Счастье на несчастье, или Другой берег

– У папы хорошее настроение. Видимо, день рождения пришелся ему по душе!

Да, пока ты спала, звонила Лариса и сказала, что мальчика вчера благополучно довезли до общежития и с этим проблем не возникло. Она просила тебя позвонить, когда проснешься.

Часы показывали 14:50 и у Нины оставалось в запасе 10 минут, чтобы поговорить с Ларисой до 15:00, после этого в течении часа отец требовал соблюдать тишину. Впрочем, у них и так всегда тихо, за исключением, когда отец на прогулке, а Нюра занимается уборкой. Она иногда включает в это время радио, но стоит отцу переступить порог, как в доме вновь воцаряется тишина. Мать объяснила это Нине еще в детстве:

– Папа – ученый, он много думает, поэтому в доме должно быть тихо. – И так всю жизнь.

Нина набрала номер Ларисы. Та взяла трубку и услышав голос подруги, сказала:

– Тебе мама уже сообщила, что парень был благополучно доставлен в общежитие и никаких проблем не возникло с его опозданием. Арсен чуть ли не до койки его за руку довел. Он присутствовал при беседе Сергея с академиком Торном и слышал, как Лев Осипович дал твоему студенту положительную оценку. Так, что с твоим будущим гением все в порядке.

– А с твоим? – Набралась смелости Нина.

– Еще как в порядке! Настолько в порядке, что Арсен пригласил меня с собой в Армению в отпуск!

– О! Я так рада!

– Ну, еще поговорим, когда встретимся. – И Лариса, попрощавшись, положила трубку, а у Нины возникло весьма странное желание вновь окунуться в атмосферу истории Фериде и Камрана. Она взяла книгу и пошла с ней в сад, чтобы перечитать заново, чего с ней ранее не бывало.

Глава 11 Дома

На следующий день Сергей с утра поехал на Курский вокзал, куда год назад вместе с Ниной прибыл поступать в Москву. Ничего за год не изменилось: все так же повсюду снуют пассажиры, на весь вокзал вещает громкоговоритель, объявляя прибытие-отбытие поездов дальнего следования. Прикинув в уме, что до отъезда поезда остается достаточно времени на сборы, Сергей купил билет все на тот же 36-й поезд и, как сказала кассирша: – Тебе еще повезло. Лето, время отпусков. Долго ли студенту собраться? Покидал в чемодан пожитки, сел в поезд, а уж он как-нибудь да довезет до места назначения.

Сергей быстро добрался до общежития, упаковал в чемодан вещи и уже к двум часам дня был на Курском. Там же на вокзале купил пакет пирожков, три из них съел их, запивая чаем. С голодными позывами желудка было покончено и Сергей сел на лавочку в ожидании своего поезда. Он не был дома целый год и только сейчас понял, как соскучился по родным, по местам своего детства, даже по школе, но с грустью себе признался, что теперь там нет и никогда не будет Нины. Той, своей первой Нины, которую не забыл до сих пор и всегда будет помнить.

Атмосфера в поезде была все той же, что и год назад: душно, тесно, шумно.

– Не хватает только Черемейко! А вдруг еще подсядет по дороге? – подумал Сергей, но тут подошли его соседи по плацкарту, тем самым сведя к нулю шанс заполучить в попутчики назойливого Черемейко. А вот проводница была все той же, что и год назад. Сергей узнал ее, когда она пришла проверять билеты. После ее ухода Сергей залег на свою верхнюю полку и уткнулся в книгу. По совету Нины (теперь Забелиной) в отпуске он будет читать только художественную литературу. Сосед по общежитию дал почитать на несколько дней «Три товарища» Ремарка, а сам срочно уехал домой, так и не забрав книгу. Этот, не одно десятилетие весьма популярный роман, скрасил часы долгой поездки и Сергей, погрузившись в атмосферу послевоенной Германии, совсем потерял счет времени. Даже и не заметил, как добрался до Ростова на Дону.

Сергей появился на отеческом пороге неожиданно. Он не предупредил близких о дате своего приезда, да и билет был «горящим». Родители у него уже немолоды, когда он родился после гибели десятилетнего брата Михаила, отцу было немного за сорок, а матери тридцать пять. В сельской местности люди часто выглядят гораздо старше своих лет. Вот, Торн Наталья Юрьевна – ровесница его матери, а не сравнить как выглядит: ухоженная, с маникюром, модно одетая… впрочем, как и положено жене академика. Мама по сравнению с ней старушка. Всегда в платочке и фартуке. Отец тоже заметно прибавил в годах. Он не стал сообщать сыну, что ему оформили инвалидность: профзаболевание – итог стольких лет в шахте! Покашливает, говорит, что ничего страшного:

– Оторвался кусок легкого и горлом вышел. Доктор рентген смотрел, сказал, что все к лучшему. Само пройдет. Я, сын, себе дело нашел: завел пчел. Теперь, вот, медом с матерью балуемся. Полезно это. От наших донских степей!

