Эксплеты. Совет Девяти

– Прекрасно. Прекрасно, – пробормотал Ворон. – Работа нужна?

– Не откажусь.

– Приходи-ка завтра в управу. Знаешь, где это?

– Найду. Но… завтра суббота.

– Мы работаем, – мрачно ответил мужчина.

На том они и разошлись.

День Омарейл и Даррит посвятили переезду. Они забрали вещи из «Кабаньего уха» и по инструкциям Лисы отыскали ее соседку. Та же, в свою очередь, отвела их вверх по улице, где стоял вытянутый дом с фасадом, разделенным надвое. Одна его часть, на два окна, была побелена, вторая, точно такая же, была оставлена серой.

– Я делю дом с сестрой. С той стороны – ее часть, с этой – моя. У вас тут будет свой дворик, а за домом – общий двор. У сестры там снимают жильцы, тоже молодая пара, так что подружитесь.

– О, – Омарейл чуть смутилась. – Мы не пара. Мы брат и сестра.

– Да по мне хоть король с королевой.

Хозяйка показала им комнаты. Небольшая прихожая с кладовкой вела на веранду с большими окнами, поделенными частым переплетом. Направо из прихожей уходила просторная кухня с обеденным столом. Комната впереди служила гостиной, а из нее можно было попасть в крохотную спальню с широкой кроватью и еле уместившимся там резным деревянным шкафом.

Интерьеры были скромны и старомодны. Но при всем при этом дом не был лишен уютной прелести. Никаких кричащих цветов, как в доме четы Зарати, никаких попыток произвести впечатление, как в особняке Джана Дженны. Простота и наивная прелесть.

В персональном дворе хозяйка показала погреб для хранения продуктов и баню. В общем же не было ничего, чем могли воспользоваться временные жильцы, кроме площадки, укрытой сорокасантиметровым слоем снега.

Ужин готовил Норт. Принцесса походила вокруг него, пытаясь помочь, но после нескольких резких просьб заняться своими делами, она фыркнула и села читать в гостиной.

Простая, но сытная еда располагала к беседе. Жареная картошка с овощным салатом подняли настроение и Омарейл, и Норту, и они стали обсуждать дальнейшие планы.

– Что я буду делать, пока ты будешь на работе? – спросила принцесса.

– Отдыхайте. Можем купить вам еще книг. Или посмотрите те, что тут есть, – он кивнул в угол кухни, где на полке разместилось несколько потертых томов.

Омарейл скривилась:

– То есть вы будете трудиться на благо королевства и меня, а я буду просто сидеть, сложа руки?

Он кивнул, будто не расслышав сарказм в ее словах.

– Так не пойдет. Я тоже хочу приносить пользу. Я хочу что-то делать. Мне надоело таскаться за тобой для красоты.

– И что вы предлагаете? Придумать вам дело, чтобы вы чувствовали себя сопричастной?

Омарейл сжала челюсти.

– Нет, – процедила она. – Давай подумаем, как еще можем разузнать о Бордоре.

Повисла тишина, которую нарушало лишь мерное тиканье настенных часов.

Даррит принялся убирать посуду. Замерев с тарелками, он посмотрел на девушку, которая уже вышла из-за стола и стояла у окна, угрюмо глядя вдаль.

– Думаю, не будет ничего страшного, если я подключу вас к домашним делам, – сказал он.

Она взглянула на него исподлобья. Даррит решил занять ее уборкой или приготовлением еды, чтобы она не мешала ему творить великие дела! Это было унизительно!

– Вы когда-нибудь мыли посуду? – спросил Норт, и несколько мгновений принцесса сердито молчала.

Но любопытство победило, и следующие полчаса она провела на кухне, полоская в тазике с прохладной водой тарелки и чашки. Она нашла это занятие удивительно расслабляющим.

На следующий день Даррит приготовил для них скромный завтрак, состоящий из яичницы и хлеба, а затем ушел в управу, оставив Омарейл одну. Они условились встретиться вечером дома, но, проведя пару часов в пока еще чужих комнатах, принцесса затосковала. Не зная, чем себя занять, не найдя успокоения ни в игре на лале, ни в чтении, она отправилась в центр.

