Каникулы в Лондоне – 2

Отец вкалывал на работе по пятнадцать часов, лишая себя выходных и здорового сна. Разве психика выдержит это? Тогда я многого не понимал. Не видел, в чем корень проблемы.

Чтобы справиться с переутомлением и постоянными нешуточными нагрузками, он стал искать расслабление в вине. Я не знал, что происходит в нашей семье, до тех пор, пока однажды, вернувшись домой, не застал ужасающую картину. Мама, рыдая, сидит на полу у дивана, прижав ладони к щеке, отец с пылающим гневом лицом стоит рядом и… стереть это его нечеловеческое, жестокое выражение лица из памяти я так и не смог. Мне потом долго снились кошмары. Мама пыталась его оправдать. Пыталась спасти меня – и водила к детскому психотерапевту. Пыталась спасти семью – и терпела побои. Потом стало влетать и мне.

Я не люблю вспоминать это время. Да, бывало, я вёл себя отвратительно. Бывало, перечил отцу. Чем больше мне доставалось, тем хуже было моё поведение. Может быть, я стал бы таким же, как он, не уйди он вовремя из семьи.

Я не знаю, что стало последней каплей. Мы редко говорили с мамой на эту тему. Согласно имеющейся у меня версии (не знаю, насколько она правдива на самом деле), отец ушёл сам. Пару раз в течение года он предпринимал попытки со мной пообщаться, но я пресекал их все на корню. Слишком свежи были раны на сердце. Слишком глубоко затаилась обида.

Дома я не называл его иначе как «предатель», и все его подарки на день рождения или Рождество сразу же выбрасывал, жестоко уничтожая, словно вымещая обиду. Особенно жалко было расправляться с роликами. Но я нашёл в себе силы. Хотя и жалел пару раз об этом.

Через два года звонки и подарки прекратились. Мы с мамой остались жить в новом доме, нехватка денег по-прежнему давала о себе знать, но, нужно отдать маме должное, она успевала находить для меня время, и за низкий балл в школе мне часто влетало, так что я не имел возможности скатиться ниже уровня В.

И даже несмотря на тяжёлые времена, она купила мне первую в жизни гитару. Этот подарок во многом определил мой путь, и с того дня я твёрдо знал, каково моё предназначение. Правда, доказывать другим это было непросто.

Глава 2

Отстаивать своё право на мечту всегда нелегко. Покажите мне человека, которому удалось бы добиться желаемого без особых усилий? Я не знаю таких. А если и есть, сомневаюсь, что их успех был долгосрочным.

Так вот, отец… Мы встретились снова, когда мне было пятнадцать, и я с друзьями ходил в торговый центр накануне Рождества – мы выбирали подарки близким.

Это вышло случайно.

У меня было преимущество: я заметил его первым. Меня передёрнуло, честное слово. Я не знал, как поступить. Я никогда не рассказывал приятелям о том, какими сложными были наши взаимоотношения. «У меня нет отца, всё», – таким коротким было моё объяснение. И вдруг…

Сбежать, пока он не заметил? Но тогда мне придётся всем объяснять, что случилось.

Пройти мимо, будто бы я его и не видел? Но вдруг он меня окликнет? Окликнет наверняка.

Я соврал, что мне приспичило в туалет. Это был наилучший способ. А потом, с величайшей осторожностью оглядывая помещение торгового центра, под предлогом усталости поскорее увёл оттуда парней.

Он был с новой женой. С беременной женой. Не заметить её положение было просто невозможно. Я не знал, осведомлена ли об этом мама, но предпочел не упоминать. В конце концов, это его жизнь, и с нашей она давно уже не пересекается. Я боялся, что мама всё ещё любит его. Как иначе объяснить то, что она долгое время ни с кем не встречалась и твёрдо уверяла меня, что «нового папы» не будет, хотя я, в общем-то, был не против. Точнее, мне было всё равно.

Шон появился в маминой жизни лишь пять лет назад, спустя девять лет после развода! И, к моему собственному изумлению, он мне понравился. Правда. Серьёзный, уверенный в себе мужчина. Немного старше мамы, с посеребрёнными уже волосами, но вполне себе статный. Он умел держать марку и не возноситься. Он владел этой гранью. И ко мне относился как к равному. Мы уважали друг друга и стремились к одной цели – сделать счастливой Трейси – мою маму и его любимую женщину.

Они поженились через восемь месяцев после знакомства. Я не был против, но я был… в шоке. Боялся, что это станет ошибкой. Что Шон не такой, каким кажется на самом деле.

Но шли дни, а мама по-прежнему выглядела счастливой. Я успокоился.

И тут, словно гром среди ясного неба, вновь появился отец. На этот раз он пришёл с миром, но я воспринимал его именно так – «гром среди ясного неба».

Он был на моём выступлении в клубе, а я его не заметил. Сложно увидеть кого-то в дыму и полумраке. Обычно люди воспринимали мою музыку только как фон. И я прошёл разные стадии осознания этого факта: от злости и твёрдой решимости покончить с этим раз и навсегда, до смирения, граничащего с безразличием пофигиста.

Он окликнул меня, когда я спускался со сцены. Просидел целый час, выжидая удобный момент.

Сказать, что я был удивлён – не сказать ничего. Ошеломлён. Сражён наповал. Уничтожен.

– Ларри, привет! – он стоял за спиной и улыбался, как ни в чём не бывало. Как будто мы виделись в последний раз не годы назад, а только вчера.

Я бросил недобрый взгляд в его сторону, надеясь, что это его остановит, и двинулся прочь. Но я забыл, что его ничем не остановишь.

– Ларри, сынок, послушай…

– Вспомнил, что у тебя есть сын? – не оборачиваясь, на ходу процедил я.

– Я и не забывал никогда.

– Ага, охотно верю. Только мне твоё присутствие в жизни уже не нужно.

– Ларри, мы могли бы поговорить наконец как мужчины. Ты уже взрослый. Достаточно взрослый, чтобы осознать, что произошло.

– Я всё осознал ещё тогда, когда ты в первый раз двинул мне по загривку.

– Ларри! – он схватил меня за руку и прошипел, стараясь не привлекать внимания: – Ты хочешь, чтобы на нас все уставились?

– Боишься, что это повредит твоему имиджу?

– Я на машине. Поехали куда-нибудь, поговорим.

– Нам не о чем разговаривать.

– А я-то думал, ты вырос.

– Я вырос. И, как видишь, без твоего участия.

Разговор явно шёл не по тому сценарию. Отец нервничал, и чудо, что он не сорвался и не ушёл. Хотя именно этого я добивался.

– Тебя, наверно, жена ждёт и дети, – напомнил я как бы между прочим.

Он выглядел ошарашенным. Словно я не должен был этого знать. Но я знал. И он быстро взял себя в руки.

– У меня только один ребёнок.

– Да ладно?

– Его зовут Мартин, ему четыре…

– А обо мне ты, значит, забыл? – прервал его я.

– Что? – окончательно растерялся он.

– Ты только что мне сказал, что у тебя один ребёнок.

– Я хотел сказать – там. Там один ребёнок.

Я развернулся, чтобы уйти, но он вновь крепко схватил меня за локоть, и вырваться было не так-то просто. Сила у него всегда была богатырская.

– Хватит, Ларри. Хватит вести себя как ребёнок. Ты уже взрослый парень.

– Вот именно. И теперь я в тебе не нуждаюсь. Также, как ты не нуждался во мне все эти годы.