Между волком и собакой. Последнее дело Петрусенко

– Нет, – Серёжа помотал головой. – Я только что оттуда. Специально тёте Тамаре сказал: «Пойду к дяде на стройку». Она собрала ему обед, я и сходил вроде как по делу. Незаметно посмотрел: ничего там не тронуто, как я закрыл вход, так и есть. Сам спускаться туда не стал.

– Это правильно. – Володя немного подумал. – Давайте завтра! – сказал решительно. – Продумаем, какое снаряжение взять… Что же это, всё-таки, за подземелье?

– Может, монахи когда-то проложили склепы разные? – предположил Миша. – И хоронили там своих святых, в стенах замуровывали кости. Вот пойдём мы, а там торчат всякие черепа, пальцы скрюченные…

– Не пугай, – отмахнулся Сергей. – Я уже дядю вроде просто так поспрашивал: есть ли какие тайные ходы под нашим городом?

– И что?

– Говорит, что точно есть, кое-что даже известно с давних пор. Между богатыми домами прокладывали ходы.

– Чтоб сокровища хранить! – У Мишки глаза загорелись. – Может, мы там клад найдём!

– Ты своего деда расспроси, – предложил Сергей Володе. – Он наверняка знает, может даже ловил по этим ходам бандитов.

Володя кивнул. Он и сам уже подумал, что надо расспросить деда. Только очень осторожно, чтоб ни о чём не догадался.

Бабушка распахнула перед ним дверь, как только он взбежал на крыльцо. Ну конечно: она уже давно поглядывала из окна на компанию, сидящую на скамейке. Отец, само собой, был на службе, у мамы в её музыкальной школе ещё продолжались занятия. Да и в институте у деда шла сессия. А бабушка всегда дома, всегда ждёт его.

– Привет, бабуля!

Он всегда называл её так. Дедушку только «дед», а её просто по-другому не мог. Она всегда была рядом, потому и знала о Володе больше других и понимала его больше других. Никогда ни за что не ругала, только удивлённо склоняла голову с таким выражением лица, что мальчик тут же бросался к ней в объятия, чуть не плача. Это, конечно, когда был маленьким, повзрослев – краснел и просил прощения. Никогда ничего у него не выпытывала. Но, поразительно, так умела повести разговор, что Володя сам рассказывал ей о том, о чём умалчивал при родителях. Наверное потому, что бабушка над ним не охала, ничего не пугалась – у неё самой была слегка авантюрная, бесшабашная натура. Не раз он именно с ней обсуждал сложные ситуации, и бабушка умела такой выход найти и ему подсказать, что он диву давался. И всё получалось! А ещё – она была очень красивой. Да, да, Володя видел бабушек своих приятелей – обыкновенные старушки. О его бабушке невозможно сказать «старушка»: она совершенно не горбится, наоборот – спина стройная, походка лёгкая, волосы густые, волнистые и, хотя сильно седые, всё равно видно, какого красивого каштанового цвета. Она подбирает их в причёску, как на греческих статуях. А глаза у бабушки большие, голубые и блестящие. Говорят, у стариков глаза бывают выцветшие. Нет, это не про неё. А ведь ей уже шестьдесят два года! И пережила она так много: сын – Володин дядя Саша, – погиб, дочь – Володина тётя Катя, – уехала за границу и неизвестно, что с ней. Правда, бабушка вовсе не одинока, и дед рядом с ней, и мама с папой, и он – её единственный любимый внук. Который тоже очень любит её…

Суп Володя вычерпал быстро – сильно проголодался. Пока бабушка насыпала в тарелку гречневую кашу и подкладывала со сковороды котлеты, он рассказывал ей о футбольном матче.

– Представляешь, три мяча взял! Ни одного не пропустил!

– Ну, положим, со своими друзьями ты не эту победу обсуждал. Мне кажется, с Мишей и Серёжей вы куда-то собираетесь.

Слышать она их не могла, даже если бы окно было распахнуто – Володя это точно знал. Значит, догадалась по жестам. Вот так бабуля! Ему не надо было забывать, что опасаться следует не только проницательного деда-сыщика, но и её, бабушку! Конечно, ведь дед рассказывал, что она ни раз помогала ему расследовать сложные преступления.

– Точно, собираемся. Директор просил завтра в школе подвал расчистить, вынести старые парты и всякий хлам. Мы там хотим шахматный клуб устроить.

