Ваза с желтофиолями

– Мне не разрешают долго с тобой говорить.

– Кто? Мама?

– Мама бы разрешила. Она добрая.

– Тогда кто? Кто-то, с кем ты живешь?

– Они сказали, что я не должна приходить к тебе, но я не могу… Ты хорошая. Ты мне очень нравишься, правда.

– Ты тоже мне очень нравишься! А где твоя мама? Она живет с тобой?

– Я не хочу тебя обидеть… Но, наверное, нужно сказать…

– Чем ты можешь меня обидеть?

– Он не позвонит. Он сказал тебе, что ушел к той, другой женщине, потому, что она ждет ребенка. Но она налгала ему. Ребенок не от него.

– Что ты говоришь?… – кисть выпала из моих рук прямо на пол, и я пошатнулась, – Что?

– Он тебе не нужен. Когда он узнает правду, он захочет к тебе вернуться. Но ты его не пустишь, потому, что ты выйдешь замуж. И тот, другой, заставит тебя обо всем забыть. Так что ты не должна переживать. Он тебе не нужен.

Я буквально онемела, не понимая, что происходит. Откуда восьмилетний ребенок мог узнать о моей драме, а, главное, так по-взрослому рассуждать о ней? И что это за предсказание?

Я так запуталась в мыслях, что на несколько секунд просто отключилась от действительности. Когда я пришла в себя, Фаины в комнате уже не было.

5

Вне всяких сомнений, странные вещи, происходящие здесь, не могли меня не занимать. В этой девочке было что-то особенное, притягивающее внимание, заставляющее считаться с ее словами. Она очень сильно отличалась от всех остальных детей.

Правда, у меня было не так много опыта – общения с другими детьми, больше, конечно, со взрослыми. Но вот именно в этом и заключалась ее особенность – она сразу же, с первого взгляда, показалась мне взрослой. Было в ней нечто, препятствующее обычному сюсюканью, каким глупые взрослые люди разговаривают с детьми. С ней всегда следовало говорить, как со взрослой. Я поняла это с первого взгляда, и всегда говорила теперь именно так.

А между тем, несмотря на всю свою серьезную взрослость, это был самый настоящий ребенок! Что стоил один только рисунок кота! Это был ребенок, умеющий относиться к окружающему миру по-детски – с жизнерадостной непосредственностью и добродушной доверчивостью, которые в ней нельзя было истребить.

Возможно, я думала бы о моей новой знакомой гораздо больше, если бы несколько дней спустя не произошли события, которые заняли мои мысли настолько, что в них уже не оставалось места маленькой соседской девочке!

Первый раз я увидела его совершенно случайно, на улице. Помню плавящийся от раскаленного летнего зноя асфальт. Я шла из магазина, тащила огромную и тяжелую сумку, плавала в обжигающем поту как в раскаленной подливке и мечтала только о той секунде, когда доберусь, наконец. До квартиры, и включу кондиционер.

Собственно, ничего странного или страшного во всем этом не было – будь я немного моложе и напоминай хоть отдаленно изящную фотомодель. Мои последние месяцы в Москве были такими, что я давным-давно махнула на свою внешность, и хорошо, если изредка подходила к зеркалу, махнуть расческой по волосам.

В тот же день я выглядела особенно ужасно: старые рванные джинсы, которые я носила, наверное, лет сто, и бесформенная футболка в пятнах краски. Решив не утруждать себя переодеванием ради похода в продуктовый магазин, я вышла на улицу так, как стояла за мольбертом. Тяжелая сумка и пот, стекающий с меня в три ручья, тоже не придавали мне красоты! Не говоря уже о всклокоченных волосах, которые от жары торчали в разные стороны.

Так вот: именно за квартал от моего дома, когда я шла в таком вот виде, почти рядом со мной притормозил длинный кремовый лимузин «Хаммер», роскошь для туповатых любителей гламурной жизни.

Лимузин немного въехал на тротуар и притормозил, преграждая мне путь. Раскрылось окно, из которого выглянул представительный мужчина лет 40-кА, и вежливо так спросил:

– Может быть, вас подвезти?

Я буквально потеряла дар речи. Лицо мужчины было абсолютно для меня незнакомым, но я все-таки решила держаться в рамках приличия.

– Простите, мы знакомы?

– Нет. Но я видел вас во сне.

Тут мне все стало ясно! Очередной авантюрист, любитель дешевых приключений, привыкший пускать пыль в глаза молоденьким провинциальным дурочкам! И тут я – в футболке, заляпанной красками, с ежом всклокоченных от пота волос. Мне вдруг стало смешно. И, не сдерживая себя, я расхохоталась во весь голос!

– Я сказал что-то смешное?

– Очень! Я только вот не поняла – плохо у вас с головой или с глазами.

– Вы о чем?

