Шаманская книга

Вкушая твои благоговение и страх, и желания,
теснящиеся в глупом сердце. Венчальная колонна сталагмата
исполняет желания. Загадай его для себя! Ну же! Что медлишь?
Ты же хочешь, чтобы его глаза смотрели в твои вечность!
На темных стенах проступают лица хранителей. Искушают.
Прикоснись к колонне, возьми его библейскую суть в плен!
Дерись, волшебница! Куда отступаешь, покачивая головой?
К чему этот шепот, что в привороте нет истинной любви?
Наполовину иссушенная душонка боится магии, своей силы?
Уходишь. Зная наперед, что битва проиграна, что твои пальцы
Не будут касаться его волос, очерчивать изгиб бровей,
Трогать губы, манящие сладкой игрой любовной истомы…
Сворачиваешься эмбрионом в постельном бреду, плачешь…
Шепчешь его имя… Озеро сна подарит желанное забытье,
Но завтра настанет новый день. Разовьется ли эмбрион в человека,
Освободившись от страшной зависимости стеклянной колбы?
Любовь порой принимает и такое обличье…

«Брожу по городу каменных джунглей как по тайге….»

Брожу по городу каменных джунглей как по тайге.
Все люди – звери с разными лицами своих тотемов,
Скалятся, вынашивая мыслишки.
Из их глаз сыплются доллары, евро, фунты стерлингов,
На худой конец – рубли. Любовь заменяют развратом
В холодных влажных простынях, пропитанных похотью.
Разрывают души, как шелковое белье, батистовые рубашки
Пахнут терпкой спермой, морскими водорослями, отчаяньем.
Падающая звезда в ночном небе оборачивается самолетом –
Такие желания не сбываются.
Густой снег покрывает алые гроздья рябин,
бесстыдно напоминающих о гриновских парусах…

«Полузабытые детские считалки помогают мне выжить…»

Полузабытые детские считалки помогают мне выжить.
Цепляюсь за них обрывками памяти, шепчу онемевшими губами
В надежде на чудо. Может, как в детстве, стоит зажмуриться –
И через мгновение из-за туч выйдет солнце, и утро улыбнется
Мне, умытое после дождя?..
Твои глаза видели смерть. Не раз и не два. Храбришься,
Расчленяя мое тело на атомы в порыве страсти.
Я не могу взлететь. Чужой наездник лишь натирает раны седлом,
Созданным для другого. Горная река помнит изгибы русла,
Как я – его руки. Пенные кружева волн выплетают фату новобрачной.
Когда-нибудь я забуду считалки. И выйду замуж…

«Я нежный цветок, слабеющий от прикосновений…»

Я нежный цветок, слабеющий от прикосновений,
Когда твои пальцы трогают шелковистые лепестки,
А губы слизывают нектар шмелиным хоботом,
тычущимся в мою плоть. Раздираешь мякоть инжира,
погружаясь в его запах, раскрываешь створки
перламутровой раковины в поисках жемчужины…
Ранишь, и кровь дымящимся глинтвейном стекает по бедрам.
Красное на белом… Чем не симфония сумасшедшего композитора?
Гварнери бы умер от зависти, вытачивая свою скрипку!
Холодные небеса таят великие имена в матрице мира,
Мое – бесследное, распято лишь на пяльцах твоей памяти.

«Смеркается. Мечтаешь опуститься в Бардо Тидол…»

Смеркается. Мечтаешь опуститься в Бардо Тидол.
Перейти невидимую грань… Улыбаешься
Окровавленным ртом. Сочится сукровица твоей души,
Исходит понемногу из тела, раненного крылом бабочки.
Потусторонняя суть невидима глазу.
Пожелтевшие листья устилают дорогу погребальным ковром.
Ветер. Пусть поднимется ветер – проводник в царство мертвых!
На земле играет джаз, музыка чернокожих рабов. Диксиленд.
Остановить колесо кармы, прервав бесконечный День Сурка,
Издевательски выплывающий каждое перерождение.
Выйти из сумрака в бесконечное утро, ощутив за спиной крылья:
Не черные или белые, но сверкающие всем спектром радуги.
Ползу по отвесной скале, цепляясь содранными пальцами
За ее трещинки. Еще немного… Впереди Бардо Тидол…

«Когда-то один чудак мечтал оживить статую…»

Когда-то один чудак мечтал оживить статую.
Ты же мечтаешь сотворить из живой женщины
Скульптуру, считая, что так она станет совершенней.
Стыну от холода под твоим взглядом.
Откалываешь куски от мраморной глыбы, отсекаешь
Лишнее… Душа, стоны, тихий шепот, боль,
Струящаяся из глаз – останется лишь безмолвное чудо,
Лишенное эмоций, мысли, тепла…
Незрячие глаза будут устремляться в вечность.
В музейном ли величии, огражденная канатом недоступности,
Или в Летнем саду, мерзнущая от дождя, снега и ветра –
Она будет стоять, пока ее не расколют
На мириады сверкающих осколков…
Не это ли ее истинное освобождение?
В том числе и от воли ваятеля…

«Разлетаются в смятении атомы…»

Разлетаются в смятении атомы
под ледяными кинжалами твоего взгляда,