Обрадованная приездом сына, мать быстро собрала на стол:

Помидоры, огурцы, упругие стрелы зеленого лука с домашних грядок, борщ из печи, хлеб.

– Поди голодаешь там? – мать села за стол рядом с сыном, ласково глядя, как он ест.

– Почему голодаю… У нас в университете столовая отличная и, вообще, в Москве много мест, где можно недорого и вкусно поесть. Но, конечно, такого борща, как у тебя, мама нигде не ел.

Мать погладила сына по светлым волосам:

– Ешь, сынок, ешь. Завтра пирожков с вишней напеку, какие ты любишь! Как же ты быстро вырос. А мы, вот старимся…

Когда мать отлучилась по своим хозяйским делам, отец, сверкнув голубыми глазами, не потерявшими своего цвета к его шестидесяти годам, спросил:

– Как с училкой? С Ниной, кажется. Сожительствуешь?

Увидев, что сын смутился, продолжал допытываться:

– Чего не отвечаешь? Дело житейское… Неужто ни разу не завалил ее?

– Она замуж вышла и уехала с мужем на погранзаставу в Таджикистан.

– Когда ж успела?

– Да прямо сразу. В поезде тогда с лейтенантом познакомилась. Дочка у них недавно родилась. Светой назвали.

– Эх, ты! Не в меня! Баба силу любит! А ты ее из рук выпустил! Налетел бы коршуном и сгреб!

– Она не баба.

– А кто ж?

– Женщина. Она умная, культурная. Меня всему научила.

Отец только головой покачал, но тут вошла мать Александра Михайловна и разговор на этом закончился.

Немного посидев с родными, Сергей вышел из хаты пройтись по улицам станицы. Настала страда и весь народ был на полях, поспевал урожай некоторых культур на жарком солнце Кубани.

Сергей подошел к зданию школы. Она была заперта по причине летних каникул, как было принято говорить у них в станице: «По причине того, по причине этого». Сам председатель колхоза Кузьменко Павел Егорович так говорит. Да и сам Сергей долго искоренял слова-сорняки из своего лексикона. Даже купил специально книжку о синонимах, как советовала Нина.

Нина! Кажется, стоит только зайти в их школу и она выйдет к нему навстречу, как всегда улыбаясь и приветливо глядя. Она почти никогда не ставила двойки отстающим, старалась объяснить, помочь. Только злостным лентяям и прогульщикам!

Сергея окликнул сторож школы Трофим Нилыч или, как его все звали, дед Трофим.

– Савенко-сын! Серега? Откуда?

– Из Москвы, дед Трофим!

– Учишься? – и не дожидаясь ответа, – Теперь в пристроечке, где Нина Александровна жила, пусто. Вместо нее приехала семейная пара Сидорчуков: муж Владимир Петрович – математик и Надежда Яковлевна – русский язык, а с ними дочка. Правление за ними дом с земельным наделом закрепило, по причине, чтобы кадры не утекали. А Ниночкина комнатка пустует… может посмотреть хочешь? Я открою. – Сергей в ответ кивнул.

Дед Трофим, покряхтывая, поднимался по старым деревянным ступенькам, вторившим ему своим скрипом. Он достал из кармана штанин ключ от школьного крыльца и покрутив им в замке, открыл дверь. Она тоже заскрипела, когда Трофим Нилыч, распахнул ее перед бывшим учеником старой школы, где отучилось несколько поколений станичников.

– Эх, дверь скрипит, крыльцо скрипит, дед Трофим скрипит… – не без юмора заметил старик-сторож – Заходи, раз пришел! Я здесь на крылечке посижу, покурю.

С волнением в сердце переступал порог своей школы Сергей: – Именно школа, вернее, школьная учительница дала ему все: и МГУ, и Москву, и встречи с людьми необыкновенными, такими, как академик Торн и Нина Львовна, его дочь! Опять Нина! Это имя по жизни его ведет, как флагман, ориентир в непонятном, бушующем мире!

Сергей открыл дверь в комнату, где прожила три года его учительница и где он иногда бывал. Она была абсолютно пуста, от Нины сохранились лишь занавески на окне и на стене вырезка из журнала с видом Большого театра под ночным московским небом.

Сергей отцепил ногтем кнопки и снял картинку, вырезанную Ниной из журнала «Огонек». Он аккуратно сложил ее и убрал в карман рубашки на память.

Дед Трофим сидел на ступеньках школьного крыльца и покуривал свою цигарку. Увидев Сергея, спросил:

– В Москве курить не научили?

– Нет, дед Трофим. Я немножко рядом посижу. Вы курите. – Он по-московски назвал Трофима Нилыча на «Вы». Раньше, особо не задумываясь, называл, как и все, на «Ты», но старый школьный сторож с радостью принимал такое обращение малолетних детей к нему. Более того, считал, что это в порядке вещей, ведь в их станице на берегу Дона – все друг другу дальняя родня.