Жить с надеждой рассказы

В ответ раздались всхлипывания.

? Мама, я не плакала. Только как твой голос слышу, не могу сдержаться.

? Успокойся, родная, все будет хорошо. Папа к вам скоро прилетит.

Голос пропадал, больно в горле, будто душит невидимое кольцо. Отбой разговора. Передав телефон мужу, женщина побрела к озеру. Села на берегу. Слезы в глазах, дыханье перехватило, грудь разрывало, саднило. Закричала, заплакала, завыла. Крик расстилался, разносился над гладью воды.

Поисковые операции в затопленном городе продолжались несколько дней. Сотрудники МЧС плавали на лодках меж домов, искали спасшихся. Эвакуировали около трех тысяч человек. Анатолию, Арине и Наде помогли седьмого. Не всем повезло, как этим троим. Там, где вода стремительно зашла в дома, люди не успели выбраться, стены складывались внутрь, хороня семьи. Спасались из затопленных домов выбивая окна. Если не получалось, то гибли. Плавать в жиже было невозможно. Ранила, прибивала падавшая мебель. Сель затягивал в круговорот. Люди на улице цеплялись за ветки, деревья, обессилев, отпускали их и тонули. Погибших долго искали и находили за несколько километров вдоль русла реки. Но намного хуже, если не находили, особенно детей. Матери не могли смириться, не верили в гибель, их ожидание превращалось в вечность.

Через сутки со всей страны потянулась руки помощи к Крымскому району. Добровольцы вылетали, ехали на машинах и поездах. Авиакомпании без задержки отправляли волонтеров, гуманитарную помощь.

Из Краснодара люди ехали, бросив в машины одежду, постельное, спальники, керосинки, газовые плитки и все, что могло пригодиться после потопа. Спешили, везли еду, отварив картошку, сосиски, захватив воду. Приезжали просто покормить пострадавших. Жители, потерявшие кров, близких, раненые, уставшие плакали над этой картошкой. Надин отец вылетел из Барнаула через сутки. Вез мешки с провизией, генератор.

Вода ушла полностью через несколько дней, оставив грязь и мусор. Город Крымск сильно пострадал. Разрушен, растерзан буйной стихией. Многие уехали. Оставшиеся приступили к расчистке, обустройству.

Анатолий с сыном, вооружившись лопатами, собирали илистую жижу, вывозили из дома. Включили тепловую пушку, подключив к генератору, сушили стены. Арина лезла с советами и находила в грязи вещи, украшения, посуду, показывая мужу обретенное. Анатолий шумел, громогласным голосом отдавал команды: «Арина, покинь помещение. Не ковыряйся здесь. Иди, смотри за девочкой, чтобы в грязь не лезла, опасно заражение. Меняй ей одежду».

Надя нарядная в белом платье и балетках весело прыгала вокруг взрослых. Её специально одевали в светлое, чтобы видеть, когда испачкается – трупные яды опасны. Девочке нравилась суета, приключение. Приезд отца успокоил. Радость многократно усилилась, когда кот, прыгнувший в водоворот, пришел домой. Осталось загадкой, как он смог выбраться. В руках у Нади коричневая плюшевая медведица в белоснежном платье и венке из розочек. Появилось много новых игрушек. Плюшевые медведи, дельфины, зайцы приехали в Крымск со всей страны. В пунктах оказания помощи их без счета раздавали деткам. Проходила всеобщая вакцинация от болезней. Людей останавливали на улицах, и специалисты в защитных костюмах и масках ставили прививки. Детям давали в руки бумажку с названием препарата, чтобы отдали взрослым, занесли в медицинскую карту.

Когда первый шок от трагедии прошел, то начался поиск виноватых. В местной газете и новостных каналах говорили и писали разное: «Наводнение в 2002 году также было разрушительным, но должных выводов не сделано, мер не принято. Для города необходимо было построить защитную дамбу, строительство которой не закончено. Сирены экстренного оповещения были в неисправном состоянии…»; «В 10 вечера 6 июля 2012 года в администрацию города Крымск пришло сообщение об угрозе затопления. Сообщение на мобильные телефоны пришло 7 июля, после того как трагедия произошла…»; «Было затоплено более семи тысяч домов, погиб 171 человек, 5 убило током…»; «Уголовное дело установило факты фальсификации документов о якобы своевременно принятых мерах по оповещению населения».

