Подарок старой повитухи

– Чего там? Пименовна?

– Н-н-нет… К-к-к-олодец…

– Мамочки-и-и-и… – запричитала Нютка. Санька ей подвывала.

Наревевшись, они еще долго чего-то ждали. Надеялись – может, бабка куда в кусты закатилась, как Нютка в овраг. Вот-вот зашебуршит, голос подаст… Медленно, будто опоенные дурманом, обошли вокруг. Снова чего-то ждали, прислушивались…

Не дождались.

Санька вспомнила малину, лесника… урядника… Покосилась на Нютку. У той глаз посинел и заплыл. Санька встала, обняла подружку за плечи и повела ее к лесу, минуя деревню.

Солнце поднялось высоко. Где-то неподалеку послышалось мычание коров, щелчки бича. Деревенское стадо…

– Я не могу идти, – Нюта опустилась на траву и закрыла лицо ладонями.

– Ну, давай передохнем маленько, – легко согласилась Санька и опустилась рядом.

– Нет, не передохнем, а пойдем в дом, где ночевали!.. Она же ждет нас, ты понимаешь?!.

– И что мы ей скажем?.. «Извините, мы вашу повитуху, последнюю вашу надежду, в колодце утопили»? Так, да?!.

– Замолчи!.. Ты что, совсем не понимаешь, что ей сейчас некому помочь?..

Они помолчали. Каждая думала о своем, и обе думали об одном и том же.

– Хорошо! Но вместе мы не пойдем. Я пойду одна. А ты… вроде как… с Пименовной попозже… подойдешь… Разведаю, что и как. А там уж видно будет… Сиди здесь и жди меня. Никуда не уходи, поняла?

– Да, – глухо ответила Нюта и снова закрыла лицо ладонями.

…Санька подошла к дому, нервно озираясь. Во двор не пошла, решила сначала посмотреть в окно. Прокравшись тихо к палисаднику, медленно и осторожно, чтобы не скрипнула, открыла калитку, взобралась на завалинку. Вглядываясь в глубину окна сквозь пыльный налет, она готовилась увидеть самое страшное: без помощи и поддержки, бедная женщина закончила свои дни в страданиях и муках, так и не родив.

Но первое, что она увидела, это высоченный бородатый, черноволосый мужик, стоящий посреди горницы, где они вечеряли с Нютой. Санька в испуге отпрянула, приняв его поначалу за лесничего.

Мужик стоял, вглядываясь в дверной проем, ведущий в комнату, где спала хозяйка. Санька подумала, что там сейчас, может быть, продолжает мучиться та, что приютила их на свою голову. Так ли это, она проверить не могла. Окна спальни выходили на зады. Чтобы туда попасть, надо было пройти через двор. Мужик обязательно услышал бы стук ворот. Поэтому Санька присела на завалинку и решила переждать немного. Укрытая палисадником и рябиной от дороги, она тихонько прислушивалась к дому, как к большому живому существу. Снова взобралась ногами на завалинку и потянулась к окну…

Из задней комнаты вышла немолодая, но быстрая в движениях женщина в белом платке, крепко стянутом на затылке и низко надвинутом на лоб. В руках у неё был тряпичный сверток. Она показала его мужику и вроде как предлагала взять этот сверток. Но мужик перекрестился и ринулся в комнату, из которой вынесли сверток. Немного погодя он вышел оттуда и взял его из рук женщины. Потом долго и недоверчиво всматривался в тряпичные складки, будто разглядывал там что-то дивное. Он поворачивал свою бородатую растрепанную голову то так, то этак, словно дворовый пес, рассматривающий ползущего по траве жука.

Мужик оторвался от свертка и поднял лицо к женщине, подавшей его. Та все это время со снисходительной улыбкой наблюдала за ним. Они о чем-то заговорили, и Санька присела, чтобы ненароком не выдать своего присутствия и неблагородного занятия.

«Так-так-так, – рассуждала Санька, сидя под окном. – Видать, хозяин-таки успел. Привез повитуху из города. Ну, и Слава Тебе, Господи! Хоть еще этих-то грехов не взяли на душу. Спасибо Тебе, Господи!», – и мелко закрестившись, Санька выбралась из палисадника, обошла дом так, чтобы ее не было видно из окна, в которое она только что заглядывала, и побежала к лесу. Так хотелось Нютку обрадовать. Ну, хоть немного.

Вдруг Санька резко повернула вдоль улицы, в сторону злополучной избы на два окошка возле трех берез, росших из одного корня. Зачем она это сделала, Санька ни тогда, ни после, не могла объяснить даже самой себе. Как в тумане пробежав почти полдороги, она остановилась, словно очнулась: «Куда это я? Зачем? Не дай Бог увидят…». Но глубоко внутри вкрадчивый голос нашептывал: «А вдруг Пименовна… уже дома? Сидит себе, шерсть сматывает да посмеивается над вами? А вы от людей прячетесь, как оборотни…». И этот голос манил ее… манил туда, в дом, рядом с которым росли три березы из одного корня…

Вдруг что-то черное на ровном зеленом царапнуло глаза. Санька остановилась. Сердце, то ли от страха, то ли от неожиданности, заколотилось так, будто встретила живого свидетеля их нечаянного преступления. Она медленно осмотрелась. Нет. Никого. У дороги на зеленой обочине лежал короб Пименовны. Похолодевшими руками Санька подняла короб, снова огляделась и, как сумасшедшая, понеслась в сторону леса, где ее ждала Нюта.

