После нормандского завоевания 1066 г. старая англосаксонская знать была вытеснена нормандскими баронами. Норманны пользовались такой властью, что легко могли разорить любого из своих англосаксонских соседей. Держась с коренным населением крайне надменно, завоеватели продолжали говорить на своем языке, представлявшем собой нормандский диалект французского. Язык иноземцев стал и языком английского судопроизводства.

Одежда XI–XII в.

Понятно, что для англосаксов, желавших чего-то добиться, было важно выучиться говорить на языке господствующей верхушки. В XII в. шло интенсивное онорманнивание англичан. Этот процесс очень ярко описал Вальтер Скотт в романе «Айвенго», рассказав о судьбе своего героя-англосакса, проклятого отцом за то, что он примкнул к норманнам. В первой главе этого произведения писатель воспроизводит интереснейший с лингвистической точки зрения диалог между двумя простыми англосаксами, шутом Вамбой и пастухом Гуртом, отражающий проникновение французских слов в язык, на котором говорили коренные жители Англии:

– Ну, как называются эти хрюкающие звери, что разбегаются от тебя во все стороны? – спросил Вамба.

– Свиньи, дурак, свиньи, – отвечал пастух, – это всякому дураку известно.

– Правильно, «суйан» – саксонское слово, А вот как ты назовешь свинью, когда она зарезана, ободрана, и рассечена на части, и повешена за ноги, как изменник?

– Порк, – отвечал свинопас.

– Очень рад, что и это известно всякому дураку, – заметил Вамба. – А «порк», кажется, нормано-французское слово. Значит, пока свинья жива и за ней смотрит саксонский раб, то зовут ее по-саксонски; но она становится норманном и ее называют «порк», как только она попадает в господский замок и является на пир знатных особ. Что ты об этом думаешь, друг мой Гурт?

– Что правда, то правда, друг Вамба. Не знаю только, как эта правда попала в твою дурацкую башку.

– А ты послушай, что я тебе скажу еще, – продолжал Вамба в том же духе. – Вот, например, старый наш олдермен бык: покуда его пасут такие рабы, как ты, он носит свою саксонскую кличку «оке», когда же он оказывается перед знатным господином, чтобы тот его отведал, бык становится пылким и любезным французским рыцарем Биф. Таким же образом и теленок – «каф» – делается мосье де Во: пока за ним нужно присматривать – он сакс, но когда он нужен для наслаждения – ему дают норманское имя.

– Клянусь святым Дунстаном, – отвечал Гурт, – ты говоришь правду, хоть она и горькая. Нам остался только воздух, чтобы дышать, да и его не отняли только потому, что иначе мы не выполнили бы работу, наваленную на наши плечи. Что повкусней да пожирнее, то к их столу; женщин покрасивее – на их ложе; лучшие и храбрейшие из нас должны служить в войсках под началом чужеземцев и устилать своими костями дальние страны, а здесь мало кто остается, да и у тех нет ни сил, ни желания защищать несчастных саксов[3 - Пер. Е. Г. Бекетовой (Скотт В. Айвенго // Скотт В. Собр. соч.: в 20 т. Т. 8. М.; Л., 1962. С. 39–40).].

Показательно, что со времен нормандского завоевания первым из королей по-английски заговорил только Генрих IV (правил с 1399 по 1413 г.). Действительно, к этому времени уже сложился новый язык, среднеанглийский, родившийся за счет слияния древнеанглийского и норманно-французского. В новых исторических условиях не только англичане были вынуждены изучать французский, но и норманнам пришлось отбросить гордыню и спесь, поскольку без общения с местным населением им было в Англии не прожить.

Во всем мире знают пословицу: «Англичане пишут “Манчестер”, а читают “Ливерпуль”». В этой шутке отражается одна из особенностей современного английского языка, в котором написание и произношение слов очень часто не совпадают. Современные ученые-лингвисты могут объяснить, почему так получилось, ими установлены определенные закономерности в развитии языка. Часть трудностей современной английской орфографии возникла потому, что нормандские писцы пытались записать английские слова по правилам, принятым во французской орфографии. Возьмем слово love – «любовь». Оно читается «лав», т. е. буква о передает звук а. Дело в том, что норманны буквой о передавали звук у. Древнеанглийское слово «любовь» звучало как «лув». Но в XV–XVI вв. у во многих словах заменилось в произношении на а. А написание при этом осталось прежним. Попробуйте провести небольшой эксперимент: запишите русскими буквами любую иностранную фразу или слово, а затем прочтите вслух. Сравните результат со звучанием иностранного слова. Правда, есть разница?

