Непринятая жертва. Роман ВОЗВРАЩЕНИЕ СОЛНЦА. Часть IV

– Петрик, – позвал я, но он меня не услышал. Я вообще впервые видел его таким. Чудила зарычал, подобно разъяренной Чикикуке.

– Слушай ты, который не в силах удержать при себе женщину, я не отрекался от своего народа, и о том, что во мне есть кровь анчу, говорю при всех. А у тебя – не кровь, кое-что другое. – Смычок оторвался от шеи дурака и указал на его мокрые штаны. Послышались робкие смешки.

– Вон! – приказал Петрик, и Дода как не бывало. Коротко и ясно. Чудилка обернулся к остальным и повел смычком. – Кто-то что-то хочет тоже сказать про анчу или про мою маму? – Желающих не нашлось. Чудила сунул скрипку в подмышку и повернулся к выходу: – Идем, Миче.

Но хозяева и гости стали уговаривать нас остаться и играть и не обращать внимания на всяких пьяных ненормальных. Отходчивый Петрик перекусил, выпил немного – и продолжились танцы. Моё настроение было совсем испорчено. Я понимал: добром это не кончится.

*

Мы возвращались на постоялый двор поздно-поздно. Издалека доносились голоса разбредающихся со свадьбы гостей, ленивый перебрёх собак, а за пределами города, между прочим, выли волки.

– Видишь, – рассуждал Чудила, – в девках они все ходят простоволосые. Есть время мыться и следить за собой. Грязной

работой девушки не очень занимаются, их дело по гулянкам носиться. – Он взмахнул футляром со скрипкой. – Потом начинается: злая свекровь и в хлев пошлет, и в курятник, и прочее, и прочее. А косу бесконечную стирать и сушить некогда лишний раз: дети, хозяйство…

– Да, – сказал я. – Хрот говорил уже. Оттого-то голову платком прикрывают, чтобы не пачкались волосы. Чтобы грязные, да седеющие, да лишний раз не расчесанные были не видны. Стыдно же: вроде нормальное платье, а на голове жуть какая-то. Лучше платок. Тяжела судьба крестьянских женщин.

– Я бы не сказал, что очень, – продолжил Петрик, когда я замолчал. – Платки красивые. Ты знаешь, я маме в подарок купил. Я что попало не куплю. Да и полно всяких прочих головных уборов. Но! Женщинам, часто моющим волоса, приходится нелегко. Им от платка не избавиться. Во-первых, злая свекровь не даёт пользоваться краской для волос – это очень обидно. Бывает, волосы седеют рано. Но свекровь не может допустить, чтобы невестка закрасила седину и красивой была. Это раз. Во-вторых, глупые мужчины ревнуют и не хотят, чтобы другие мужчины видели непокрытые красивые волосы их женщин – это два. В-третьих – предрассудки. Ношение платка для крестьянок – это уже священная традиция. Но откуда она пошла, а Миче? Оттуда и пошла – из быта, как все прочие традиции. Даже очень священные. Такая была бытовая необходимость, под давлением злой родни ставшая… чем я там говорил? Чем-то там. Это три.

– В-четвертых, Хрот всё это уже рассказывал – это четыре, – прервал я поток Петрикова красноречия. – Ты напился, да, Чудила?

– На работе я разве пью?

– Сегодня – да. Но это ничего. Я понимаю, у тебя был стресс.

– Ну, давай, наругайся на меня, Миче. Я всё жду, что ты на меня накричишь, а ты всё никак.

Я горестно вздохнул и сказал ласково:

– Спятил ты, не иначе. Почему мне надо на тебя кричать и ругаться? Я вообще когда-нибудь на тебя ругался? Не чуди.

– Вот сейчас ты кричишь, – жалобно проговорил Петрик.

