Осколки прикосновений

– А ты такая мудрая! Сколько тебе лет? Шестнадцать? Мне кажется, в восемнадцать ты уже будешь седая.

Я едва не поперхнулась. Да что он себе позволяет?! Бессовестный наглец!

То есть совесть в целом у него есть, вот только пользуется он ей нечасто. Наверное, бережет для более важных случаев.

Проглотив свою обиду, я сделала как можно более равнодушное выражение лица и произнесла:

– Ты девушек не обижай, они этого не любят. Могут не простить.

– А что они любят? – скрестив руки на груди, с интересом спросил Игорь. – Вот ты, например? Я про тебя вообще ничего не знаю.

– Меня зовут Лиза Ветрова – это ты знаешь.

– Только это и знаю.

– Это потому, что сосредоточен исключительно на себе.

– Настало время меняться. Я хочу лучше узнать людей. Особенно девушки мне интересны. Очень хочу их понять, но, говорят, это так сложно…

– Правильно говорят.

– Но если ты такая умная, может, и мне поможешь…

– Нет, – ответила я, не удосужившись даже дослушать.

Видели бы вы, как искривилось при этом лицо первого красавца школы.

– Опять отказ, сплошные фиаско, – притворно вздохнул он. – И почему мне так не везёт?

К счастью, мне не пришлось продолжать эту дискуссию, так как в коридоре раздался звонок, и вместе с ним в класс с шумом ворвались мои одноклассники.

Игорь отступил назад, и я с облегчением вздохнула. Не понимаю, почему всякий раз, когда он приближается, у меня перехватывает дыхание.

Я отвернулась к окну и закусила губу, стараясь не злиться. Да что он вообще мнит о себе? Целый год не замечал меня, а тут вдруг увидел. И начал задевать. Лучше б и дальше видел во мне лишь невзрачный объект окружающей среды.

– Интересно, наш самовлюбленный павлин Шумаев вообще подозревает, что есть такие понятия как «тактичность» и «воспитание»? Сомневаюсь, – произнесла Катя, зная, что её слова не долетят до Игоря из-за царящего в классе гула. Хотя вряд ли её испугал бы тот факт, что он услышит. В отличие от меня, подруга смогла бы дать ему резкий отпор и найти нужные слова. – У таких, как он, избалованных детей, нет никаких стремлений, кроме как брать от жизни всё и ничего не давать ей взамен.

– Я что-то пропустила? – переводя взгляд с меня на Катю, удивленно спросила Дарина. – Чего он к тебе прицепился?

– Не знаю, – буркнула я.

– А это и есть вторая новость. Всё началось на его дне рождения. М тебе говорили, он весь класс в клуб пригласил, – пояснила Катя.

– Ничего не началось! – резко оборвала её я.

– А я ничего такого и не имею ввиду. Просто констатирую факт: Игорёк стал проявлять повышенное внимание к Лизе, а она злится, – спокойно заявила Катя, пожимая плечами и ровным рядочком раскладывая на столе школьные принадлежности.

– Я не злюсь!

– Даже сейчас?

Ответить мне было нечего. Да, я злюсь. Да, Игорь меня раздражает. И, да, меня раздражает, что я так реагирую.

– И что ты предлагаешь? – выдохнула я.

– Я предлагаю тебе расслабиться и прекратить относиться к этому так серьезно, что аж страшно.

Я хмыкнула и ничего не ответила. Прекратить относиться серьезно? Разве я умею по-другому?

Глава 11

– Запишите: тангенс угла «альфа» – это отношение угла «альфа» к его косинусу… – монотонно диктовала математичка, и это бормотание навевало на меня сон. – Котангенс угла «альфа» представляет собой…

Я вдруг почувствовала легкий толчок в бок и отвлеклась от урока. На мою половину парты плавно опустился сложенный вчетверо листок бумаги, выдернутый, очевидно, из тетради по алгебре.

Развернув его, я обнаружила лишь два слова: «Почему нет?». И без подписи было ясно, чьей рукой это было выведено, но вот вопрос поставил в тупик. Почему нет – что?

Переборов секундное недоумение, я обернулась в поисках ответ, но Игорь смотрел на учителя с сосредоточенным выражением лица и всем своим видом показывал образец прилежания.

Недолго думая, я взяла ручку и написала на обороте: «Ты не соответствуешь моему идеалу». Коротко и ясно. А, главное, предельно честно. И, должно быть, доходчиво. Таким, как Игорь, нужно объяснять прямо, без туманных намёков и излишней мягкости. Вряд ли его самооценка от этого упадёт.

Сложив записку, я передала её назад и снова постаралась сконцентрироваться на тангенсах и котангенсах, о которых упорно твердила Светлана Леонидовна. Слушать всё это было скучно, но сидеть и не делать совсем ничего – ещё хуже.

– Как думаешь, он что-нибудь ещё напишет? – полушепотом спросила Катя, не отрывая взгляда от доски.

– Не знаю. Мне всё равно, – равнодушно пробубнила я, чувствуя, что лукавлю. Однако я никогда не призналась бы в этом.

– Поскольку тангенс и котангенс – нечётные функции, достаточно построить их графики на отрезке…

Бац! Листок в клеточку из школьной тетради снова оказался на нашем столе.

С удвоенным интересом я медленно развернула его под партой, стараясь издавать как можно меньше шума и не привлекать к себе внимания.

«И как же выглядит твой идеал?» – было выведено под моим резким ответом.

Я нервно хмыкнула, но тут же взяла себя в руки. Мой взгляд метнулся к подруге. Катя, получив негласное разрешение, заглянула в записку и поинтересовалась:

– Ответишь?

Я задумалась. Он хочет, чтобы я описала свой идеал? Проще простого. Достаточно вспомнить всё то, чего недостает Игорю.

Я выдернула чистый лист из блокнота, который всегда носила с собой, и стала выводить на нем ровными буквами:

«1. Блондин

2. Не курит.

3. Всегда ходит в школу, даже на уроки физкультуры.