По следу аркуды. Возвращение в Медвежью лощину

– Ополк, долго нам еще? – Дизель попробовал походить в самодельных опорках. – Этого надолго не хватит.

– Елико ристать борзо семо и овамо (если двигаться быстро туда и сюда) та днесь (сегодня).

– Успокоил, называется, – пробурчал Дизель. – Ладно, двигаем дальше. Быстрее придем, быстрее на телеге поедем.

С охами и ахами поднялись, поковыляли за Ополком. Тот хоть босой был, как они, а нисколько не страдал, бежал как по гладкому полу. Вот что значит закалка с детства. Ребята тоже не были неженками, но длинный путь по осыпи из острых камней оказался для ступней жестоким испытанием.

Солнце стояло в зените, когда парни сделали еще один привал. Голодный спазм сжимал голодные желудки, слабость подкашивала. Надо было хоть что-нибудь поесть.

Их проводник понял, что дело плохо и, не говоря ни слова, юркнул в чащу.

– Эх, мне бы лук сейчас, – вздохнул сокрушенно Клим. – Живности здесь не меряно, а голыми руками её не взять. Чувствую себя как тогда…

Друзья поняли, что он имел в виду. Да, два года назад они в лесу с голоду бы пропали, если бы не вышли к дреговичам. Сегодняшнее их положение было похоже: без оружия они опять были беспомощны.

А вот Ополку и оружия не нужно было. Через полчаса принес три десятка грибов, нанизанных на гибкую хворостину. Деловито вколотил три колышка в землю, навесил на них хворостину с грибами, набрал сухой лесной подстилки, достал из потайного кармана приволоки два кварцевых камушка, побил один об другой. Искры полетели в стороны и на растопку. Миг – и показался крохотный огонек, который жадно набросился на сухие веточки, прошлогоднюю истлевшую траву и коричневатый рассыпающийся от прикосновения мох.

– Ну, ты даешь! – восхитился Ярик, наблюдая за неспешными движениями их проводника. – Дай, посмотрю.

Он протянул руку, и Ополк вложил ему камни. Они были молочно-белые, с хрустальными вкраплениями и тонкой сеточкой темных прожилок.

– Кварц, что ли? – предположил Ярик. – Надо попробовать.

Он шаркнул камень об камень, искры полетели.

– Зажигалка, пацаны! И заправлять не надо, и не промокнет никогда. Надо такие же найти и иметь при себе.

Ополк улыбнулся, а когда Ярик протянул камни назад, отвел руку.

– Нямо имам (бери себе).

– Вот спасибо!

Вскоре грибы испеклись. Вроде много их было на хворостине, а исчезли в голодных ртах за мгновение. Только сажа на лицах осталась.

Теперь можно было продолжить путь, но усталость взяла свое, и беглецы растянулись под деревьями, не замечая жесткости постели и назойливых насекомых. Ополк же вернулся по их следам немного назад, взобрался на дерево и внимательно оглядел окрестности. Вроде тихо, погони нет. Хотя лютые – хитрецы, могли не всем отрядом двинуться в погоню, а послать опытных прелагатаев. Мальчик еще огляделся – лес молчал, значит, никто не нарушал его покоя. Сверху было видно, как кружит над добычей коршун, как стайка мелких птиц облюбовала раскидистую яблоню с мелкими плодами и, перепархивая с ветки на ветку, расклевывает самые спелые.

Можно и ему чуток отдохнуть, силы на исходе. Мальчик прикрыл глаза, и тут же перед мысленным взором встала картина прошедших дней. Вот Мать Белые Волосы посылает его провожатым к пришлым, вот он показывает друзьям дорогу к Синему лесу, как и они, беспокоится, довезут ли раненого дружинника. Горько ему было, когда они не позволили ему подняться с ними до вершины горы. Вначале он хотел остаться тут же на берегу, а потом решил отвести Велену в чащу, устроить на крохотной поляне, которую приглядел, когда охотился. Полянка хитро была устроена: с трех сторон её скрывал густой подлесок, а с четвертой наваленные друг на друга камни. Видать когда-то давно камни скатились с горы и остались так обрастать мхом, все глубже погружаясь в мягкую почву.

Ночь он провел в телеге, а как проухал филин конец ночи, пробрался вновь к реке, затаился в кустах. И вовремя! Под чьими-то ногами камни зашуршали. Вначале подумал, что это его знакомцы, а разглядел чужака. Да не одного – человек восемь их было. А что чужаки, так сразу видать: одеты не так, как дреговичи или взять других росичей, оружие по чужому образцу сделано, чпаги (мешки) из шкур за спинами, да и шли они сторожко, будто следили за кем. Может, охотились? Нет, шиши (разбойники) это!

Шли чужаки прямо к вершине, туда, куда ушли его знакомцы. Уж не их ли выслеживали?