Володя очень не любил врать вообще, а своим родным особенно. Но что поделаешь, если иногда лучше всего не говорить, вот как сейчас. Во-первых, скажи он о подземелье, бабушка станет волноваться, мама вообще запретит туда ходить, а отец наряд милиции пошлёт на обследование. А значит, и похода не будет, и находок никаких. И друзей он подведёт, выдаст общую тайну. Это – во-вторых. Потому для подобных случаев Володя давно придумал ловкий ход: можно не обманывать, а просто увести разговор в другую сторону. Сделать отвлекающий манёвр – как в военной тактике. Ведь школьный подвал и правда просили помочь освободить, и ребята обещали.

– Хорошее дело, – тут же подхватила бабушка. – Я тебе достану старые брюки и куртку подходящую, чтоб не боялся испачкать.

– То что надо, – обрадовался Володя. – Я ещё возьму папин электрический фонарь, в подвале окошко завалено и почти совсем темно.

Он быстро выпил компот и побежал по деревянной лестнице на второй этаж. Там располагалась комната родителей и небольшая кладовка. Фонарь стоял на одной из полочек: квадратный металлический корпус с удобной ручкой и стеклом-линзой сбоку. Мальчик несколько раз щёлкнул рычагом-переключателем – лампочка была мощной, давала сильный широкий луч света, потому что была взята в воронку рефлектора. У неё имелось ещё два фильтра – красный и зелёный, они тоже могут понадобиться. Особенно Володе нравилось то, что фонарь был «военного» цвета, как танки или бронемашины, или артиллерийские орудия…

Для себя Володя уже решил окончательно – он станет офицером-артиллеристом. Год назад здесь, в Харькове, открылась артиллерийская спецшкола, куда принимали мальчиков четырнадцати лет, окончивших семь классов с хорошими оценками и знаками отличия. Как раз через год он заканчивает семилетку, учится хорошо, а уж этот последний год постарается изо всех сил. Ну а физическая подготовка, военное дело, которое в школе проходят все ребята и даже учителя, – здесь ученик Кандауров из самых лучших. Он непременно попадёт в артиллерийскую школу, а оттуда – в военное училище!

Володя знал, где находится спецшкола, не раз подъезжал трамваем до улицы Малопанасовской, смотрел на красивое трёхэтажное здание из красного кирпича, с высокими полукруглыми окнами. На ребят во дворе в форменных кителях, фуражках, брюках с красными лампасами. Он знал, что ребята здесь изучают военную топографию, воинский устав, проходят строевую подготовку, собирают и разбирают самые разные виды оружия, а летом вообще проходят практику в настоящих военных лагерях – даже стреляют из пушек. Ничего, через год он тоже будет всё это знать и учить.

Включив фонарь, он провёл лучом по полкам кладовки. Что это? Потянулся и взял с верхней тяжёлый деревянный футляр. Узнал его: это деревянная кобура для пистолета! Ещё, кажется, дедушкина, когда он служил в полиции. А может и отца – он с дедом начинал в двадцатые годы в красной милиции. В таких деревянных футлярах они носили пистолеты Люггера. Хорошее, конечно, оружие, но сейчас у отца другое, современное: пистолет ТТ – Тульский Токарева. Красивый, маленький, так и ложится сам в ладонь, Володя, конечно, пробовал! И носит его отец в кожаной кобуре.

Да, ему очень нравится ТТ, но и тот, из деревянной кобуры, тоже отличный. Особенно если вспомнить его настоящее название – парабеллум. Володя поднял включённый фонарик, взял кобуру так, словно это был пистолет, вытянул руку, прицелился…

– Пара-беллум! – проговорил сурово, насупив брови. – Готовься к войне!

Когда-то он услышал от дедушки, который любил повторять латинские выражения: «Si vis pacem, para bellum» – «Хочешь мира – готовься к войне». Его поразило, что знакомое название пистолета переводится так здорово.

– Готовься к войне! – повторил мальчик вновь, чувствуя себя сильным, отважным, непобедимым.

Глава 2

Андрей и Дмитрий пили крепко заваренный чай в кабинете начальника Уголовного розыска. Секретаря у начальника не было, и он сам, Андрей Фёдорович Троянец, вскипятил воду в чайнике на электроплите и теперь угощал своего первого помощника Дмитрия Кандаурова. И своего лучшего друга.

Когда-то Андрей, молоденький красноармеец, переведённый служить в харьковскую народную милицию, смотрел на Дмитрия с нескрываемым восхищением. Тот, к тому времени уже дипломированный юрист, успел поучаствовать в раскрытии интересных преступлениях… С тех пор прошло двадцать лет, столько всего приключилось. Троянец никогда не скрывал, что по-прежнему считает Кандаурова более опытным и знающим сыскарём, чем он сам. Но… Дмитрий одно время служил в Добровольческой армии. Правда, не ушёл с Деникиным в эмиграцию, вернулся в родной город, да ещё и при героических обстоятельствах. Оттого и простилось ему «белое» прошлое, но вот начальником Угрозыска – не назначили. Хотя, по логике, именно он должен был стать им.

