Житейские истории

Они с Ромкой обнялись, а старик снова заплакал.

– Дед, ну а теперь-то что?

– Какие вы у меня красавцы.

Антон и Ромка засмеялись.

Антон позвал всех ужинать. Они долго сидели, Ромка рассказывал новости из своей новой жизни. Сергей очень устал. Пересел в кресло около печки, пригрелся да и уснул там. И приснился ему сон, как будто и Ромка и Антон маленькие. Одного возраста. Балуются, мешают ему, а он вроде как на огороде. Ругался-ругался на них Сергей. Не слушаются. Бросил работу, ушел от них и сел на скамейке. А тут жена его пришла и говорит:

– Ты почему на мальчиков ругаешься? Не со зла они.

И так строго ему пальцем погрозила. А тут слышит – зовут его:

– Папа, папа…

Открыл глаза. Тряхнул головой. Приснится же такое…

– Пап, ты иди в комнату. Ромка там постелил тебе.

Сергей встал. Хотел спросить у сына, когда же в дом престарелых, но решил, что не будет ничего до утра спрашивать. Все завтра. А сегодня побудет с семьей.

Утром проснулся – в доме тихо. Вышел – нет никого. Странно как-то. Прошел по комнатам. Точно никого. Выходит, его здесь оставили? Тут он, значит, доживать будет. Странно. Дом не из дешевых. Неужели столько денег потратили, чтобы от него избавиться? Вопросов больше, чем ответов.

Если честно, Сергей вообще ничего не понимал. Пошел на улицу. Прошелся по двору. Услышал, что машина приехала. Потом Ромку увидел, он ворота открывал. Во двор сын заехал.

– Привет, папа. Проснулся уже?

А Сергей снова плакал. Вернулись. Вернулись его мальчики. А он думал, что уж и не увидит больше их никогда.

– Дед, ты опять плачешь? На этот раз что случилось?

Ромка улыбался.

– Так я же думал, что сегодня поедем в дом престарелых, а проснулся – нет никого. Думал: значит, помирать меня сюда привезли.

Пока дед говорил, Ромка с удивлением поглядывал то на отца, то на деда. Антон вздохнул:

– В дом пошли. Дома поговорим.

Дома Антон всем налил чаю и стал говорить:

– Ром, я тебе не говорил ничего. Но теперь, видимо, придется. Мать в последнее время как будто с ума сошла. Есть деду не дает, из комнаты не выпускает. А тут вообще условие поставила, чтобы я деда, как собаку бездомную, завез куда подальше. Может, она, конечно, и устала. Но ведь я предлагал: иди на работу, а я сиделку найму. Но и сиделка не нужна, и на работу не хочет. А в последний раз я приехал, не выдержал. Любому терпению приходит конец. Вот и я больше не смог.

Мне давно друг этот дом предлагал. Вот я решил и купил. Ты прости уж, Ром. Но к матери я не вернусь. Не могу. Сильно она меня обидела. Будем с дедом тут жить. Квартиру на тебя перепишем, да, папа? А ты уж сам решай. Мы всегда тебя видеть рады…

Только сейчас понял Сергей, что очень виноват перед сыном. Как он мог плохо про него думать, как мог? Он ведь растил его, он должен был знать, что сын его никогда не выбросит из своей жизни. Как же стыдно деду было…

– Прости меня, сынок. Прости. Я ведь думал, что ты и правда меня куда подальше везешь, чтоб глаза Олесе не мозолил. Думал, что всем мешаю…

Дед снова не смог сдержать слез. Ну, совсем как девица красная. Чуть что – сразу в слезы. Злился на себя, а поделать с собой ничего не мог. Сами эти слезы лились и лились.

Ромка сидел молча. Потом посмотрел на отца, на деда и воскликнул:

– Дед, ты что, нас совсем утопить решил? Целыми днями плачешь! Пошли инвентарь разбирать. Папка нам там лопат, топоров закупил. Будем двор облагораживать.

Трое мужчин оделись и вышли на улицу. Они целый день разбирали хлам, рубили кусты, а дома на подоконнике разрывался телефон Антона. Все время высвечивалась одна и та же надпись: «жена».