Усложним эксперимент. Возьмем то же английское love (читается «лав») – «любовь» и представим себя писцами, которые должны записать его буквами латинского алфавита. Получится «lav». Мы напишем слово по своему разумению. Так же начиная с XI в. действовали в Англии нормандские писцы, а мы до сих пор ощущаем в английском языке последствия нормандского завоевания. Некоторое время французский и англосаксонский языки в Англии сосуществовали, затем слились в единый английский язык.

Сыновья Завоевателя

Ни один из сыновей Завоевателя не присутствовал на похоронах отца. Недружные при его жизни, они не стали ближе и после его кончины. Невзирая на королевское завещание, братья принялись оспаривать друг у друга права на отцовское наследство. По праву первородства старший из братьев, Роберт, становился герцогом Нормандии. Так было указано и в завещании Вильгельма. Однако Роберт полагал, что и Англия тоже должна перейти ему. Намерение брата стать английским королем не на шутку встревожило Вильгельма Рыжего, который поспешно отбыл в Англию, чтобы успеть завладеть и короной, и королевской казной.

Первым делом Вильгельм занял три главных портовых города – Дувр, Гастингс и Пивенси. Это значительно затруднило бы переброску в Англию войска Роберта Нормандского. Затем второй сын Завоевателя отправился в Вустер, где хранилась королевская казна.

Казначей, знавший о завещании Вильгельма I, безропотно передал ему ключи. Рыжему достались несметные сокровища: не считая золота и самоцветов, в казне было около 60 тыс. фунтов серебра.

Вильгельм II

Вскоре состоялась коронация Вильгельма II. Став английским королем, Вильгельм решил немного загладить свою вину перед отцом и велел богато украсить золотом и серебром его надгробие в церкви Св. Стефана. Это был одновременно и важный политический шаг – Вильгельм II демонстрировал себя законным преемником Вильгельма I. Нормандские бароны, владевшие землями и в Нормандии, и в Англии, были, однако, недовольны тем, что оказались в двойной вассальной зависимости. Многие норманны в Англии желали бы видеть на английском престоле не Вильгельма, а Роберта, герцога Нормандского. Они заперлись в своих английских замках и не желали приносить вассальную присягу новому королю. Вильгельму II удалось справиться с мятежными баронами благодаря поддержке англичан: ненавидя норманнов, они, наконец, получили повод поквитаться со своими притеснителями. Вдобавок ко всему король обещал в награду за помощь смягчить закон о королевских лесах. Вскоре мятеж нормандских баронов был усмирен, а его зачинщики бежали от королевского гнева в Нормандию.

Почувствовав себя уверенно в Англии, Вильгельм вознамерился прибрать к рукам и Нормандию. Лишь вмешательство баронов, порядком утомленных бесконечными военными действиями, вынудило братьев пойти на мирные переговоры. Было, в частности, решено, что при жизни ни один из них не будет претендовать на владения другого, но каждый из них объявлял другого своим наследником на случай смерти. Едва помирившись, Вильгельм II и Роберт Нормандский ополчились на своего младшего брата Генриха Боклерка, который потратил часть оставленных ему отцом денег на покупку имения в Нормандии.

Генрих был вынужден запереться в замке на горе Сен-Мишель. Воюя друг с другом, братья все же иногда поступали по-родственному. Например, узнав, что осажденные в замке страдают от нехватки питьевой воды, герцог Роберт распорядился доставить им и воды, и вина. В конце концов Генрих был вынужден покинуть свое убежище и скитаться по свету.

На этом войны, в которых участвовал Вильгельм II, не окончились. Ему пришлось сражаться с шотландцами и валлийцами, разорявшими приграничные территории Англии и чувствовавшими себя в полной безопасности в родных горах, пойти войной на Роберта Нормандского, нарушившего взятые на себя обязательства, и, наконец, бороться с новой баронской смутой в самой Англии.

