Последний хит сезона

– Это с вашей точки зрения. А судья вполне может принять сторону брошенной женщины. Учтет законопослушное прошлое, состояние аффекта, тяжелую моральную травму… Поверьте, на серьезное наказание, тем более связанное с лишением свободы, вам не стоит рассчитывать.

Солодцев посмотрел на Гошу, потом на Баринова, дождался от каждого подтверждающего кивка, потом поскреб в затылке и решительно заявил:

– Мало ли что там адвокат наболтает, кто их слушает, адвокатов? А вот если с судьей договориться… У вас подходящий судья есть? Такой, понимающий?

– Нет, – жестко ответил Александр Сергеевич и бросил на меня сердитый взгляд.

– Нет так нет. – Судя по всему, клиент не поверил шефу, но решил не настаивать. – Я просто к тому, что если судью грамотно простимулировать, то никаких условных не будет. Загремит Надька в колонию как миленькая.

– Даже если вы сумеете этого добиться, – я заговорила чуть строже, – даже если ее осудят, срок будет небольшим – полгода, год, не больше.

– Не, если хорошо постараться, то до двух запросто можно натянуть, – не согласился Солодцев.

– Хорошо, пусть будет два. А что дальше? Вернется ваша жена из колонии и возьмется за старое, только еще активнее.

– Вы так думаете? – Он снова задумчиво поскреб затылок.

– Это я вам как женщина говорю, – заверила я. – Вы потом всю жизнь будете оглядываться и ждать от нее очередной пакости.

– Не, так я тоже не хочу. – Солодцев откинулся на спинку кресла, несколько секунд, прищурившись, разглядывал потолок, потом спросил в пространство: – А может, пристрелить ее? Без затей, нанять киллера и… Прикинь, простое, но верное решение?

Признаюсь честно, я не нашлась что ответить. Он что, серьезно? Может, еще и адресок киллера рассчитывает у нас получить?

На помощь, как обычно, пришел напарник:

– Слишком кардинально. – Гоша заговорил деловито, словно убийство жены Солодцева было не тяжким преступлением, а всего лишь технической проблемой. – Такие, как вы выражаетесь, простые, но верные решения, как правило, быстро обрастают массой сложностей. Я вам, как профессионал, искренне не советую.

– Вообще-то, это была шутка. – Солодцев оскалил зубы в улыбке, от которой меня передернуло. – Ладно, сажать не надо, убивать не надо, это я понял. А что вы, как профессионалы, советуете?

– Мы могли бы побеседовать с вашей супругой, – предложил Баринов.

– В смысле, припугнуть? – уточнил клиент.

– Можно и припугнуть. Но лучше объяснить, что если она проявит некоторую гибкость и готовность к компромиссу, то ничего не потеряет, а выгоды для нее могут быть вполне ощутимыми.

– Думаете, мне стоит с Надькой поторговаться?

– Почему бы и нет? Вы хотите, чтобы она согласилась на ваши условия развода и перестала вам докучать. Поверьте, гораздо проще добиться этого, предложив вашей супруге разумные отступные.

– Ну… – Солодцев ненадолго задумался. – Лучше бы, конечно, сделать так, чтобы она ничего не получила. У меня деньги не лишние, а она все равно все за полгода спустит. По косметичкам разнесет да по телефону протреплется.

– Но если подумать о будущем?

– В будущем, конечно, – неохотно согласился он. – В будущем лишнего беспокойства не хочется. А кто беседовать будет? Вы?

– Нет. На такого рода беседах у нас специализируется Рита.

– Она? – Солодцев повернулся и смерил меня оценивающим взглядом. Я улыбнулась – точнее, слегка раздвинула губы и показала зубы. Очевидно, мой оскал получился не хуже того, что продемонстрировал сам Солодцев пару минут назад, потому что он дружелюбно хлопнул меня по плечу и спросил: – А ты можешь это гарантировать? Что Надька сейчас оставит меня в покое и, когда у нее деньги закончатся, не явится мне под окнами кошачьи концерты устраивать? Гарантируешь?

– Разумеется, нет, – не задумываясь, ответила я. – Полную гарантию дает только страховой полис. А я могу гарантировать, что приложу все усилия и что вероятность желательного для вас результата будет максимальной. Мне кажется, что этого достаточно.

Солодцев неожиданно громко расхохотался и снова похлопал меня по плечу.