Длинная улица, на которой они теперь жили, упиралась в двухэтажный дом, от которого следовало повернуть направо. Там в трехстах метрах располагалось почтовое отделение, за ним, через дорогу, – школа. А там – и главная площадь Успада. Она, как и все здесь, носила говорящее название Главная площадь. От нее такой же прямой стрелой, как и улица, по которой шла Омарейл, уходила вдаль Центральная. Свернув с просторной площади с раскинувшимся тут рынком и небольшим, сейчас полностью белым от снега сквером, принцесса прошла вплоть до управы, а там свернула на узкую Торговую улицу, где располагалась «Таверна». Посетителей в заведении было немного, поэтому принцесса заказала кусок капустного пирога и стала просто болтать с Лисицей, отчасти надеясь выведать какую-то полезную информацию, отчасти просто наслаждаясь приятной беседой.

Омарейл поделилась, что, пока брат на работе, она чувствует себя немного одиноко и не знает, чем заняться.

– Давай-ка приходи сегодня часов в семь в Клуб. Это тут недалеко, на Главной площади. Там по субботам всегда молодежь собирается. Познакомишься с кем-нибудь.

Омарейл улыбнулась и ответила, что попробует, хотя и понимала, что никуда не пойдет. Едва ли Норту это понравится.

– Там и мой оболтус постоянно торчит со своей бандой. Они с детства дружат, мой Волчонок, Мята, сын мясника, и Вереск, его мамка учительницей у нас в школе работает.

Принцесса вежливо покивала.

– Уже мужики такие, а все ветер в голове. Вереск-то еще посерьезнее: и учится хорошо, и статьи в газеты пишет, и во всех мероприятиях в городе участвует. А эти… С другой стороны, конечно, единственный племянник Патера, Вереску вроде как нельзя ударить в грязь лицом.

Омарейл приложила все возможные усилия, чтобы не подпрыгнуть и не начать расспрашивать. Она продолжила так же кивать, натянуто улыбаясь.

– Да и с Бордорой не забалуешь. Этот как гаркнет – вся дурь из башки и выскочит.

Принцесса изобразила смешок.

– Да нет, – протянула она тоскливо, – вряд ли я смогу пойти.

– А, знаешь, Волчонок зайдет на обед. Дождись его.

– Мне как-то неловко…

Она лукавила. Теперь Омарейл познакомилась бы с молодыми людьми, даже если бы Лиса начала отговаривать.

В одиннадцать за бутербродами зашел Ворон, и обе: и Лисица, и Омарейл – набросились на него с расспросами о Даррите. Но мужчина только отмахнулся:

– Работает, чего рассказывать, – и ушел.

Собеседницы обменялись многозначительными взглядами. А к обеду действительно пришел сын хозяйки таверны, и не один, а в сопровождении друзей.

– Ну-ка, смотрите, это Мирра, – сообщила она подлетевшим к стойке молодым людям. – Она только приехала в Успад и никого здесь не знает.

Волчонок выглядел диковато и появление новенькой не оценил. Мята глуповато хмыкал и фыркал, надувшись, точно индюк. И только Вереск повел себя, по мнению Омарейл, как полагается: поприветствовал, представился, затем спросил, где она живет, чем занимается и почему приехала в город.

Лиса усадила их обедать вчетвером, и Омарейл не заметила, как расправилась с курицей с грибами. Вереск оказался очень интересным собеседником.

Этот юноша с вьющимися каштановыми волосами и зелеными глазами вызывал симпатию. Его нельзя было назвать красивым, но было что-то в тонких чертах лица и выразительных губах, что не позволяло сразу отвести взгляд. И говорил он так ладно, прямо, без ужимок.

Она чувствовала и интерес молодого человека к себе. Это были странные, новые для нее ощущения. Будто пульсирующая теплая волна то едва касалась ее, то накрывала с головой.

Где-то в середине разговора о современных танцах Вереск застыл, вопросительно глядя собеседнице за спину. Омарейл хотела обернуться, но рука легла на ее плечо, заставив замереть.

– Мирра? – раздался голос Норта позади.

Она обернулась. Его взгляд был недовольным, но с явным намерением дать принцессе возможность объясниться.

– О, привет, Норт! – Омарейл пришлось приложить усилия, чтобы не звучать виновато, хотя желание оправдаться было почти непреодолимым. – Собираешься пообедать? А мне стало скучно, и я пришла сюда. И вот Лиса познакомила меня со своим сыном, Волчонком, – она указала на угрюмого молодого человека с отросшими черными волосами, – Мятой, и вот это – Вереск. Э-э… Вереск как тебя по фамилии?

– Вереск Бордора, – отозвался он.

– А это мой брат. Норт Даррит.