«Вот еще только этого не хватало… Еще Нютка давай, запропастись куда-нибудь и полным-полна коробушка нежданных напастей… Куда ее понесла нелегкая? Ведь говорила же: «Сиди здесь, никуда не ходи, жди меня». Нет!.. Ищи ее теперь … М-м-м-ы-х-х!.. И не позвать даже… ».

Санька металась взглядом по кустам, зарослям травы, потемневшим пням, надеясь углядеть Нюткину засаду, и мысленно ругала подружку за то, что та так добротно спряталась. В сердцах она плюхнулась на ближайший пень и грохнула оземь свою находку.

– Ой! Ты чего? – вылезла заспанная Нюта из-под огромного лопуха, росшего неподалеку.

– Это ты «чего?», – хотела расшуметься Санька, да передумала. Ну, чем она, дурочка, виновата, что заснула? Да и не след себя обнаруживать.

– Заснула, – вяло оправдывалась Нютка, – сама не помню, как. Это что у тебя?

– Короб Пименовны!.. Прямо на дороге валялся. Я его подобрала, чтобы в глаза не отсвечивал…

– А там что?

– Не знаю, не заглядывала.

– Так давай заглянем?..

Узелок со стиранными тряпицами.., щипцы какие-то чудные.., бутылочки со снадобьями, пучок сухой травы с терпким, горьким запахом… Кажется, все содержимое короба перекочевало на пенек. Остался на дне темный цветастый платок, завязанный в узел. Санька достала его, положила на колени и развязала. Нюта, затаив дыхание, наблюдала.

Осторожно расправив концы платка, Санька замерла. В узелке оказались небольшая иконка и прозрачный камень, оплетенный желтой металлической проволокой, закрепленной на толстом колечке. Иконка Богородицы была необычной. Никогда еще не доводилось девочкам видеть такую. Младенец на всех виденных ими иконах был степенный, смирный. А этот будто прыгал на руках у Матери, резвился. Санька с Нютой переглянулись и невольно заулыбались.

Санька рассказала Нюте все, что видела в доме. Посидели в задумчивости. Потом аккуратно сложили все обратно в короб. Все… кроме последнего узелка.

Иконку и камень они решили забрать с собой. Ну, негоже бросать икону в лесу. А камень … просто прозрачный камешек в красивой оплётке. Кому он теперь нужен?.. Да и зачем он Пименовне был нужен – тоже непонятно. На память, что ли, хранила. Теперь все равно не узнаешь.

Посидели еще немного, молча глядя перед собой.

– Домой надо, – как бы сама себе сказала Санька.

– Ага. Пошли… – глухо ответила Нюта.

Они встали и медленно, устало пошли вглубь леса. В ту сторону, где, они уверены, был дом. Вышли на ту самую дорогу, по которой еще два дня назад катили в неизвестность. Теперь шли, молча, не глядя друг на друга.

Сумерки подступили незаметно. Вот только что был виден каждый листик на придорожных цветах, каждый изгиб, каждый лепесток вместе со всеми мошками и бабочками. И вдруг словно кто-то, завершая картину, провел широкой мокрой кистью, чтобы вся картина слилась в единое неразрывное целое, в монолит, где детали уже почти не видны.

Девчонки шли, напряженно вглядываясь в окружающий лес. А в нем темнело очень быстро. Солнце, светившее низко сквозь путаницу ветвей, казалось, с каждой минутой запутывалось всё основательней, пока, наконец, не погасло совсем. Вместе с наступающей темнотой росла и тревога.

– Нюта, погоди.

– Что? Мы заблудились, да?

– Нет. Погоди. Надо осмотреться. Мне сдается, где-то здесь кривая сосна – старушечья рука. Надо найти её. С неё и дом увидим. Пошли.

Санька свернула в лес и пошла, разводя ветки и вглядываясь в кроны. Наконец она радостно закричала:

– Вон она. Нюта, нашла. Давай сюда бегом.

Нюта вроде прибавила шагу, но мрак отнимал дорогу, поэтому идти пришлось на ощупь, какое там бегом!

Сосна тонула в темноте, и Нюта не поняла, как Санька определила, что это именно та сосна. По запаху, что ли? Но когда, запрокинув голову, она глянула в небо, сама убедилась: вот они – пять растопыренных пальцев– веток на фоне темно-синего звёздного неба… Один из них – указательный – словно грозил ему… Или показывал на него…

Всё вокруг было устлано мелкими хвойными сухими ветками. Санька уселась под деревом. Она сняла платок, постелила его на хвойную подушку, улеглась, свернувшись калачиком. Нюта тоже стянула с головы косынку и постелила рядом с Санькой.