Лебедь или приключения Вани Лебедева. Часть первая

Я почему-то и слова не мог вымолвить. Жутко разволновался. И вдруг Машка стала говорить:

– Папа с мамой поругался и ушел жить к тете Альбине, а мы ушли к бабушке и дедушке. А теперь он еще разводиться с нами хочет. А мама все время плачет. Вот.

Дарья Ивановна покачала головой и грустно улыбнулась. Потом она достала листок бумаги, ручку и сказала:

– Ну-ка, напиши мне все, что произошло. По порядку.

Я взял ручку, бумагу. Рядом стоял журнальный столик, придвинув его поближе, я стал писать. Они в это время о чем-то болтали. Иногда до меня долетали фразы типа: «А ты, Машенька, любишь папу?» или «А кто такая тетя Альбина?». Машка с видом дающей интервью звезды уже сидела на диване рядом с Дарьей Ивановной и приканчивала свою коробку конфет. Наконец, я завершил писанину и отдал листок Олиной бабушке. Она отложила его и серьезно спросила:

– А ты, вообще, чего сам хочешь?

Я долго соображал, что нужно сказать. Машка опять влезла:

– Чтобы папка вернулся к нам, а летом, чтобы мы на море поехали. И чтобы мама не плакала больше.

Я что-то промычал. А потом, набрав воздух в легкие, сказал:

– Ну да, кто же этого не хотел бы! Но ведь если человек не хочет, его не заставишь…

А Дарья Ивановна как-то странно фыркнула и стала что-то шептать. Вдруг у меня перед глазами все поплыло и стало темнеть. Дарья Ивановна вдруг превратилась в огромную серую сову и стала ухать и хлопать крыльями. Что было потом, я узнал от Машки. Оказывается, я упал и минут пять лежал на полу, пока меня приводили в чувство. Стыдно так, как барышня тургеневская свалился в обморок. Когда я очнулся, меня все стали жалеть и отпаивать каким-то чаем, удивительно вкусным и сладким…

Раньше со мною такого никогда не было.

– Ты сегодня-то обедал? – спросила Оля.

– Да, в школе ел, в столовке.

– Когда? В два часа?

– Не помню.

– Голодный обморок. Пойду тебе что-нибудь принесу.

– Не надо. Все нормально. Очень вкусный чай.

А Олина бабушка сказала, что это вовсе не обморок. И спросила, не ощущал ли я в последнее время приступы сильной слабости. Я подумал… Ведь, действительно, бывали дни, когда я был похож на черепаху и не мог даже встать с постели часов до 11 утра. Благо, мы учимся во вторую смену. Даже кофе начал пить, хотя не пойму, за что его так взрослые любят. Он ведь горчит.

– Это порча…

Ну вот, опять начинается… Стоило мне свалиться в обморок, так сразу и порча. Сколько раз и маме это говорили и лечили ее эти целители. Мне захотелось домой. Но было неудобно. Тут Дарья Ивановна и говорит:

– Как ты думаешь, Машенька, а папка твой изменился за последнее время?

– Да. Он теперь заколдованный.

Вот это она выдала!

– Машка, ты сказок начиталась, вот у тебя все и заколдованные. В реальной жизни никакого колдовства нет, – сказал я.

Олина бабушка покачала головой и сказала:

– А откуда, ты думаешь, сказки взялись? Из этой же реальной жизни. Ничего, Машенька, мы его расколдуем. Обязательно расколдуем.

Не успел я и глазом моргнуть, как Машуся сидела у Дарьи Ивановны на коленях и показывала содержимое своей сумочки: каких-то пупсиков, заколочки, перстеньки и прочую ерунду. Удивительно, но так, с первого дня знакомства она ни с кем не сближалась. А тут, прямо, давние друзья!

Оля принесла сладкие булочки и два куска торта. Я вдруг ощутил небывалый голод. Уговаривать нас с Машкой не пришлось. Через пять минут тарелка была пуста. А я вытирал Машкины щеки салфеткой.

Зазвонил мой сотик. Это была мама. Я успокоил ее, что мы с Машкой в гостях у Оли. Она предложила прислать такси, но я отказался:

– Мамочка, не волнуйся, мы скоро будем. Целую.

– Молодец, – сказала Дарья Ивановна, – Видно, ты очень любишь свою маму. Поэтому все будет хорошо.

– И я люблю, – закричала Машка и почему-то разревелась.

– Не плачь, ласточка, все будет хорошо. Я вам обещаю. Раз за дело берусь я, все будет хорошо.

Я не верил своим ушам. Вроде она – нормальный человек, а обещает такие вещи. Невольно я огляделся и, увидев много икон на стенах, успокоился. Раз иконы – значит, человек верующий, порядочный. Дарья Ивановна перекрестилась и ласково сказала:

– Я ведь многим помогла. Разве ж я плохое дело делаю? Отца в семью возвращаю. Лечу всех от таких болезней, от которых простые врачи никогда не вылечат. Вы-то хоть с Машей крещеные?

Машка завертелась и ответила вперед меня:

– Нет, мы крестик не носим. У нас мама крещеная, она два года назад с подружкой в Ярославле покрестилась. Они гуляли по городу, зашли в церковь, а там младенца собрались крестить, и они попросились. А нам папка сказал, что, как вырастем, так сами решим, креститься или нет.