Тот кивнул, внимательно глядя на Вереска. Первые двое молодых людей его явно не заинтересовали.

– Что ж… хорошо. Дома увидимся.

Норт хотел было отойти от них, но Омарейл позвала его:

– Норт, ты не против, если я сегодня вечером пойду в клуб с ребятами?

О, он был против. Она увидела это по его острому взгляду. Поняла по тому, как раздраженно застучали пальцы по спинке ее стула.

Но в ответ он просто кивнул, а затем отошел, сев за столик с еще двумя мужчинами. Вероятно, новыми коллегами.

– Норт? Так ты из аристократии? – уточнил Вереск тихо.

– Нет-нет, – заверила его Омарейл. – Норт – значит «север» с языка древних. Родителям позволили дать такое имя моему брату, хотя мы из простых. Моряки действительно используют слово «норт» вместо «север». Мама и папа думали, что это как-то поможет ему в жизни, но он постоянно мучается, объясняя, что никого не пытается обмануть. На самом деле, с «Миррой» не многим легче.

Она вздохнула.

– Я знаю такое слово, – тут же отозвался Вереск в явной надежде приободрить, и Омарейл улыбнулась ему с благодарностью.

После обеда юношам требовалось уйти. Вереск учился в местном училище, а его друзья подрабатывали кто где. Норт тоже отправился в управу, уточнив перед этим, куда именно Омарейл собиралась идти вечером, и пообещав забрать ее оттуда.

С небольшим количеством солей в мешочке и в приподнятом настроении принцесса отправилась на местный рынок на Центральной площади. Там, по словам Лисы, девушка могла купить наряд для клуба.

Вечер в клубе прошел весьма приятно. Молодые люди отдыхали за столиком, распивая чай или кофе, танцевали классические партии, иногда организуя групповые танцы, наслаждались музыкой, которую исполнял квартет в старомодных камзолах, и просто беседовали.

Омарейл заметила, что Вереск уделял ей особое внимание, и была польщена. Они провели весь вечер в компании друг друга – за чаем и разговорами. Молодой человек наверняка пользовался популярностью у местных барышень.

– Девушки в Астраре выглядят иначе, – заметил Вереск. – Более утонченные, что ли.

Она смущенно улыбнулась и махнула рукой:

– Я не заметила большой разницы…

– А я заметил. Я видел принцессу Севастьяну в театре и был поражен тем, какая она. Но ты… ты даже больше похожа на принцессу.

Омарейл рассмеялась. Она чувствовала растущую симпатию. Взглянув юноше в глаза, принцесса испытала собственные эмоции, только более яркие, более сильные. Зрительный контакт продолжался и продолжался, пока Омарейл не заметила, что их лица оказались совсем близко друг к другу. Это было необычно и волнительно. Вереск улыбнулся, его зеленые глаза заискрились, отчего сердце принцессы забилось чаще.

…И тут все закончилось. Кто-то рядом прочистил горло, и оба одновременно подняли головы, чтобы увидеть стоящего у их столика Даррита.

– Мирра, пора домой, – заявил он безапелляционно.

Разочарование и злость тут же вспыхнули в ее сердце. Она и Вереск посмотрели друг на друга, и Омарейл почувствовала досаду своего спутника. Даррит, будто бы тоже ощутив витающие в воздухе эмоции, склонился к уху принцессы и прошептал:

– Пожалуйста, пойдемте.

Она прикрыла глаза, борясь с душащим раздражением. Кивнув, она пообещала Вереску встретиться вновь, поблагодарила его за вечер, и пошла вслед за Дарритом.

На улице давно было темно и морозно, дорога освещалась тусклыми фонарями. В окнах небольших домиков уже не горел свет, у многих были закрыты ставни.

Омарейл ощутила усталость, о которой и не догадывалась всего десять минут назад. Они шли молча, пока Норт не спросил:

– Хорошо провели вечер?

– Нет! – тут же отозвалась она с негодованием, точно только и ждала, пока он даст повод.

– Мне показалось иначе, – ровно ответил Даррит.

– Все было хорошо, пока ты не пришел.

Он фыркнул:

– Я вмешался ради вашего же блага.

– Что?! – возмутилась Омарейл. – Хочешь сказать, ты знаешь, что для меня благо, а что нет?

Она старалась не отставать, но Даррит шагал быстро, и принцесса начала задыхаться.

– Вы читали его эмоции? – холодно поинтересовался он.

– Да! – воскликнула Омарейл.