Узнать это он сможет, если подождет. Ополк застыл в кустах. Ждать пришлось недолго. Послышалось конское ржанье, потом голоса, один грубый голос перекрывал остальные. За деревьями ничего не разглядеть, а через некоторое время чужаки двинулись на запад, и только шорох камней выдавал, с какой скоростью они удалялись от пещеры.

Подождав какое-то время, Ополк перешел вброд реку и поспешил наверх. Он шел, хотя сердце колотилось от страха. Вспомнил Ополк, как его дед предупреждал никогда не подниматься на эту гору. Рассказывал старый, как однажды повстречал в этих местах колдуна, который чуть не превратил его в аркуду (медведя). Дед в тот раз сумел убежать, а через несколько дней видел у реки аркуду, который кричал от боли и страха человеческим голосом. Уверен был дед, что это человек, превращенный колдуном в дикого зверя.

Больше ни разу не ходил сюда дед, да и сыну своему – отцу Ополка, наказал обходить здешние места стороной. А вот Ополк ослушался деда и идет, может быть, на верную гибель.

Добравшись до вершины, мальчик разглядел следы и по ним пошел вслед за чужаками. Но он не знал, схватили чужаки его друзей или те смогли спастись. Недолго думая, Ополк побежал, что есть сил, наперерез, чтобы возле распадка подкараулить чужаков.

И ему удалось это! Не успел он как следует спрятаться, показались передовые дозорные. Они внимательно осматривались по сторонам, пытаясь обнаружить малейшее движение. Ополк насчитал почти три десятка конников, еще шесть лошадей привязанных к седлам, а позади связанных своих знакомцев. Даже издалека мальчик видел, насколько испуганы его друзья, с трудом понимают, что произошло. Они были в рубахах и штанах, босые и без оружия. Приволоки, сапоги, оружие сейчас находилось в повозке. Они тогда сказали Ополку, что к ведуну с оружием не ходят. Были бы с оружием, их так легко не взяли бы, а так – легкая добыча для любого. Теперь они пленники, и никто не сможет им помочь.

А вот он, Ополк, поможет им. Недаром Мать Белые Волосы наказала ему охранять её гостей, которые показали себя храбрецами. Ополк обещал Матери и слово свое сдержит.

Дождавшись, когда небольшой отряд пройдет реку вброд и двинется вверх против течения, мальчик камнем слетел с горы и помчался на полянку, где оставил Велену.

Пешком он не сможет догнать конников, а вот если окольным путем добраться до того места, где Славунь-река делает петлю и бежит на юг, можно обогнать их на полдня. Именно туда направляются лютые, как их зовут в этих местах. Правда, они совершают набеги большими отрядами, сотни в три четыре, а этих всего ничего. Может, прелагатаи? Разведывают короткую дорогу к центру княжества? А может, это остаток войска, и пробираются лютые тайными тропами, чтобы не попасть в руки росичей?

Как тут узнать? Вначале нужно вызволить друзей.

Находя проходы в гуще леса, Ополк погнал Велену сначала вслед за чужаками, а потом обогнав их. Утром третьего дня он понял, что чужаки остались позади. Теперь нужно спрятать Велену так, чтобы никто ее не обнаружил, и уже пешком пробираться своим на выручку.

Ополк правильно рассчитал место встречи, дождался, когда в стане лютых подкрепятся и улягутся спать, и пополз к дереву, к которому были привязаны друзья. А потом они бежали без остановки несколько часов. Всем было тяжело, и ему тоже, но останавливаться, значит, снова попасть в плен.

Отсюда, где они сейчас расположились на отдых, до места, где он оставил Велену, совсем немного осталось. Вот только за неё душа его болит. Велена – клюся (лошадка) умная, не покинет места, где он её оставил, но в лесу дикого зверья полно. Правда, летом зверье редко нападает на домашнюю животину, поэтому есть надежда, что клюся не пострадает.

Пора будить парней. До темноты им нужно добраться до оврага, где сейчас скрывается Велена.

…Парни поднимались с трудом. Израненные ноги нещадно болели, голод сводил желудки железной хваткой.

Сообща решили: они сделают круг, чтобы пройти мимо еще одного озерца, что спряталось в глуши. Там снова нарвать целебной травы и заново перевязать ступни, а может, удастся поймать рыбы и поесть.

Добирались больше часа. И хотя в лесу все было спокойно, но беспокойство все сильнее охватывало душу Ополка. Когда беспокойство охватило его до тряски в груди, он резко свернул в сторону и повел друзей не прямо к озеру, а к незаметной протоке, соединяющей озеро с большой рекой. Когда он догонял лютых, он заприметил это место, глухое, непролазное.

Надо пересидеть там, думал мальчик. Потеряем, конечно, время, зато лютые не сугнути ны (не догонят нас).

