Встретимся у Амура, или Поцелуй судьбы

– Так что же тебе принести? Детектив?

– Не, не надо, ну их. Ты дай что-нибудь серьезное. Только, чтоб не нудно было.

– Хочешь про путешествия? Ты Конецкого читал?

– Не, не слыхал даже. Но про путешествия я люблю.

– Я дам тебе его «Ледовые брызги». Он капитаном был. Много плавал, а потом повести написал. Очень интересно. Читаешь и как будто с ним плаваешь.

– Тогда я завтра снова приду, хорошо? Сколько у тебя будет уроков?

– Как сегодня. Приходи, я книгу захвачу. Только никому не давай – это папина любимая. Еще порвут.

– Не бойся, не дам. Оберну, чтобы не запачкать.

– Ладно, договорились. Ну, пока. Только, пожалуйста, без поцелуев.

– Да не буду я, – мы же просто дружим. Какая ты недотрога!

Он немного задержал ее ладошку, потом отпустил и, отвернувшись, быстро пошел прочь. Выходя со двора, не выдержал – обернулся, но Настя уже вошла в подъезд.

Наташка, спрятавшись за дерево, дождалась, когда Борис ушел, потом поднялась к Насте.

– Ну, рассказывай, – нетерпеливо потребовала она. – О чем ты с ним так долго трепалась? Я думала, ты его сразу отошьешь.

– Да я пыталась, – призналась Настя. – Но не получилось. Он, знаешь, такой приставучий. Предложил просто дружить.

– А ты что?

– Сказала, что мне не до этого, что очень занята. А он: «Можно тебя хоть иногда провожать из школы, ты же все равно домой идешь». Книгу у меня попросил.

– А ты?

– Пообещала. Завтра дам. Понимаешь, неудобно как-то. Он так просил – по-хорошему. Да пусть читает, мне не жалко.

– Думаешь, ему книга нужна? Просто ищет предлог. А он тебе совсем никак? Он ведь хорошенький, очень даже.

– Да, симпатичный – пока молчит. Но стоит открыть рот… Полная темнота, даже поговорить не о чем. Представляешь, он «Войну и мир» не читал.

– Да кто ее читал? Если честно: я тоже не одолела, – призналась Наташка. – Так, кусками еще кое-где… а чтоб всю, у меня силы воли не хватило. Там местами такая муть!

– Во-во, он тоже сказал «муть». Вы, Натка, с ним два сапога пара. Надо его на тебя натравить.

– Не, он мне не нужен. Я хочу Вадима! – гордо объявила Наташка. – Хочу и получу! Ой, как он мне нравится! Только посмотрит, – у меня просто коленки подгибаются. Все равно я его соблазню, вот увидишь.

От этих наглых слов Настя просто онемела. Вот бесстыжая! И ведь соблазнит, у нее ума хватит. Вон она какая хорошенькая. Глазки голубенькие, волосики на висках кудрявенькие, золотистые – чистый ангелочек. А под локонами рожки торчат. И впервые в жизни она почувствовала к подруге острую неприязнь.

– Ты же мне его уступила! Первое слово дороже второго.

– А я хозяйка своего слова! Хочу – дам, хочу – назад возьму. Зачем он тебе – ты же не способна влюбиться. А я уже. По уши!

– А, по-моему, с твоей стороны это напрасный труд! Ты ему не пара – он слишком для тебя умный.

– А я что, по-твоему, – дура? Вот, значит, какого ты обо мне мнения? Ну, спасибо!

Наташка надулась и отвернулась. А Настя, молча, собрала книги, и, не попрощавшись, ушла. Дома она забилась в угол дивана и уставилась в одну точку, пытаясь собраться с мыслями. И чего я, собственно, взбеленилась? – думала она. Ну, нашла себе Наташка новый предмет, ну и что? Раньше ведь она, Настя, на это не реагировала. Сколько у Наташки их было – этих предметов. Но Вадим!

Вадим! Вот в чем дело. Наташка не должна его касаться, это… это нельзя. Он не такой – он необыкновенный. Чище чистого! Лучше лучшего! С ним так не годится. Но как это объяснить другим – той же Наташке? Еще смеяться начнет. Или ляпнет что-нибудь Никите. А тот – Вадиму. Что он подумает про нее, Настю? Сразу решит: влюбилась. Тогда хоть сквозь землю провались.

Так что же делать? Идти к Наташке мириться? Ой, как противно! Хотя, – а почему нет? Надо притвориться, что раскаиваюсь. Конечно, больно наблюдать, как она перед Вадимом вертит хвостом, но надо терпеть. Все равно у нее ничего не выйдет: он не из таких. Зато подруга не наговорит глупостей своему братцу.

И только Настя собралась поднять трубку, как Наташка позвонила сама.

– Настюха, до меня только дошло: мы же из-за парня поссорились! – изумленно заорала она. – Нет, ты представляешь? Выходит, какие-то брюки дороже нашей дружбы? Да никогда! Гори он синим пламенем – этот Вадим. Бери его себе с ручками-ножками и со всем остальным – ты мне дороже. Прости, я же не знала, что ты в него тоже втрескалась.

– Ничего я не втрескалась! – запротестовала Настя. – Просто нашло на меня, сама не знаю что. Знаешь, ну их, этих ребят, от них одни неприятности. Давай забудем все, и приходи ко мне, будем заниматься.