– И какие они были?

Если бы на улице не было так холодно, она бы покраснела.

– Какое твое дело?

– Кхм. Я лишь хочу знать, они отличались от ваших?

– Нет! Мы оба понравились друг другу.

– Подумайте как следует, Ваше Высочество. Чувства молодого человека хотя бы немного отличались от ваших? – он обернулся и, продолжая идти, внимательно на нее посмотрел.

Омарейл чуть растерянно покачала головой.

– Вы считывали его эмоции и передавали свои. Все смешалось, вы уже не могли отличить одно от другого. Не только попали в ловушку сами, но и невольно заманили туда господина Бордору.

Пару секунд Омарейл молчала, а затем выпалила:

– Ну и что, если так! Кому судить, что настоящее, а что нет? Мы точно понравились друг другу.

– Ни на секунду в этом не сомневаюсь. И все же, прежде чем бросаться в омут с головой…

– У меня ни разу не было свидания! Впервые мной заинтересовался человек, который не знал, кто я. Он разговаривал со мной, как будто я обычная девчонка с соседней улицы, и в то же время… в то же время был восхищен. Возможно, у меня никогда больше не случится ничего подобного! Даже если это было не по-настоящему, ну и что! Я просто хотела немного…

– Мы не можем поставить под удар все наше дело просто потому, что какой-то недоросль польстил вашему самолюбию. Попробуйте самоутверждаться иным способом.

Она сердито прорычала, все еще пытаясь не отставать и сердясь еще больше оттого, что Норт шел так быстро.

– Катись в бездну, Норт Даррит. Никто не давал тебе право управлять моей жизнью!

– Я просто пытаюсь не дать вам совершить ошибку, – начиная терять терпение, ответил он. – Я знаю, каково это, и, поверьте, ни к чему хорошему это не приводит.

– О! – принцесса всплеснула руками. – К чему же такому ужасному может привести мимолетное увлечение?

– Возможных последствий слишком много, чтобы мне хватило этого вечера для перечисления.

– Ты сам не знаешь. Ты все испортил.

– Не делайте трагедию из…

– Ты ничего не понимаешь! – выпалила Омарейл. – У меня мог быть первый поцелуй! А ты…

Внезапно Даррит остановился, порывисто развернулся к чуть отставшей девушке и сжал ее лицо в своих ладонях. Он прижался губами к ее губам в сердитом поцелуе, и она нерешительно замерла.

Когда Норт отстранился, глядя на нее из-под опущенных ресниц, Омарейл наконец выдохнула.

– Теперь вы довольны? – поинтересовался он с нотками досады. – Больше поводов причитать не осталось?

Сердце принцессы билось где-то в горле, будто пытаясь выпрыгнуть. Она чувствовала его частые, оглушающие удары.

– Нет, я не довольна, – проговорила она сдержанно. – Но я не вижу никакого смысла продолжать этот спор.

Даррит развернулся и пошел вперед.

– Вот и правильно, – пробормотал он, ускоряя шаг.

На следующий день они с Дарритом почти не говорили, так как он провел полдня, занимаясь баней, затем готовил обед и ужин, а вечером заявил о желании прогуляться в одиночестве. Омарейл слонялась по дому, не зная, чем себя занять, и остро ощущала собственную никчемность.

Пока Норт гулял, она пила чай, хмуро глядя в окно и проигрывая в голове события предыдущего вечера. В мыслях она так язвительно отвечала Дарриту, что он не находился, что возразить. Она раз за разом доказывала ему, что он был неправ, – но только в своих фантазиях.

…Еще и поцеловать посмел. Сердце взволнованно забилось в груди, и принцесса постаралась сосредоточиться на чем-то другом.

А потом наконец настал понедельник, и Даррит вновь ушел на работу, сбежав раньше, чем Омарейл вышла из своей комнаты. На столе девушка обнаружила тарелку каши, заботливо прикрытую крышкой и спрятанную под полотенцем, чтобы сохранить тепло.

Ей нужно было постирать одежду. Не обнаружив воды в доме, Омарейл решила дойти до соседей и спросить у хозяйки, где та пополняет запасы.

– Тебе нужно сходить на колонку, это тут недалеко.

Омарейл мысленно «благодарила» женщину, пока шла от небольшого бревенчатого домика, таща ведро ледяной воды. Во-первых, «недалеко» было далеко. Во-вторых, девушка намочила руки, и теперь они ужасно замерзли. Кожа покраснела, пальцы одеревенели. В-третьих, ведро было жутко тяжелым, и нести его было почти невозможно. Несколько раз она останавливалась, чтобы вылить немного воды и облегчить ношу.