Анатолий и многие другие оплакали погибших соседей и знакомых. Проводили, похоронили. Сын, приехавший с Алтая, помогал восстанавливать дом. Арина трудилась в саду, очищала розы, виноградник. Все вместе боролись с разрушением. Предстояло много работы – восстановить дом, посадить сад. На выплаченные деньги как пострадавшей семье Анатолий купил машину-кран и грузовую. Началась стройка. В городе заложили новый микрорайон «Надежда», ждали жилье семьи лишившиеся крова.

Надя уехала через несколько недель, сразу не получилось, билетов на всех желающих покинуть город не хватало. Девочка приняла произошедшее стойко и как должное. Стала бояться грома и обильных гроз, они вызывали у нее тревогу. Арина с внучкой по-особенному близки, уважают, любят и берегут друг друга.

Анатолий работал до последних дней жизни, умер от вирусной пневмонии в 2021 году. Ему было за семьдесят.

В первые дни после трагедии в городе было много журналистов. Один из них задал вопрос Анатолию:

? Оказавшись в подобной ситуации, на кого Вы надеетесь?

Мужчина, стоявший по колено в грязи, развел могучие руки, расправил плечи, улыбнулся и ответил:

? На себя, людей и на Бога, – произнес и продолжил расчищать дорогу к своему дому.

С благодарностью Анатолию Королькову.

Бывшая

Алик с Таней расстался в новогоднюю ночь. Он ушел из дома после скандала и больше к ней не вернулся.

Каждый год, 31 декабря Алик ставил три елки. Первую ? у матери, вторую ? у подруги, третью ? дома. После боя курантов уходил на встречу с другом Валей, выпивал с ним коньяк во дворе девятиэтажки из принесенной фляжки. Потом шел повидаться с коллегой Леночкой. Поздравлялся с ней на уличной детской площадке под грохот салюта. Далее, шел пешком несколько остановок к подруге, которая встречала его пьяненького часам к четырем ночи.

Таня взбунтовалась против его традиции, требовала остаться дома, кричала, упрекала. Алик морщился, отмахивался от нее, как от назойливой мухи. Думал: «Опять она за свое, спокойной жизни нет».

Из детской комнаты вышел ребенок, переминаясь с ноги на ногу, тер глаза, куксился. Майка сползла с худенького плечика Степы, на коленях сморщились колготки. Алик взглянул на сына. Расстроился. Опять малыш стал свидетелем скандала. Стало нестерпимо его жалко, сердце сжалось, вертелась мысль: «Какая же она дура».

Открыл дверь, вышел. Сквозняк холодом окатил ребенка и мать, мечущуюся в истерике по прихожей.

Грустный получился Новый год. Валя отказался выходить на улицу, его жена не пустила. Бубнил в трубку, что сидит за столом с семьей, неудобно ему. В гости не позвал. Да и не хотелось Алику в дом с морозной ночи.

Ленка вышла, натянув платок на голову. Поздравились. Она отстранилась от крепких объятий и поцелуев. Сели на лавочку. Алик чувствовал раздражение, кололся мохеровый шарф, выбившийся из ворота дубленки. Рассказал о ссоре с женой. Чуть выпили коньяку, и он пошел к подруге.

Любушка всегда его ждала, стол накрывала, рюмку наливала. Принимала, таким как есть.

Первого января, проснувшись у Любы, отметил первый день нового года. Вечером пошел к матери. Сказал, что будет жить у нее, объяснил: «Невмоготу дома от постоянных скандалов».

На Рождество увиделся с Таней и сынишкой. Все обговорили. Деньги на сына Алик будет давать, квартиру оставит им, пока что-то не решится иначе. Разошлись по-хорошему.

Алик был свободен. Время проводил в удовольствие. Встречи с друзьями, рестораны, Любаша, путешествия, горы и реки. Мать не требовала соблюдения правил общежития, ведь он у нее один – лучший сын.

С женой отношения стали хорошие. Таня заботилась о Степе сама, Алик помогал материально, содержал. Собирались по праздникам у нее или у матушки дома, пили вино, душевно говорили, как никогда раньше. Претензий Таня не предъявляла, в семью не возвращала, была спокойна. Сын, мама и Таня были его семьей. Алик по-прежнему на Новый год ставил три елки.