Глава 6. Подружки и «княжна Джаваха»

А нудная третья четверть с ее длинными неделями и редкими праздниками все тянулась и тянулась, – и не было ей ни конца, ни края. Больше всего Настя налегала на математику. Даже старательная Ирочка Соколова, переведенная к ним два года назад из школы с математическим уклоном, за ней не поспевала. Вначале Ирочка преуспевала в учебе: сказывалась сильная база ее прежней школы. Но потом, почувствовав, что здесь можно не переутомляться: пятерки сами плывут в руки, – Ирочка расслабилась и быстро скатилась с передовых позиций. Лишь нахватав четверок и даже трояков, она забеспокоилась и стала набиваться к Насте в подруги. Но Настя не забыла, как, обратившись однажды к Ирочке с каким-то пустяковым вопросом, получила полный отлуп. – Ишь чего захотела: чужим умом жить! – отрезала Ирочка, презрительно поджав полные губки. – Свой надо иметь!

С тех пор Настя на все Ирочкины поползновения никак не реагировала.

Наталья Ирочку ненавидела смертельно. Та однажды ее страшно унизила перед самым красивым мальчиком в их городе и его окрестностях. Мальчика звали Саша Оленин, и по нему умирали все – или почти все – ученицы их английской школы, а также расположенных поблизости немецкой, французской и даже музыкальной.

Ах, какой это был красивый мальчик! Появившись однажды в их школе на одной из дискотек, он произвел настоящий фурор: все школьницы сбежались полюбоваться его льняными локонами, фарфоровым личиком и умопомрачительными глазами цвета голубой эмали. А он с равнодушным видом обозрел их компанию, выискивая себе подходящую пару, и выискал-таки: остановился на Дианке Бермант, – которую Наташка называла не иначе как «крыса заморская» за ее экстравагантные наряды и вечное стремление хоть чем-нибудь да выделиться.

Всю дискотеку Саша клеился к Дианке, а та, закатывая глаза, млела от счастья. И когда он пошел ее провожать, за ними в отдалении плелась целая толпа умиравших от зависти девчат, среди которых была и Настина подруга.

Вообще-то Дианка была довольно хорошенькая с ее восточным типом лица, немного великоватым, но безупречно прямым носом и большими, слегка навыкате глазами. Пока она молчала, вполне могла понравиться. Но стоило Дианке открыть рот, как любому становилось ясно: перед ним набитая дура. Это довольно быстро понял и Саша – уже по дороге к Дианкиному дому. Поэтому, когда она, не дождавшись предложения встретиться, попросила о свидании сама, то получила вежливый отказ.

Для Наташки Оленин был хрустальной мечтой. Она смаковала, как шоколадки, все случайные встречи с ним и взахлеб расписывала Насте их мельчайшие подробности: во что Саша был одет, с кем шел, как на нее, Наташку, посмотрел, и тому подобную чушь. Потом ей приспичило достать Сашину фотографию. И как раз в это время Ирочку Соколову перевели из школы, где она училась вместе с Сашей, в их класс. Наталья откуда-то об этом прознала и стала настойчиво подлизываться к Ирочке с целью выпросить у нее вожделенное фото. Но Ирочка мгновенно просекла, что тут дело нечисто, и с мнимым сочувствием предложила Наташке не ходить вокруг до около, а прямо сказать, чего ей надо. «Ты скажи, ты скажи, че те надо, че те надо? Может, дам, может, дам, че ты хошь» – лисьим голоском пропела она строчку из затертого шлягера. Наивная Наталья, не долго думая, и ляпнула: чего. Поверила в Ирочкину искренность. А на следующий день девчата, вывалившись из школы, неожиданно обнаружили во дворе Сашу, поджидавшего кого-то. Как вскоре выяснилось, именно эту стерву Ирочку. Задрав нос, она подозвала Наташку и громогласно объявила:

– Саша, вот эта дурочка из нашего класса умоляет подарить ей твое фото. Но я же не могу без твоего разрешения.

Наташка оцепенела. Как она потом признавалась, больше всего ей хотелось тут же вцепиться в Ирочкину рожу. Только присутствие Саши не позволило ей выполнить это жгучее желание.

Но самыми потрясающими были его ответные действия: он с улыбкой полез в нагрудный карман, достал из него снимок размером 3х4 и протянул Наташке. Однако бдительная Ирочка перехватила карточку и со словами «перебьется, ишь, чего захотела!» сунула к себе в сумку. А потом, по-хозяйски взяв Сашу под руку, прошествовала мимо Натальи, стоявшей как оплеванная. А Саша только сочувственно развел руками.

Стало ясно, что красавец Оленин полностью у Ирочки под каблуком. И потому Наталья с этой минуты его просто запрезирала. До такой степени, что когда на следующий день он неожиданно окликнул ее: «Эй, Белолоконова, постой!» – она только презрительно сморщила нос и гордо показала спину. Но Саша догнал ее и преградил дорогу:

– Да ладно тебе, Белолоконова. Не дуйся. На, возьми.

И достал из кармана большую цветную открытку со своей физиономией. За такую любая из его поклонниц отдала бы полжизни. Однако закусившая удила Наталья только процедила: «Я не Белолоконова, я Белоконева. А это барахло можешь отдать своей крысе – мне и даром не нужно». И аккуратно обойдя его, прошествовала дальше. Но Ирочке ее подлость запомнила и только ждала подходящего случая, чтобы достойно отомстить.

Надо сказать, Ирочку не любила не только Наташка: из-за своего заносчивого характера Соколова умудрилась испортить отношения с доброй половиной класса. Но казалось, не замечала этого, наоборот, чем хуже относились к ней одноклассницы, тем выше задирала нос.

Особенно обожала Ирочка созерцать собственную физиономию. Редкую перемену она не вертелась в раздевалке перед большим зеркалом, накручивая на палец каштановые локоны и самодовольно мурлыкая. Даже самый умный и интеллигентный мальчик школы Саша Давыдов однажды выразился в ее адрес так: «Красивая. Но глупая».