Оказавшись в бане, готовая к стирке, Омарейл подумала, что жить в таких условиях было просто невыносимо. Сколько ведер следовало натаскать, чтобы просто помыться? А сколько питьевой воды уходило на семью из четырех-пяти человек ежедневно?

Когда наконец она справилась с этим делом, почувствовала себя настоящей героиней.

После стирки Омарейл ужасно проголодалась. Но в доме нашлись только молоко, свекла, лук, сырые яйца и подсолнечное масло. Ничто из этого не выглядело достаточно съедобно и аппетитно.

Решив поиграть в настоящую домохозяйку, принцесса взяла деньги и отправилась за продуктами.

– Что это? – было первое, что спросил Даррит, вернувшись вечером домой.

– Масло, – пожала плечами Омарейл, заглядывая на кухню.

Молодой мужчина перевел на нее изумленный взгляд:

– Два вопроса, Ваше Высочество. Как долго вы собираетесь здесь оставаться? И как вы, ради Солнца, это дотащили?

На столе лежал внушительных размеров кирпич сливочного масла. Он был длиной с руку от кончиков пальцев до локтя, а в ширину и высоту – с три кулака.

Омарейл недовольно вздохнула:

– Я люблю круассаны с маслом и джемом на завтрак. Круассанов на рынке не было, зато был белый хлеб.

– Боюсь спросить, сколько буханок вы купили.

– Одну, – сложив руки на груди, отозвалась принцесса.

– То есть вы любите, когда масла в… восемь-девять раз больше, чем собственно хлеба?

Омарейл почувствовала, что начинает заводиться из-за его насмешливого тона. Ей стоило больших усилий сходить в магазин и на рынок, купить продукты, доставить их домой, а он вел себя как последний дурак.

– Продавщица сказала мне, – цедя сквозь зубы, ответила Омарейл, – что масло хранится долго, его можно покупать впрок. А вот хлеб лучше каждый день покупать свежий.

– А там что? – воскликнул Даррит, указывая на полку.

– А там сыр.

– Целая головка! Ради всего святого…

Девушка развернулась и вышла из кухни. Даррит последовал за ней.

– Как вы все это дотащили? – снова спросил он.

– Мне помогли, – буркнула она.

Мужчина с телегой, запряженной худенькой серой лошадкой, помог девушке, доставив и ее, и продукты к порогу дома.

– А здесь что происходит? – уточнил Норт, озираясь.

Омарейл огляделась. Теперь, когда он обратил ее внимание на комнату, принцесса готова была признать, что в ней царил легкий беспорядок. На столе и тумбе стояла посуда, из которой она ела, на стуле висел плащ, на буфете лежали покупки, которым девушка не нашла места на кухне. На полу были оставлены чашка и перевернутая корешком вверх книга – Омарейл читала, сидя прямо на понравившемся ей коврике. Когда пришел Даррит, она поспешила к нему навстречу, не позаботившись об оставшихся вещах.

Чуть покраснев, девушка пожала плечами. Она не помнила, чтобы когда-либо ей было так стыдно. Но в то же время ее начало душить раздражение потому, что Даррит заметил только то, что она сделала не так. Она с досадой спросила:

– Что ты от меня хочешь?

Даррит верно оценил настроение собеседницы и немного помедлил с ответом:

– Я был бы благодарен, если бы вы оказали мне помощь и поддержку в бытовых вопросах нашего совместного существования.

Злость немного отступила. Омарейл устало опустилась на стул, чуть ссутулившись – Король и Королева обязательно прокомментировали бы недопустимость такой позы для наследницы престола.

– Я думаю… я привыкла, что кто-то убирает за мной. У меня не было мысли унести посуду, хотя сейчас я вижу, что в комнате беспорядок. Я сама не люблю, когда грязно и не прибрано, но… в Орделионе слуги прибирались в моей комнате как минимум один раз в день, а поднос с едой и грязной посудой просто приезжал и уезжал по нажатию кнопки.

Даррит несколько мгновений смотрел на Омарейл, а затем примирительно сказал:

– Давайте сделаем это вместе. И расскажите, как прошел ваш день.

Когда с комнатой было покончено, они приступили к приготовлению ужина. Пока варились картошка и свекла, Даррит предложил нарезать лук и огурцы.