Спаситель

Когда муж умер, Гале пришлось вернуться к родителям. Совсем не потому, что она бы не справилась одна, а потому, что так было всем удобнее. Она жила в квартире сестры мужа. Своего жилья у них не было и, скорее всего, никогда бы не появилось. Они платили сестре чисто символическую плату и коммунальные. Это было немного, и Галя бы не почувствовала разницы. Муж в последнее время не обременял себя работой, но каждый раз с утра дочку в сад, потом просить кого-то забрать, посидеть, пока мама вернется, тогда как бабушка и дедушка есть… Тем более что они тоже уже старенькие, Галя все поможет чем-то. Да и сестра-то мужа скажет съезжать в любой момент, и не поспоришь.

У родителей был свой дом. Не очень новый, но еще крепкий. Папа построил его еще на окраине города, а теперь он находился чуть ли не в центре, в таком частном оазисе из нескольких улиц в каменных джунглях. Когда переехали, стало действительно лучше. Гале не нужно было думать о том, что дочка одна дома. Она перевела ее в сад, что поближе к родительскому дому, и дедушка с удовольствием ходил за ней. Так они прожили три года. Валя пошла в первый класс, когда бабушка слегла с простудой.

Как только не бились Галя с отцом, каких только лекарств ей не давали, но бабушка угасала. Галя переругалась с врачами на скорой, которые не хотели ее госпитализировать. Только после этого они забрали ее в больницу, но, видимо, ругаться нужно было в первый раз. Через два дня мать Гали умерла в больнице.

Когда ее похоронили, отец как будто потерял что-то. Ходил из угла в угол. Подолгу у окна сидел. Мог утром сесть и до вечера в одну точку смотреть. Очень он жену свою любил, всю жизнь любил. А потом и он слег. У него ничего не болело, врачи разводили руками. Но он слабел на глазах. Через полгода и папа ушел за мамой.

Вот теперь Гале пришлось туго. Во-первых, стало катастрофически не хватать денег, во-вторых, Вика после школы, а она пошла в этом году в первый класс, вынуждена была сидеть одна. Летом-то ладно, а вот зимой… Одно дело в квартире, а тут частный дом. Где-то скрипнет, где-то стукнет. А на улице темно. Первое время вообще беда была. Галя приходила, а Вика вся зареванная. Потом они отметили на часах, когда приходит Вика и когда придет мама. Вика знала, что остается чуть-чуть, иногда даже во дворе снеговиков лепила, если время Галиного прихода подходило. Соседка, пожилая женщина, тоже иногда к Вике заходила. Она дружила с бабушкой и всегда старалась помочь, но пользоваться ее добротой слишком часто не хотелось.

Галя работала на заводе. Завод был большой, но частный. Наверное, поэтому там были самые приличные зарплаты во всем городе. Но и прав там у работников не было, считай, никаких. Что скажет начальство, то и делать будешь, а иначе – ищи работу.

Все бы ничего. Они практически привыкли к тому, что Вика приходит из школы в три, а Галя с работы в восемь. Но тут Вика заболела. Ее пришлось оставить дома с температурой. Галя поставила все лекарства на стол, забежала к соседке, слезно попросила присмотреть, чтобы Вика лекарство пила. Ей никак нельзя было брать больничный, да и кто его даст, если ребенку уже почти 8.

Галя уже собиралась домой, как и другие работники, как в раздевалку зашел начальник цеха.

– Сегодня 30 процентов брака! Вы что, страх потеряли? Все переодеваемся – и по своим рабочим местам. Пока план не сделаете, никто домой не пойдет.

Люди возмущенно заговорили. Галя так вообще чуть не заплакала. Начальник обернулся.

– Кого нет через 15 минут в цеху – могут искать себе другую работу.

Он вышел, а Галя бросилась следом.

– Извините, пожалуйста, у меня дома дочь одна, а у нее температура.

Начальник к ней обернулся.

– Ну, а от меня что ты хочешь?

– Разрешите мне уйти, я переживаю. Она же маленькая, больная.

– Иди, конечно. Заявление завтра с утра напишешь.

– Какое заявление?

Галя смотрела на него и не понимала.

– Как какое? Об увольнении.