Почему ему думалось о лютых, он бы и сам не ответил, если бы его спросили. Так, мысль шальная придет-уйдет, а след беспокойный оставит. Сначала, когда они бежали из плена, Ополку ничего странного не показалось, наоборот, он себя посчитал ловкачом. А потом призадумался: не такие простаки лютые, чтобы так легко добычу упустить. Возможно, все его уловки даже с прыжками по деревьям впустую были. Не-е-ет, дед учил сто раз оглянуться, три круга вокруг одного места сделать, три раза на дерево влезть, и уж если ничего сомнительного не заметишь, продолжай путь. А он, по правде, два из трех кругов сделал, два раза на дерево влез, да и оглядываться ему особенно некогда было. А раз так, не надо торопиться. Они гонзнати (спаслись бегством), елико вороги сугнути ных (пока враги не настигли) сделать околавок (отступить), семо и овамо отай зрице, доглядай егда жизни лиховане (скрытно туда-сюда посмотреть, пока жизни не лишился).

Друзья не поняли, что свернули с прямой дороги, и теперь шли не к самому озеру, а взяли чуть левее. Когда в темноте они вышли к непролазной протоке и по молчаливой команде Ополка забрались в самую гущу колючего кустарника, переплетающегося с высокой и режущей, как бритва, травой, то засомневались в разумности действий своего проводника. Но заметив на его лице гримасу страха, повиновались. Мальчик тоже лез с ними до самой воды. Там он срезал несколько камышин, роздал их парням и показал, что следует делать. А следовало зажать один конец камышины в зубах, обхватить её плотно губами, а нос зажать пальцами и таким образом опуститься в воду. Дно протоки было илистым, заросшим камышом, сабельником и еще какой-то травой, которая норовила опутать ноги. Дизель хотел возмутиться, но Ополк быстро закрыл ему ладонью рот и приложил палец к губам.

– Голка мае? (шум слышите), – еле различили они слова Ополка. – Возе елико борзо (садитесь быстрее). Елико долже (как можно дольше).

Парни повиновались, хотя ничего опасного не слышали. Но Ополку можно было верить, если сказал, что опасность близка, значит, так оно и есть.

За день вода в протоке прогрелась до самого дна, поэтому умереть от холода им не грозило. Но держать лицо вверх и дышать через камышину, тут нужен был навык. Но если не хочешь снова в плен, будь добр, терпи.

Сам же Ополк вылез из чащобы и огляделся в сгущающихся сумерках. Ничего подходящего. Хотя…есть! Как вратарь за мячом в угол ворот мальчик прыгнул в сторону и накрыл своим худеньким телом выбежавшего не вовремя лесного зверька. Это была речная крыса. Сытая после охоты и привыкшая к тишине родных мест, она не ожидала, что сама станет добычей. Мальчишка в секунду оторвал крысе голову, побрызгал кровью вокруг лаза, через который прошли друзья, вывернул тушку наизнанку и нисколько не брезгуя начал обмазывать себя кровью и внутренностями несчастного зверька. Особенно тщательно он обмазал ноги, руки и все открытые места, пошаркал истерзанной тушкой по волосам и лицу. Теперь хорошо.

Потом Ополк прыжками добрался до дерева, которое приметил еще раньше. Среди других это дерево отличалось тем, что имело почти голый ствол. Не было ни одной лишней ветки, ни густой листвы, чтобы на нем спрятаться. Но именно такое дерево Ополку и нужно было, чтобы обмануть врагов.

Остановился. Глянул на то, что осталось от крысы, и вонзил в неё зубы. Он рвал мясо, но не откусывал и не глотал. Сплюнув под ноги и утерев окровавленный рот, мальчик бросил тушку к подножию дерева, а потом сам по-обезьяньи забрался на самую вершину, приник к стволу, слился с ним и приготовился ждать. Главное, чтобы друзья не обнаружили себя.

Тягостно проходила минута за минутой. Лес жил своей жизнью. На протоке, в теплой воде, резвилась мелкая рыбешка, жабы исполняли свои ночные серенады, изредка лесная птица пролетала по-над берегом, высматривая добычу. Вот и месяц показался из-за вершин вековых деревьев. Осветил божий мир, разогнал нечистых духов и, собрав вокруг себя крупные и мелкие звезды, продолжил рассказывать историю сотворения мира. Он помнит всё. Было бы кому слушать. А звезды притихли, перестали легкомысленно переглядываться, проявив уважение к старику. Они еще успеют повеселиться перед самой утренней зарей, а некоторые самые смелые как с ледяной горы помчатся вниз с небосклона. Ух, и весело!

Ухнул филин и замолк на полуфразе, жаба, только что взявшая высокую ноту, поперхнулась и всем своим раздутым телом плюхнулась в воду. Вот ветка орешины качнулась против дуновения ночного ветерка. Ополк напряженно вглядывался в тени под деревом, на котором схоронился.

Прелагатай! Еще один! Идут по следу. Мальчику стало понятно, что враги их выследили! Они шли по их следам, и никакие его уловки не помогли. Посмотрим, что сейчас будет.