Воинственный и жестокий правитель, Вильгельм II не пользовался популярностью среди своих подданных. Влиятельные вельможи составили заговор с целью свергнуть Вильгельма и возвести на престол внука Вильгельма Завоевателя Стефана Блуаского. Главой мятежников был могущественный граф Нортумберленд. Заговор раскрыли, и его участники были сурово наказаны. Граф Нортумберленд был заточен в подземную тюрьму Виндзорского замка, где провел остаток своих дней (около тридцати лет). Не ладил Вильгельм II и с духовенством. Служители церкви возмущались тем, что после смерти высших церковных иерархов, архиепископов и епископов, король не торопился с новыми назначениями, предпочитая лично завладеть принадлежавшими покойным поместьями.

Население Англии было буквально задавлено непомерными налогами. Скупой и жадный, король еще больше увеличил размер податей, когда у него появилась возможность купить у нуждавшегося в деньгах Роберта Нормандию. Пусть часть населения герцогства не желала видеть его своим герцогом – Вильгельм II умел усмирять бунтовщиков. Роберту же деньги понадобились для участия в Крестовом походе.

Еще в незапамятные времена христиане из всех стран Европы пускались в паломничество к Гробу Господню, находившемуся в принадлежавшем мусульманам Иерусалиме. Нередко паломничества в Святую Землю завершались трагически – богомольцы терпели всевозможные издевательства со стороны мусульман. Кротко сносить унижения далее было невозможно. В конце XI в. широкую известность в Западной Европе приобрел выдающийся проповедник по имени Петр Пустынник. Ему удалось убедить многие тысячи христиан пойти вместе с ним в Иерусалим на освобождение Гроба Господня, величайшей христианской святыни, из-под власти мусульман. Отправляясь в 1095 г. на войну в Иерусалим, христиане нашивали на правое плечо изображение креста. Отсюда и пошло название «крестоносцы», а походы в Иерусалим стали называться Крестовыми.

Трудно сказать, что именно – призывы Петра Пустынника или же предвкушение приключений и наживы – побудило Роберта Нормандского отправиться в Палестину. На полученные от продажи герцогства брату деньги он снарядил превосходное войско.

Пока участники Первого крестового похода завоевывали Иерусалим, Вильгельм Рыжий спокойно правил своими владениями и предавался любимому занятию – охоте. Он процарствовал много лет, когда в Новом королевском лесу погиб его племянник Ричард, сын Роберта Нормандского. Молодой человек был убит стрелой. Его убийца остался неизвестным. Эта смерть пробудила воспоминание о мрачном пророчестве, сулившем кары потомкам Завоевателя. А в августе 1100 г. в том же лесу разыгралась еще одна трагедия – во время охоты был убит сам король Вильгельм II. В тот день он выехал на охоту в сопровождении одного лишь сэра Уолтера Тирелла, который, боясь обвинений в убийстве короля, немедленно бежал во Францию.

Тело убитого короля обнаружил крестьянин, провозивший через лес повозку с древесным углем. На этой убогой колымаге он доставил покойного в Винчестер, где короля опознали и погребли в городском соборе. Возможно, король действительно был сражен стрелой, пущенной Уолтером Тиреллом. Убийство вполне могло быть непреднамеренным и совершиться при роковом стечении обстоятельств. Не исключено, однако, что Вильгельм II стал жертвой тщательно спланированного убийства, но кто совершил его – Тирелл или некое третье лицо, навсегда останется неизвестным.

Генрих I

Незадолго до смерти Вильгельм помирился со своим младшим братом Генрихом Боклерком, который также находился в Новом королевском лесу на охоте в момент гибели короля. Смерть Вильгельма открывала Генриху путь на английский престол – старший из братьев, Роберт, был далеко на востоке, да и друзей в Англии у Генриха было значительно больше.

Третий представитель Нормандской династии, Генрих I, правил Англией с 1100 по 1135 г. По сравнению с двумя предыдущими царствованиями период правления Генриха I можно было бы назвать относительно благополучным. Важнее всего то, что при этом короле началось сглаживание противоречий между норманнами и англичанами, со временем приведшее к образованию новой национальной общности. Подобно Вильгельму Завоевателю, его младший сын понимал, что противостоять нормандским баронам он сможет, только опираясь на своих английских подданных. Они симпатизировали ему в немалой степени и за то, что он, будучи норманном, все же родился в Англии и сам претерпел немало обид от норманнов. Своей женитьбой на английской принцессе Матильде Генрих завоевал сердца ее соотечественников.