Года через полтора Таня вдруг изменилась. Стала какой-то особенной, окрыленной, изящной. Глаза сияют, движения по-кошачьи плавные, голос мягкий, смех звонкий.

Алик пришел поздравить ее с днем рождения и пристал с расспросами.

Созналась, рассказала:

? Влюбилась! Женатый он, работаем вместе. В сутках словно сорок восемь часов стало, в руках дрожь, когда его вижу. Домой на рассвете, юбка набок и плевать. Музыка внутри, звон.

Алик внимательно вслушивался в звенящий голос бывшей. Подытожил:

? Рад за тебя. Я всегда за любовь.

Но внутри клубилось неприятное чувство. По дороге домой мысли змеями стали заползать в голову: «Непотребство поди у Степки на глазах. В моей квартире, на мое довольствие…» И хоть Таня говорила, что домой никого не водит, верить ей не хотелось. Идеальные отношения с бывшей дали трещину. К одинокой Тане тепла было больше – благодарность за сына, за свободу, жалость к покинутой женщине. Теперь все изменилось, свет уменьшился до размера дверного глазка, окруженного тьмой грязного подъезда. Он огорчения не выказал и в разговоре с матерью просто сказал: «У Тани появился кто-то».

Через некоторое время Алик с Любашей поехали в горы. Заселились в скромный домик на базе у реки Катуни. Вечером сидели на берегу, слушали перекаты воды по валунам, плеск волн у берега. Жгли костер, жарили мясо, попивали коньяк из туристических кружек. На раскладном столе в пластиковой посуде нарезка из малосольных огурцов, пироги с печенью.

Метрах в тридцати веселая компания из служивых мужиков разместилась в беседке. Звенели рюмки, бутылки, ножи, шпажки, чавкал шашлык в маринаде, гремел хохот. Служители закона были в приличных чинах, о чем свидетельствовала седина на висках и раздавшиеся талии. Пузики мужчин, беременных собственным положением, обтянуты футболками, не скрыты распахнутыми рубахами.

К вечеру воздух стал плотным, влажным. Камни, трава сырые. От реки поднимался туман, белесой дымкой висел над водой, заползал на склоны гор. В темнеющем небе зажглись звезды, месяц платиново белел в короне холодного света.

Алик был пьяненький, задумчивый, меланхоличный. Любаша гулила что-то. Говорила и часто-часто моргала, как будто мучилась нервным тиком. Ее приятно было слушать и не слышать, как шум воды. От тиковой трескотни, обращенной на него, теплело на душе, убегало одиночество.

С соседями завязался разговор. Компании объединились. Сидели в беседке за общим столом далеко за полночь. Потягивали спиртное, мирно постукивали рюмочками. Мужики оказались служивыми внутренних дел. В школе полиции учили науке молодых блюстителей правопорядка. Алик помнил, что Таня работала там бухгалтером. Именно оттуда «росли ноги» ее служебного романа. С кем точно Алик не знал, но ему было доподлинно известно, что страсти еще кипели. Бывшая была влюблена. Загадочная улыбка часто блуждала на ее лице, сияющем глазами изумрудами.

Любаша и служивые ушли спать. Генерал конторы был крепок посидеть до донца. За столом остались двое.

Одурманенный Алик загрустил, стал мрачным от выпитого. Какое-то грязненькое чувство появилось внутри, расползалось, остановилось в кончиках пальцев нервной дрожью. Темнота распирала, взывала говорить. Словно не он произнес, а кто-то другой, злой и мерзкий:

? А ты, генерал, почему за своими подчиненными совсем не смотришь? Развели бордель у себя, подчиненные, как кролики, меж собой сношаются, – говорил и испытывал извращенное наслаждение и удовлетворение.

Хмельной генерал нахмурился, понимая, что ему сказали гадость, но не догоняя сути претензии.

Алик, которому первая фраза далась огненной лавой, пришел в себя. Поведал о романе бывшей с женатым мужиком на службе со всеми подробностями, которые ему доверила Татьяна. От счастья бывшей внутри что-то разлагалось, смрадно одурманивало мозги. Получалось, что он не лучший…

С Таней и ее любовником расправились. Угроза увольнения, огласки, страх изменить жизнь сделали свое дело. Роман окончен, расстались. Бывшая сразу потухла от муки, стала унылой, злой. Перенесенный публичный позор словно изнасиловал, растоптал.