Принцесса потянулась за луковицей, но Норт остановил ее, пододвинув вместо этого тарелку с огурцами.

– Но я хочу порезать лук! Я люблю лук. Мне часто готовили луковый суп и луковый пирог.

– Резать лук – не слишком приятное занятие, – начал было Даррит, но Омарейл подняла руку, призывая его замолчать.

– Я смогу!

Первые несколько секунд все шло хорошо: плод приятно хрустел под ножом и резался довольно легко. Но вдруг девушка почувствовала острое жжение в глазах.

– О небеса, Норт! – закричала она, прижав пальцы к сомкнутым векам. – Мои глаза! Мои глаза! Помоги!

В ту же секунду он приблизился к ней, отбирая нож из рук.

– Что происходит? – воскликнула Омарейл, размазывая слезы.

Глаза нестерпимо жгло. Она пыталась избавиться от боли, растирая веки, но становилось лишь хуже. Даррит наконец сумел найти решение и, смочив полотенце в ведре с водой, начал умывать лицо девушки, отпихивая руки, которыми та пыталась тереть глаза.

Почувствовав облегчение, она застыла. Жжение прекратилось, принцесса смогла взглянуть на Даррита.

Он улыбался. Омарейл сперва решила, что ей показалось – или ожог роговицы привел к галлюцинациям. Но нет, он точно улыбался, потому что смех слышался и в голосе, когда Даррит спросил:

– Может быть, все же это сделаю я?

Затем он рассказал ей об особенности свежего лука. О том, что тот всегда вызывает слезы, и последнее, что нужно делать в такой ситуации, – лезть в глаза пальцами, покрытыми соком.

– Не вижу ничего смешного, – пробормотала Омарейл, однако в следующее мгновение ее губы сами расплылись в улыбке.

А потом Омарейл с мрачным удовольствием наблюдала, как плачет сам Норт.

– Уже не так весело, правда? – пробормотала она, на что он лишь хмыкнул и смахнул слезу тыльной стороной ладони.

Лед между ними треснул, и ужин прошел в мирной, даже приятной обстановке. Даррит рассказал, что лично познакомился с Бордорой.

– Непростой, прямолинейный и резкий, – дал ему характеристику Норт, задумчиво потирая щеку со шрамом. – Приверженец простоты в быту, постоянства в суждениях и четкого соблюдения традиций.

– То есть и вправду зануда? Как я и говорила? – уточнила Омарейл, откусывая кусок хлеба с маслом.

Норт чуть нахмурился, размышляя над ответом:

– Знаете, это слово не совсем подходит к его характеру. Он слишком энергичный и… порывистый, хлесткий. Но в стремлении следовать правилам, в том числе в поклонении Свету, он действительно педантичен. Каждое утро в управе начинается со слов благодарности Солнцу. А если кто-то использует бранные слова, он прижимает руку к сердцу.

– Это еще зачем?

Даррит поднял одну бровь, будто бы удивленный вопросом, но затем, вероятно, быстро понял, что принцесса не много знала о таких традициях.

– Чтобы зло не попадало в сердце. Магистры Света учат такому способу защиты от негативного воздействия.

Омарейл хмыкнула. Магистр Родарк, главный магистр Ордора, несущий Свет и поклоняющийся Солнцу, время от времени читал ей лекции, но это было настолько скучно, что она часто просто тихонько читала книжки, время от времени угукая. Вообще, чьи-либо попытки приобщить ее к поклонению Солнцу обычно проваливались, поэтому однажды магистр – скорее сам себе – сказал: «В этой темнице никогда не будет достаточно Света».

На следующий день, пока Даррит работал, Омарейл снова посетила «Таверну». На этот раз она обнаружила Лису в очень возбужденном состоянии. У той все валилось из рук, лицо было бледным, глаза горели.

– Что случилось? – спросила девушка, постукивая пальцами по столешнице.

– Прости, дорогуша, не до тебя, – отозвалась женщина, суетливо ставя на поднос тарелки с чьим-то завтраком.

Она обогнула стойку, и Омарейл отступила назад, чтобы пропустить Лису.

В этот момент принцесса наткнулась на кого-то спиной и с мягким «О, простите» обернулась. Серые глаза встретились с карими, и девушка почувствовала, как земля уходит из-под ног.

Прежде она видела этого человека только в газете. Однако слышала его вкрадчивый голос, которым сейчас было сказано «Прошу прощения», миллион раз.