У Калинова моста, на реке Смородине

– Девчонка, – со знанием дела поясняет Митяй. – Сдрейфила.

Не думаю, что Аленка сдрейфила. Она вообще-то не робкого десятка. С тарзанки наравне с пацанами прыгает, у крутого берега. Может костер разжечь и вообще… Жаль, что ее не будет. Люблю Аленкины рассказы про древних греков. Да с ней и помолчать приятно. А еще у нее веснушки на носу и глаза зеленые-зеленые, цветом как папоротник.

Сажусь на изрезанный трещинами ствол, жую пирожок и жду вместе со всеми. Спустя минут десять Жека показывается. За спиной болтается рюкзак, судя по тому, как оттянуты лямки, в нем бабкина книжка.

– Куда провалился? – недовольно сопит Митяй.

– Ждал, пока мать отвернется, она мне за бабкину книженцию голову открутит.

– Так зачем ты ее притащил? – удивляется Пашка.

– Хочу трав нарвать, которые тут нарисованы. А без картинок боюсь ошибиться.

– Бедолага, – усмехается Митяй. – Ну все, погнали.

Всей ватагой идем в лес. Тропка широкая, хоженая. Вся деревня этой дорогой на реку ходит. Лес в Васильевке смешанный: есть и хвойные, и лиственные породы, много дуба и клена. Вдоль тропки тянутся кустарники: жимолость, бересклет, калина. Лето в этом году прохладное, почти неделю хлестали дожди, трава вымахала чуть не по колено. Над головой щебечут птицы.

– Почему Аленка не пошла? – спрашиваю я, поравнявшись с Жекой.

– Не знаю. Она мне не докладывалась.

Немного помолчали.

– А что, у церкви действительно Белую Деву видели?

– Типа того. В прошлом году на Ивана Купала она как есть в развалинах явилась. Да только сдается мне, что никакая это не Белая Дева была, а самая настоящая Берегиня. Даже описание подходит: белые одежды, белые волосы, лунники собирала.

– Что еще за чудо-юдо? – усмехаюсь я.

– Сам ты чудо-юдо, – огрызается Жека. – Берегиня – древняя богиня, хранительница рода. Иные Бабой-Ягой кличут. Ясно тебе, пенек с глазами? Ой, да что я перед ним распинаюсь! – машет рукой Жека.

И чего он так взъелся? Совсем поехал на этих бабкиных книжках. Интересно, чего там все-таки написано?

– Митяй, давай привал? Скупнемся и дальше пойдем? – упрашивает вожака Санек.

Остальные согласно угукают. Я и сам не прочь искупаться, вода так и манит: блестит, переливается. Бьюсь об заклад – нагрелась за день, точно парное молоко. Митяй дает добро, и мы дружно несемся в воду, ныряем, плещемся, словно пескари, на отмели. Из-за общего гомона я не сразу слышу голос:

– Яшка! Яшка! – из-за куста орешника показывается растрепанная Аленка. – Яшка! Вот ты где!

Не сбавляя хода, она выбегает на берег и кричит:

– Маришка пропала, слышь?! Яшка!

Смысл ее слов доходит до меня не сразу.

– Как пропала? – первым отзывается Жека. – Куда пропала?

– Не знаю. Бабка Нюра домой вернулась, а Маришки нет, – заламывает руки Аленка. – Яшка, слышь? Куда она могла деваться?

Я выбегаю из воды, натягиваю штаны, хватаю майку и несусь что есть духу к дому. Остальные следом. Краем уха слышу, как матерится Митяй, отчитывая Пашку за нерасторопность. Залетаю в дом, шарю по комнатам, но Маришки и след простыл, только кассету с мультиками заело в видаке, картинка дергается и пляшет на одном месте. До меня, наконец, доходит.

– Яшка, ну чего? – в дверном проеме показывается раскрасневшийся Жека. За ним запыхавшаяся Аленка. Оба смотрят на меня, словно ждут, что я чудесным образом вытащу Маришку из-за дивана. Но сестры в доме нет, хоть ты тресни! Никого нет.

– Это я виноват… – падаю за кухонный стол и запускаю пальцы в волосы.

– Как это?

– Я ее одну оставил, чтобы с вами в лес пойти. Мультики ей включил, а кассету заело. Вот Маришка за мною и пошла… Искать меня пошла, понимаете? Чтоб кассету перемотал.

Аленка прикрывает рот рукой, гася собственный вздох. Жека сочувствующе поджимает губы:

– Это скверно.

– Подумай хорошенько, куда она могла направиться? – говорит Аленка, я рассеянно трясу головой, а потом понимаю:

– Она в лес пошла. Точно. Слышала, что Митяй меня туда зазывает. Еще и Белая Дева эта с лунными цветами! Маришка наверняка заинтересовалась. Любит она цветы. А тут еще волшебные какие-то… – я роняю голову на руки, зажмуриваюсь. А вдруг все это дурной сон?

– В лес это плохо, – резюмирует Жека. – Скоро смеркаться начнет. Труднее будет искать. Если идти, то прямо сейчас.

– Идем, – говорю я, не задумываясь.

– Это глупо, – парирует Аленка. – Скоро ночь. Разумнее дождаться старших, рассказать о том, что случилось. Да и кто-то же должен дома остаться, если Маришка обратно придет. Нельзя тебе уходить, Яш.

– А вдруг утопнет, – вворачивает Жека. – Речка рядом.

Я зажимаю уши руками, чтобы не слышать их спор. Каждый по-своему прав, и уходить из дома нельзя, и не уйти невозможно. Никогда себе не прощу, если с Маришкой что-нибудь случится. И зачем я только потащился за Митяем в лес?

– Пойдешь со мной, Жень?

– Он еще спрашивает! – отзывается друже. – Хоть сейчас. Я готов.

– А ты, Ален, останься в доме, если Маришка вернется.

Аленка силится что-то возразить, но все же согласно кивает. У калитки встречаем подоспевших ребят.

– Ну, чего? – выпаливает Митька. – Нашли?

– Пока нет. Как раз собираемся. Вы это, пробегите по деревне, разыщите бабу Нюру, скажите, что Маришка в лес пошла. Я за ней.

– Мы, – уточняет Жека. – Бывайте, пацаны.

Вместе идем через лес, не прекращая кричать: «Мариша! Мариша! Ау!» Никто не отзывается, только эхо передразнивает: «Ариша… Риша… Иша… У-у-у…» Поверить не могу, что все это происходит наяву! Как же я так сглупил?! Уже почти дойдя до речки, слышим шаги – это Аленка.