Бабочка на шпильке

– Фарид, ты мне нравишься, – снова начала я, – только мне трудно… у меня никогда… у меня еще никого никогда не было.

– Ух, ты! Правда? Ты что?.. – выдохнул он, – ты девственница?

Я яростно закивала. Фарид скептически растянул губы.

– Женька рассказывал, ты классно трахаешься.

– Врет! – Я аж подпрыгнула на месте. – Он все врет. Я не такая, как другие. Эта скотина ничего от меня не добился, вот и распускает язык без толку.

– Понятное дело, – отрубил Фарид, мгновенно посерьезнев. – Я чувствовал, что с тобой у него прокол вышел. Как же, такого плейбоя продинамила! – Фарид неприятно хохотнул и кинул мне водолазку. – Надевай. – Он отвернулся. Я судорожно просунула голову в отверстие ворота. – И послушай… – Он повернулся ко мне. Я лихорадочно запихивала край водолазки в джинсы. – Если ты девушка, так почему не носишь бюстгальтер? У меня от тебя все время в штанах мокро.

– Я ношу… сегодня забыла, – кротко сказала я, застегнула пуговицу на джинсах и сразу почувствовала такое облегчение, что невольно расплылась в улыбке.

– Нда… – Фарид неодобрительно тряхнул головой. – Одевайся скромней, сама целее будешь, – сквозь зубы процедил он. – Не все такие порядочные, как я. – Он еще раз смерил меня с ног до головы, словно хотел отыскать признаки моей девственности. – Наши девушки так себя не ведут, в гости не зовут… и… и потом не сопротивляются, – добавил он, и его темные глаза снова недобро сверкнули.

– Извини, – склонив голову, сказала я, внутренне празднуя окончание неприятного инцидента. – Не думала, что так трудно будет. Вроде, уже взрослая… И ты мне нравишься… Правда. Только… Уж пойми…

– Ладно, усек, тебе надо привыкнуть… Я подожду.

Дверь за Фаридом закрылась, и я готова была зарыдать от облегчения. На следующий день я уехала домой и за время каникул ни разу не вспомнила о моем несостоявшемся любовнике. Как же я была поражена, когда в начале второго семестра Фарид всем объявил, что я его девушка. Я попыталась проигнорировать его заявление, но он чуть ли не каждое утро встречал меня около общежития, на лекциях старался сесть рядом, покупал билеты то в кино, то в театр, то приглашал на стадион. Он постоянно крутился рядом, потел и дергал глазом. Каждый, наверное, на себе испытал вампирскую настойчивость комара в душную летнюю ночь. Нечто подобное приходилось терпеть мне. Только просто отмахнуться или, конечно, прихлопнуть на месте, Фарида я не могла. А ужас как хотелось!

Однажды после закрытия библиотеки я вышла из корпуса и пошла по направлению к общежитию. Было это в начале марта; днем подтаяло, а к вечеру ударил мороз, и все дорожки заледенели. Опасаясь упасть, я шла осторожно, размахивая руками, как балластом. Чтобы поддерживать себя в вертикальном положении, мне требовалось полная концентрация, но, свернув за угол, я, как зверь, кожей почувствовала опасность. Не поворачивая головы, только скосив глаза, я заметила, как от стены отделяется зловещая тень.

В минуту опасности кошка поднимает хвост и истошно вопит. Человек не хвостатая четвероногая тварь, и должен адекватно реагировать. И все же от испуга я завизжала как тысяча драных кошек. Визжала я так, что сама чуть не оглохла.

– Ты что, ополоумела?! – Тень, превратившись в Фарида, схватила меня за руку. – Это же я… Почти ночь уже… Вот и решил встретить.

В сердцах я стряхнула с себя его руку, и тут же, потеряв равновесие, упала, как подкошенная, ударившись локтем об лед. Словно электрическим током пробило меня насквозь. Я взвыла от боли. Фарид наклонился надо мной, взял за подмышки и одним рывком поставил на ноги.

– Осторожно, моя куколка, – сказал он самодовольно и коснулся моих прохладных щек своими мерзкими мокрыми губами.

И тут я как с цепи сорвалась. Все накопившееся раздражение от его назойливых ухаживаний рванулось лавиной, стремясь поглотить, раздавить, уничтожить.

