Проклятие ДНК

– Знаю что?

– Ну, о драке и о лазарете…

– О каком еще лазарете?!

– В камере случилась драка между двумя задержанными, в результате которой Роман попал в…

– Я так и знал!

– Погодите, он не пострадал – просто, видимо, дала о себе знать травма, полученная во время аварии…

– Да при чем тут травма?! Ему ни в коем случае нельзя находиться вместе с… Кто там с ним, воры, убийцы?

– В основном мошенники. Я не понимаю, из-за чего сыр-бор?

– Просто прислушайтесь к тому, что я говорю! В лазарете – еще куда ни шло, но Роману ни в коем случае нельзя возвращаться в общую камеру. Если уж вы не можете его отпустить под подписку, или как там это у вас называется, пусть сидит отдельно!

– Я подумаю, что можно сделать, – пообещала Лера. – А вы, пожалуйста, опросите сотрудников на предмет того, кто из них и в какое время видел Романа Вагнера в день убийства его отца, хорошо? Мне нужны те, кто общался с ним последним.

– Это ему поможет?

– Надеюсь. Вдруг окажется, что алиби у него все-таки имеется?

– Я все сделаю и сообщу вам в ближайшее время! – заверил ее главврач.

Покинув здание клиники, Лера задумчиво брела по усыпанной гравием дорожке. Она начала приходить к выводу, что с самого начала отнеслась к Роману Вагнеру предвзято. А почему, собственно? Если отбросить очевидную причину – то есть то, что он может оказаться убийцей, – что еще мешает ей быть объективной? Лера с прискорбием вынуждена была себе признаться, что для этого существуют всего две причины: он красив и богат! Ну, и где же ее хваленая беспристрастность?! Какие, в сущности, у Романа причины убивать приемного отца? Тот усыновил его, поселил на отдельной жилплощади, дал образование и даже сам возил в клинику, чем бы он там ни страдал, – разве парень не должен испытывать одну только благодарность к человеку, который изменил его жизнь в лучшую сторону? Тогда за что он так жестоко расправился с Карлом?! На этот вопрос Лера пока что ответить не могла. А что, если спросить иначе: кто, помимо Романа, выигрывает от гибели старшего Вагнера? Если существует завещание, его необходимо разыскать, ведь оно может дать ответ на этот важнейший вопрос! В отсутствие завещания вдова Карла и его приемный сын становятся наследниками по закону, но что, если Карл не оставил вопрос с наследством на волю случая, заранее позаботившись о том, кому что достанется?

* * *

Алла свято чтила заведенный у них с Мариной Бондаренко ритуал: раз в месяц они, как бы заняты ни были, встречались в кондитерской, где впервые отметили начало своей дружбы. Случилось это много лет назад после процесса, в котором Алла, молодой тогда работник прокуратуры, проиграла гораздо более опытной старшей коллеге-адвокату. Алла давно перешла работать в СК, а Марина продолжала свою деятельность – изменился разве что уровень достатка ее клиентов. Усевшись за столик, который они обычно занимали, Алла попросила официанта, знавшего подруг в лицо, а потому сверхлюбезного и сверхпредупредительного, принести американо. В ожидании заказа она принялась глазеть в окно. Погода стояла не лучшая: моросил мелкий дождик, хотя было тепло, но здесь, в уютном кафе с милым деревенским интерьером, горел яркий свет и создавалось впечатление, что светит солнце.

Марина вплыла в небольшое помещение в облаке голубого шелка, окутанная ароматом своих любимых французских духов «Елисейские поля». Несмотря на непогоду, ее светлые волосы выглядели безупречно, словно она только что покинула салон красоты. В отличие от Аллы, которая переживала из-за лишнего веса и прилагала много усилий, чтобы похудеть, Марина не стеснялась собственных внушительных габаритов – наоборот, она искренне считала, что вес ее совершенно не портит, и от души жалела худышек, вынужденных тоскливо щипать зеленый салатик, чтобы, не дай боже, не увидеть на весах лишние двести граммов. Весы Марина считала исключительно кухонным атрибутом: на них можно взвешивать продукты во время готовки, а человек не скотина, чтобы выяснять, сколько в нем жира, мяса и костей!

Легонько клюнув подругу в щеку, Марина опустилась на стул, еще раз обдав Аллу ароматом дорогого парфюма.

– Опять худеешь? – неодобрительно поинтересовалась она.

– Сегодня сделаю себе послабление, – заверила ее Алла.

– Вот и правильно! – просияла адвокатесса. – А то я чувствую себя инквизитором, уплетая пирожные, в то время как ты с кислой миной хлебаешь пустой кофеек!

Официант подошел практически сразу: подруги знали меню наизусть, а поэтому им не требовалось его изучать, чтобы сделать заказ.

– Мне, пожалуйста, еще американо, – попросила Алла. – И шоколадное пирожное.

– А мне, значит, два эклера с белой глазурью, – начала со вкусом перечислять Марина, – корзиночку с фруктами, корзиночку со взбитыми сливками, шоколадный круассан и фисташковое мороженое с кленовым сиропом… И большой капучино!

Как всегда восхищенный аппетитом постоянной клиентки, официант записал все позиции и удалился.

– Ну, как твой Гадес поживает? – поинтересовалась Алла.