– Ясное дело, достаточно! Знаете, – он повернулся к Баринову и подмигнул ему, – если бы она сейчас начала мне втирать, что все будет тип-топ, я бы сразу встал и ушел. Не терплю, когда меня за лоха держат. Но раз вы со мной по-честному, то и я с вами тоже, можете не сомневаться.

– Очень приятно, – наклонил голову шеф.

А я спросила:

– Когда вашу жену можно дома застать? Может, сегодня вечером к ней заглянуть?

– Только не вечером, по вечерам Надька дома не сидит. И днем тоже ее фиг поймаешь. Дома она утром. Но имей в виду, утро у нее не раньше двенадцати начинается, она примерно в это время просыпается. Потом, пока кофе в постель, пока утренний макияж, пока в тряпках пороется, выберет, что надеть, – раньше трех часов Надька из дому не выбирается. Светская львица, блин!

Я посмотрела на часы.

– То есть имеет смысл съездить к ней прямо сейчас, не откладывая?

– Это было бы здорово! Только вот еще что… – Алексей Игоревич не то чтобы смутился, но заговорил менее уверенно: – У меня на самом деле не только с женой проблемы. Есть еще пара телок… в смысле, я им ничего такого не обещал, они сами надумали. Прикинь, захомутать меня хотят. Вроде если я с женой развожусь, то на них жениться должен.

– Не понял. – По лицу шефа было видно, что он действительно не понимает. – Как это «на них жениться»? На двоих одновременно, что ли?

– Нет, конечно, не одновременно. По очереди. В смысле, не вместе… Каждая хочет, чтобы я на ней женился, неужели непонятно? Отдельно хочет, для себя!

– А ты не хочешь, – проявил необыкновенную проницательность Гоша.

– Ясно, не хочу. С чего вдруг? То есть они, конечно, обе бабенки ничего, подходящие, в смысле, ножки там и все такое. Но не жениться же из-за этого? Хватит уже глупостями заниматься. Слушай, братан, – он неожиданно резко повернулся к Гошке, – а может, ты их отвлечешь, а? Чтобы они хоть ненадолго от меня отстали, дух перевести. Смотришься ты круто. Приврешь немного, ну, что холостой, что денежка имеется…

– Нет, – не дослушав, отказался Гоша. – Со своими дамами ты, братан, сам разбирайся. Я в такие дела принципиально не ввязываюсь.

– Тогда, может, ты в офис ко мне заглянешь, поговоришь с ними? – Теперь Солод-цев умоляюще смотрел на меня. – Объяснишь им, что не прокатит, не буду я больше жениться, завязал.

– Я? – У меня желания влезать в разборки клиента с его любовницами было не больше, чем у Гошки. – А почему бы вам самому не объяснить им? Скажите четко и откровенно: не хочу!

– Да говорил уже, сто раз говорил! Только все без толку. Светка про любовь какую-то ахинею несет, а Наташка, та вообще… не слушают, одним словом. Или не понимают. Бабы, что с них возьмешь? Если вбили себе в голову какую дурь, гвоздем не выковыряешь!

– А почему с ними в вашем офисе нужно разговаривать? Вы что, вместе работаете?

– В том-то и дело! То есть не вместе, а они у меня работают, в офисе. Светка бухгалтер, а Наташка, наоборот, программист.

– Но если это ваши служащие, вы можете их просто уволить.

– Да я бы уже сто раз их уволил! Только сейчас не прежние времена. Я в девяносто пятом с первой женой разводился, так секретарша губенки раскатала. Прикинь, она моргнуть не успела, вылетела как пробка! Я с тех пор вообще без секретарши, мне так даже больше нравится, спокойнее. Но сейчас не получится, сейчас у нас законность во все стороны. Мало того что мне потом их восстанавливать придется, так я еще и компенсации моральные платить замучаюсь. Нет, вот ты мне скажи, – он ткнул Гошку в грудь указательным пальцем, – что это за законы, если жена меня грабит, как хочет, а своих же любовниц я даже уволить не могу? Кто эти законы писал? Вроде в парламенте у нас одни мужики, откуда же такие законы, что все в пользу баб?

Судя по физиономии напарника, ему очень хотелось спросить, нет ли у клиента желания пристрелить и надоедливых любовниц, но Гоша сдержался. Вместо него ответил дипломатичный Баринов:

– Это сложный вопрос.

– То-то и оно, – тоскливо подтвердил Солодцев, – сложный. Одна говорит: повешусь и записку оставлю, что из-за тебя. А другая, наоборот, в прокуратуру грозит написать, за сексуальное домогательство и изнасилование на рабочем месте.