– Ну вот сами подумайте – может, и догадаетесь.

Так продолжая смеяться, я обогнула лимузин и пошла прочь. Глупый эпизод оставил почему-то неприятный осадок. Наверное, я должна была бы радоваться и гордиться, но во всем этом было что-то не так. И мысль о том, что все было не так, мучила меня настолько, что я уже не могла сосредоточиться.

Промыв кисти (что означало, что работа для меня на сегодня закончена), я поплелась в ванную, чтобы принять душ, и по дороге меня застиг звонок мобильного.

Звонила моя тетя. Она попросила не занимать завтрашний вечер. Сказала, что ее пригласили на закрытую вечеринку в ночной клуб на берегу, на пляже дельфин. Пригласительный на 2 лица, и она хочет пойти со мной. Вечеринка была посвящена открытию какого-то модного мебельного салона, и на нее должны были собраться все сливки местного общества.

– Будет очень солидная публика, – говорила тетя, – может, среди них найдутся покупатели на твои картины. На всякий случай возьми несколько каталогов. В любом случае, побудешь возле ночного моря, посмотришь хороший ночной клуб. Будет что вспомнить потом.

Ночное море! Побродить босяком по прохладному, остывшему к ночи от жара песку! Слушать шелест ночных волн, глядя на мерцающие огни далеких, стоящих на рейде кораблей! Может быть, увидеть лунную дорожку. Что только может быть лучше!

И, конечно же, я согласилась. Будущее мероприятие немного успокоило меня, и лимузин с сидящим в нем чудиком вылетели у меня из головы.

На дне моей дорожной сумки хранилось приличное вечернее платье из прошлой, лучшей жизни. Я по какой-то инерции, не зная, зачем, захватила ее с собой. Я была в этом платье, когда… Впрочем, это уже было не важно. Я долго думала, что больше не смогу его надеть.

Но рано или поздно приходится расставаться со своим прошлым. Когда сделать это было лучше, чем сейчас? И я без тени душевной дрожи извлекла красивое платье на поверхность. И к собственному удовольствию (вылечилась, что ли?) сумела его надеть.

6

До пляжа дельфин мы доехали на такси. И остановились вверху (там, где заканчивалась дорога), у лестницы. В дополнение к платью на мне были роскошные босоножки на шпильках. Я еще не понимала, что это глупость. Мне было простительно: я не была в Одессе очень долго, и абсолютно забыла о пляже Дельфин (даже когда я жила в Одессе, на этом пляже я и была-то всего раза два!). Но тётя… Очевидно, она в последние годы совершенно не выходила на белый свет из своего офиса. И знала об одесских пляжах еще меньше меня. Только этим можно было объяснить глупость, которую мы сделали!

Вся глупость заключалась в том, что мы остановили машину у лестницы, и не велели таксисту ехать вниз. Я на шпильках, тётя тоже. Мы стали спускаться по лестнице вниз.

Тут же, с первых ступенек, мы погрузились в сплошную неосвещенную темноту, и вдобавок чуть не покатились вниз, зацепившись за выщерблину на ступеньке, и этим уяснив, что лестница просто в ужасающем состоянии, абсолютно разбита. Это был какой-то кошмар!

Лестница оказалась бесконечной. Бесконечный, густой мрак без признаков освещения, да еще и разбитые ступеньки! Мы пробирались в сплошной темноте по разбитым ступенькам лестницы, между каких-то подозрительных кустов, из которых время от времени доносились мат и пьяные вопли. Настоящий островок бандитской Одессы – и все это почти в центре города, на курортном побережье, где находятся самые дорогие ночные клубы, а на склонах высятся миллионные особняки местных чиновников и воротил!

Ситуация была настолько идиотской, что мы даже не успели по-настоящему испугаться (а ведь на двух идиоток, карабкающихся по ступенькам на шпильках и в вечерних платьях, мог наброситься кто угодно из этих злополучных кустов!). Когда же лестница закончилась, и мы вступили на нечто, напоминающее асфальт, то от избытка чувств едва не разрыдались!

Но радоваться было слишком рано. Мы оказались на какой-то длинной, плохо освещенной аллее, отдаленно похожей на набережную, где не было никаких указателей дороги к ночному клубу, куда мы должны были прийти. Налево? Направо?

С одинаковым успехом можно было идти и туда, и туда. Вдобавок поднялся сильный ветер, и стало страшно холодно. В открытом вечернем платье плечи буквально заледенели! И это в дни, когда было даже невозможно дышать от жары!

– Море, – обреченно вздохнула тётя, – ночью возле моря всегда холодно, можно замерзнуть. Уж я-то должна была это знать!

Короче, мы заблудились. Вдобавок я жутко натерла ногу. Изящные модельные шпильки не были предназначены для хождения по разбитым ступенькам, камням и песку.