Речь шла, разумеется, об Иване Гурнове, заведующем патологоанатомическим отделением больницы, где работал его лучший друг Князев, он же Мономах. Последний и прозвал его Гадесом – из-за занимаемой должности и по аналогии с Аидом, царством мертвых, коим одноименный персонаж повелевал в древнегреческой и древнеримской мифологиии. С недавних пор Марина и Иван встречались, и Алле интересно было узнать, как развиваются их отношения.

– Мы съехались, – сообщила адвокатесса, и Алла едва не поперхнулась почти остывшим кофе.

– Ты… ты пустила мужчину на свою территорию?! – не поверила она. У ее подруги был железный принцип: ночевать – да, жить – никогда!

– Нет, что ты! – поспешила успокоить ее Марина. – Я к нему переехала.

Это казалось еще более странным: адвокатесса любила свою жилплощадь неистовой любовью, испытывая нездоровую привязанность к каждому предмету, самолично выбранному в магазине, – и как, спрашивается, с таким отношением к собственной «крепости» она решилась на кардинальную перемену в жизни?!

– Придется попотеть, чтобы привести Ванину берлогу в божеский вид, – продолжала между тем Марина. – Несмотря на то что у мужика денег – куры не клюют, он совершенно не умеет создавать уют! Ведь нанимал же дизайнера, представляешь?

Гурнов уже довольно давно получил внушительное наследство от одного из бывших тестей. Несмотря на развод с его дочерью, Иван, едва узнав о болезни старика, принял в его лечении живейшее участие: сначала устроил ему операцию у лучшего специалиста в московской онкологической клинике, ну а потом, когда пришло время, доставал сильнодействующие обезболивающие препараты, чтобы тесть чувствовал себя человеком. Все состояние покойного в результате досталось любимому зятю, в то время как дочь получила лишь небольшое ежемесячное содержание. Она попыталась отобрать у бывшего то, что, как ей представлялось, ей причитается, но тщетно. Однако Иван поступил с экс-супругой благородно: он отдал ей квартиру отца и подкинул немного деньжат, так что, несмотря на чувство неудовлетворенности от потери жирного куша, жаловаться той было грех!

– Он согласен с твоими идеями? – скептически выгнула бровь Алла: зная Гурнова, она с трудом себе представляла, что он позволит кому-то оспаривать его вкусы.

– Так кто ж его спрашивает, подруженька! – рассмеялась Марина своим гортанным смехом, который всегда имел власть над представителями противоположного пола. – Это – мое условие, и Ваня его принял.

– Что ж, поздравляю! – искренне сказала Алла.

– Знаешь, кажется, я выхожу замуж, – перейдя практически на шепот, добавила адвокатесса.

Алле показалось, что она ослышалась.

– Что, прости? – переспросила она, все еще улыбаясь: слова подруги прозвучали как шутка, ведь Марина была противницей брака и к своим сорока семи годам так ни разу и не сподобилась сходить под венец. Алла была на десять лет моложе и мечтала о создании семьи – и вот какая ирония: если Марина не шутит, она получит то, о чем, в отличие от Аллы, никогда не задумывалась всерьез!

– За-муж, – по слогам повторила адвокатесса, словно смакуя это слово, пробуя его на вкус и сама себе удивляясь. – Можешь себе представить, я – мужняя жена?!

Нет, такого Алла представить не могла. И, как ни старалась радоваться за подругу – а она и вправду была за нее рада, – все же не могла не испытывать толики горечи из-за того, что Марина нашла свое счастье. Или это – обычная зависть?

– Не ожидала, честное слово! – пробормотала Алла просто потому, что необходимо было хоть как-то отреагировать на потрясшую ее новость.

– Думаешь, я ожидала? – усмехнулась адвокатесса. – Да я думала, что так и помру незамужней – что я там не видела-то, замужем!

– Но… ты согласилась?

Вместо ответа Марина протянула ей холеную правую руку, на безымянном пальце которой бесстыже сверкнул неприлично крупный желтый бриллиант. Надо же, а Алла и не заметила на ней помолвочного кольца, ведь Марина любила драгоценности и всегда носила их в изобилии!

– Я размышляю, – добавила она, пока Алла с восхищением разглядывала изысканно простую оправу из белого золота, выгодно подчеркивающую превосходное качество огранки, впитывающей в себя искусственный свет помещения и тут же выплескивающий радужное сияние наружу. – Кольцо мне нравится, поэтому я, пожалуй, приму предложение!

Звучало цинично, но Марина отлично зарабатывает и может позволить себе купить практически любое понравившееся украшение (ну, если, конечно, не считать алмаза «Кохинор»[2 - «Кохинор», или «Гора света», принадлежал падишаху Бабуру и позже переходил ко всем правителям империи Великих Моголов.] или, скажем, бриллианта «Орлов»[3 - «Орлов» считается крупнейшим бриллиантом Алмазного фонда Московского Кремля.]! Так что если бы она не любила Ивана Гурнова, то вряд ли продалась бы за колечко, пусть и чертовки дорогое!

– Я тебя поздравляю! – сказала Алла, к собственному удивлению почувствовав, что, несмотря на зависть, говорит искренне. – Это просто невероятная новость!

– У меня есть еще одна, которая, возможно, понравится тебе даже больше!

– Только не говори, что ты беременна! – выдохнула Алла.