– Так есть за что. Сказать мне такое! Будто я стану ругаться! Сколько раз мы дрались из-за этой анчутской крови! Постой! – дошло до меня. – Мы дрались из-за МОЕЙ анчутской крови, не из-за твоей. Ты анчу, Петрик?

Он даже остановился, и глаза его стали больше планеты Ви.

– Удивляюсь тебе. Ты не знаешь? Все знают, а ты – нет? Да почему?

Я обошел его и покрутил перед собой в свете фонаря.

– Ну ты не похож! И кто знает?

– Не знаю. Может, мама и папа? Миче, чёрт возьми, ты откуда такой свалился? Даже Корки знают. Да, они знают много-много чего. Но ты не болтай. Всё-таки, это тайна от всех посторонних. Самая большая. Огромная. Очень. С другой стороны, совсем незначительна примесь эта. Вот такусенькая. А Корки – они сами такие. Сами знают.

– Сами знают… – протянул я. – Постой, что написано у тебя в документах? Что там написано?

Петрик опустил глаза.

– Там другое написано.

– Другое?

– Да.

– Твоя фамилия не Корк?

– Нет. Ты уже спрашивал. Только видишь ли, в чём дело, Миче. Давным-давно, ещё до Мрачных времён, в наши эти… как их?.. родословные? Нет, родословные – это у кошек. Короче, затесался один общий предок. Женщина. Так что, выдав Охти и моих родителей, Корки выдадут себя. Тс-с! В тайной дыре дворца спрятаны документы. Но ты должен молчать.

– А ты, значит, знал об общем предке ещё до истории с Воки?

– Конечно, Миче! Но то, что Воки Коркин сын, я не знал. Никто не знал. Честно.

– А! Я понял! – дошло до меня. – Чудак, ты не должен чувствовать себя виноватым. Если твоя семья в родстве с королевской семьей, она должна скрывать, что в вас кровь анчу. Королём не может стать потомок анчу, и родственников таких он иметь не имеет права. Ну, дела! Корки сами чуть-чуть анчу! У них, стало быть, затесался в родословную общий с Охти предок. Как это они так оплошали несколько столетий назад? – я рассмеялся. – Петрик, так вражда родов Охти и Корков – это просто древние семейные разборки. Вот почему Корки считают, что им тоже позволено взгромоздиться на трон. Ладно, я понял. Никому не скажу.

– Да. Вот такая передряга.

– Ты не должен никого осуждать. Пусть будет так. Хорошо, что ты на анчу не похож. Ну, может, разве что, когда бледный и замёрзший, похож.

– А то бы что? – глаза Петрика нехорошо блеснули.

– Ну… Я не знаю, – забормотал я, вдруг сообразив, куда он клонит и почему он был так сильно расстроен тогда ночью, когда мы передали Воки полиции.

– Думаешь, меня бы не отдали кому-нибудь на воспитание? Или даже что-нибудь похуже?

Я не понял, что может быть ещё хуже, но сказал:

– Твои родители, и вообще все, тебя любят, Чудилка. Радуйся, что тебе повезло.

– А если бы я родился таким, как ты?

Вот тут я встал в тупик.

– А что у вас в семье делали с такими, как я?

– А я не знаю, – с вызовом сказал Петрик, но было понятно: знает.

А я предпочел не спрашивать больше. Но подумал: отданному на воспитание ребенку может и повезти. Смотря кому отдать. Родители могут проявить заботу, подыскать хороших людей, да и потом не бросать по жизни.

– Петрик, – спросил я, – а почему ты всё это знаешь? Твоя семья должна соблюдать тайну, хранить её в первую очередь от тебя.

Он покачал головой:

– Приходит время – и детям нашей семьи рассказывают всё. Всем без исключения. Всю правду. Пока они ещё… Как бы это сказать? Чтобы они подготовились к тому моменту, когда захотят создать семью.

– Зачем?

– Ну, Миче, ну пошевели мозгами. У меня запросто может родиться беленький ребеночек. Особенно, от Мадины Корк.