Любопытно, что представители духовенства сначала противились этому браку, говоря, что девушка жила в монастыре и носила монашескую одежду. Однако юная Матильда никогда не давала монашеского обета, так что подлинных препятствий к ее вступлению в брак с Генрихом не было. Матильда была любимой своим народом королевой, прозвавшим ее Мод Доброй.

Брак с Матильдой во многом упрочивал положение короля на престоле: дочь шотландского короля Малькольма и родной сестры Эдгара Этелинга Маргариты, Матильда была прямым потомком англосаксонских королей. Между тем норманны в Англии высказывали свое недовольство женитьбой короля на представительнице презираемого ими народа. Однако, когда несколько баронов попытались восстать против власти Генриха, англичане охотно помогли королю расправиться со смутьянами.

Генрих I мог быть мудрым и прозорливым государственным деятелем, но ради сохранения и усиления своей власти он был готов пойти и на низкие поступки. Зная о существовавшей между старшими братьями договоренности, что в случае смерти Вильгельма II английская корона должна перейти к Роберту Нормандскому, Генрих усиленно распространял слухи о том, что его уехавший в Палестину старший брат был избран правителем отвоеванного крестоносцами государства. Тем временем Роберт вернулся в Нормандию с молодой супругой, на которой женился в Италии, где надолго задержался по пути домой. Под нажимом своих баронов, в том числе и тех, кто вынужден был покинуть Англию при Генрихе I, Роберт решился провозгласить брата узурпатором английской короны и объявить ему войну.

Англичане в целом поддержали Генриха, но моряки изменили ему и помогли переправить в Англию войско нормандского герцога. Кровопролитие было предотвращено лишь усилиями Ансельма, архиепископа Кентерберийского, который уговорил братьев помириться.

Генрих обязался ежегодно выплачивать брату солидную сумму отступных, а Роберт, в свою очередь, согласился вернуться домой с условием, что все его сторонники в Англии получат королевское прощение. Он сдержал свое слово, но, узнав, что его сторонники в Англии все же подвергаются репрессиям, вернулся ко двору Генриха, чтобы заступиться за своих людей. Встреченный братом с показным радушием, Роберт фактически оказался у него в руках и был вынужден «добровольно» отказаться от обещанного ему ежегодного содержания. Вернувшись в Нормандию, возмущенный герцог начал собирать вокруг себя своих сторонников, пострадавших от вероломства короля Генриха I. А Генрих только и ждал повода, чтобы напасть на владения брата.

В 1106 г. Генрих вторгся в Нормандию с большим войском и захватил в плен Роберта вместе с цветом нормандского рыцарства. Несчастный герцог был обречен на вечное заточение в одном из своих замков. Иногда ему разрешали совершать прогулки верхом, но однажды Роберт сделал попытку оторваться от сопровождавшего его конвоя. Это было расценено как попытка к бегству. Дабы обезопасить себя от подобных неприятностей в дальнейшем, Генрих I отдал бесчеловечный приказ об ослеплении брата. Страдалец еще долго жил под стражей и скончался на восемьдесят первом году жизни.

У Роберта Нормандского был единственный сын Вильгельм Клитон. Мальчик рано потерял свою красавицу-мать, и ему было всего пять лет, когда его отец стал узником короля Генриха Английского. Едва ребенок подрос, как суровый дядя вспомнил о его существовании и приказал доставить мальчика к своему двору: нельзя было спокойно считать себя правителем Нормандии, пока законный наследник герцогской короны оставался на свободе. Однако родственник мальчика барон де Сен-Санс сумел увезти его за границу. Они переезжали от одного двора к другому, рассказывали свою драматическую историю и в конце концов обрели немало союзников. Французский король и его вассалы, граф Фландрский и граф Анжуйский, объявили войну Генриху I. Театром военных действий стала Нормандия, и вскоре английский король лишился нескольких городов и замков.