– Ненавижу, – кричала я, – ненавижу!!! Отстань, не трогай меня! Ты мне омерзителен! Омерзителен!!! Ненавижу! Ненавижу!

Фарид схватил мои руки, в глазах – растерянность.

– Почему ты так?.. Ты же сказала, привыкнешь. Что нравлюсь тебе.

– Может, и нравился – пока не лез. Отстань! – Я брезгливо тряхнула руками, словно сбрасывая с себя жирную гусеницу.

Фарид отпустил мои руки. И друг я услышала жалобный, тонкий всхлип. Я подняла глаза – в лице ни кровинки, слезы горошинами так и катятся из его испуганных глаз. Я уже привыкла к темноте и видела, как две мокрые дорожки образовались на его щеках. Он плакал! Как обиженный сопливый ребенок.

– Ты это чего? Ты чего? – растерялась я. – Прекрати немедленно! Ты что, очумел?

Фарид еще раз всхлипнул и вытер кулаком нос. Потом прохрипел.

– Я умру без тебя.

Господи, как мне стало его жалко! Но в тоже время я понимала, что если сейчас поддамся на сантименты, то никогда не отделаюсь от него. Жалость, как трясина засасывает, не оставляя места другим чувствам. Так когда-то говорил Витя.

– Не держи меня за дуру. Не проймешь меня своей мокротой, – намеренно жестко сказала я и, пошарив в сумке, протянула Фариду свой носовой платок. – Вытрись.

Фарид машинально взял мой платок, вытер лицо, высморкался и хотел было отдать обратно, но, смутившись, скомкал в кулаке и сунул себе в карман.

– Выстираю – отдам.

– Не надо, оставь… на память, – ответила я, не сдерживая иронии.

– Как же так?.. Я ничего не понимаю…– Уголки его пухлых, как у девчонки, губ снова поползли вниз.

Мне показалось, что он снова готов зарыдать. Чтобы как можно быстрее завершить наш мелодраматический эпизод, я крепко взяла Фарида за руку и голосом актрисы, произносящей монолог под занавес, начала:

– Представь себе песочные часы. Верхняя колба пустая, нижняя полная. Вполне устойчивое положение. Век бы так стоять. А ты сделай усилие – переверни. И тогда, все что казалось тебе привычным и таким важным, перемешается с непривычным и неважным.

– Ты это о чем? – Фарид непонимающе захлопал своими влажными ресницами.

– Так говорил один умный человек, – пояснила я. – Надо изредка менять ценности. Я кажусь тебе красивой? – вдруг вырвался у меня.

Фарид усиленно закивал.

– Да, да. Ты лучше всех.

– Тебе кажется, – слукавила я. – И ты, наверняка, уверен, что любишь меня…

Фарид судорожно вздохнул. Не давая ему опомниться, я продолжила:

– Ерунда! Никакая это не любовь, так, иллюзия. Просто тебе заняться нечем, а я каждый день маячу перед тобой, как копченая колбаса в форточке – не голодный, а захочется.

– Ну, уж и колбаса. – Фарид невольно улыбнулся.

– Ладно, не колбаса – пряник, конфетка, шоколадка… не важно. Просто я вот что тебе хочу втолковать, нужно меняться, всегда пробовать что-то новое. Совершать смелые поступки… – Мой взгляд заметался. На стене здания белела листовка. Когда я проходила днем, прочитала, что приглашают в спортивную секцию. – Вот хотя бы… Займись спортом. Самбо. Победи всех.

– И тогда ты будешь моей, – прошептал Фарид.

– Посмотрим… Может, к тому времени все переменится. Ты будешь чемпионом. Я тоже изменюсь, постарею, и ты сам от меня откажешься, – не скрывая досаду, сказала я.

– Не откажусь. Ты мне любая нужна.

– Фарид, нам не дано знать, что ждет нас в будущем, – устало выдохнула я.

– Я знаю. Я всегда буду любить тебя.

У меня уже не осталось аргументов. Фарид стоял передо мной. Ни следа от недавних слез. Взгляд, словно бритва, губы сжаты в полоску.

– Если я стану первым, ты станешь моей?

Я пожала плечами и выдавила из себя двусмысленную улыбку. Разве я могла кому-то что-то обещать? Не в моих то правилах.