Когда в 1930 году в Харькове, как и во всей Советской Украине, учредили Уголовный розыск, руководить этой структурой предложили Викентию Павловичу Петрусенко. За два года до Октябрьской революции он возглавил управление губернской сыскной полиции – то есть, был последним полицмейстером Харькова. И многие харьковчане ещё помнили, какой установился в городе порядок, каким редким событием стали тогда и кражи, и разбои. Да и просто гордились славой своего «сыщика Петрусенко» – так в просторечии называли талантливого следователя, раскрывшего многие запутанные преступления не только в своём городе… Викентий Павлович продолжал работать в милиции, официально – как руководитель Кабинета научно-судебной экспертизы и дактилоскопического бюро. Ещё в 23-м году такая структура была создана при милиции. Ну а на практике, бывало, принимал участие и в расследовании сложных дел. К тому же, как раз в том же тридцатом году в городе появился Институт советского строительства и права, и Петрусенко стал читать его студентам курс основ криминалистики. Когда председатель исполкома предложил ему возглавить Угрозыск, Викентий Павлович отказался. Сказал:

– У меня, конечно, опыт большой, но сейчас время новое, стремительное. Энергия молодых нужна, у меня такой уже нет. Пусть они берутся за дело, тем более ребята толковые, образованные. А я никуда не денусь, если будет нужна помощь.

Троянец и Кандауров оба были учениками Петрусенко. А Дмитрий – ещё и племянником Викентия Павловича. Оставшись в детстве сиротой, он воспитывался в семье дяди, с юных лет стал принимать участие в некоторых расследованиях следователя Петрусенко. Но и бывший красноармеец Андрей к тридцатым годам окончил рабфак, получил юридическое образование, показал себя на практике и находчивым, и смелым сотрудником. А за последние годы – и умелым руководителем.

– Ты был три дня назад с бригадой в Борках? – спросил Андрей, подливая кипятку себе и Дмитрию.

– Да, – кивнул тот. – Дело будет не простое, чувствую уже сейчас.

На небольшой станции Борки, в восьмидесяти километрах от Харькова, был найден мёртвый человек. Дмитрий выезжал туда с оперативной бригадой. Тело нашли в здании старой водокачки, за станционными строениями. Несколько лет она стояла заброшенной, а тут решили запустить, стали ремонтировать и наткнулись… Уже сразу на месте врач, приехавший с бригадой, определил:

– Покойнику не меньше полугода.

Дмитрий согласился с ним, опыт определять на глаз «возраст» жертв у него, увы, был. Осмотр места ничего особенного не дал, кроме убеждения, что тело намеренно спрятали. Два выстрела – в область сердца и в голову. Оба могли быть смертельными. Но Дмитрий ещё там, в Борках, подумал: «Скорее всего сначала стреляли в сердце. А выстрел в голову… Или для верности, или для изуродования лица». Отстрелянную гильзу поблизости не нашли. Что ж, убийство могло произойти в другом месте, на водокачку принесли уже мёртвое тело. Бригада тогда осталась ещё на станции – обследовать местность, опрашивать людей.

– Что говорят эксперты? Есть результаты?

– Вон папочка лежит, для тебя приготовлена, – улыбнулся Андрей.

Дмитрий поставил стакан в подстаканнике на стол, приподнял бровь:

– Ты мне это дело отдаёшь? – Чуть прищурился: – Есть повод?

– Повод очень убедительный. – Начальник УГРО смотрел уже без улыбки, серьёзно. – Гильзу не нашли, сам знаешь, а вот пулю из тела извлекли, застряла она в черепе. И наши спецы её не только определили, но и узнали! Выпущена из кольта четырнадцатого калибра…

Андрей сделал такую многозначительную паузу, что Дмитрий сразу понял, о чём речь. Воскликнул:

– Это что же, оружие Брыся?

– Точно, Митрий! Именно этот кольт трижды участвовал в перестрелке с бандитами Брыся. А кто у нас лично ведёт эту банду? Ты, дорогой друг. Так что принимай тело и дело.

– Весёленький каламбур, – Дмитрий покачал головой. – Но тогда сразу же вопрос… Нет, не тебе, Андрей, а самому себе. Зачем тело спрятали? Ни разу такого не было, чтобы Брысь и его подельники прятали убитых. Оставляли прямо на месте убийства. А тут спрятали… Что, подтвердила экспертиза срок гибели?

– Да, ты прочтёшь более подробно, но если коротко – пять-шесть месяцев.

Дмитрий быстро прикинул: