Заставь моё сердце согреться

– О чём? О том, что ты труженица передового производства? Вряд ли ж я единственный такой у тебя привилегированный.

О, Бессонов…

Стоп. Я не поняла, после моего ухода народ что, резко раскучковался?

– Только попробуй!

Подруга лютует. Весь день копила в себе возмущения, чудом удерживая маску беспечности, и, наконец, решила выплеснуть всё.

– А иначе что? Ну-ка расскажи, прям интересно.

Решаю больше не подслушивать, появляясь в поле их зрения.

– Вы бы чуть децибелы понизили, – не могу не заметить, стискивая габаритную тушку. – Это благо я мимо проходила, а не кто-то посторонний. Тогда бы точно все уже были в курсе.

– Да все пошли дурью накачиваться, им не до нас, – отмахнулась Ди.

Дурью!?

Блин, прекрасно. Значит, приличная часть мероприятия закончилась. Теперь начнутся причуды с неадекватностью, а потом у всех начнётся отходняк. Значит, раньше вечера завтра домой точно не выйдем, а я так надеялась ещё успеть своими делами заняться.

Вот за это ненавижу большие компании и подобные сходки! Было ж всё прекрасно и культурно, зачем в деградирующее стадо-то превращаться?

– И всё равно, не палитесь лишний раз.

– Ей скажи, – локтями облокотившись на столешницу, саркастично скалится Влад. – Это она понесла. Ещё и с таким гонором, что я теперь из принципа сволочью стану.

– И что ты этим добьёшься? – шипит Ди, скрестив руки на груди.

– Проучу. Чтоб в следующий раз ты не на дыбы вставала, а вежливо попросила.

Фырк. Пшик. Рычание. Топот ногой.

Полный комплект эмоций.

– Какая нервная, – хмыкает Бессонов, когда Диана горделиво покидает кухню, цокая каблуками. Потому что в таких домах босиком не ходят. – Ей бы чай с ромашкой принять.

– И вот оно тебе надо, её подзуживать?

– На самом деле мне на неё плевать, но и разговаривать с командорскими замашками я ей не позволю.

– Согласна. Есть у Ди такой грешок.

– Как вы вообще подружились? Вы же кардинально разные.

– Школа сблизила. В старших классах вместе учились. Потом пошли по разным направлениям, но общаться не перестали.

– Так она твоя ровесница? Выглядит в разы старше. И потасканней.

– А я не выгляжу?

– Нет. Ты как наливное яблочко: аппетитное, сладкое и хрустящее. Правда кожура жестковата.

– Будь осторожней, зубы не обломай.

– Обязательно. Спасибо за беспокойство.

– Не льсти себе, – перехватив под зад вырывающегося Чинги оставляю Бессонова одного, ещё какое-то время побродив по здоровенному дому и пытаясь хоть немного понять дурную планировку.

Даже на улицу снова выползаю, однако быстро замерзаю от поднявшегося ветра, пригнавшего тучи с моросью, и возвращаюсь обратно в комнату. В которой теперь уже оказывается пусто.

Куда ушёл Лёша?

Меня искать или дальше веселиться?

Хотелось бы верить в первый вариант, но…

Переодеваюсь в прихваченную пижаму и ныряю под холодное одеяло, вот только сон не идёт. Мало того, что мысли в голове настырно жужжат, так ещё и царящий гомон снизу невероятно раздражает.

Смеются.

Нет, ржут как кони.

Что-то роняют. Снова ржут.

Орут.

Потом словно чем-то пуляют: хлопки такие, как если бы мягкими мячиками из детских пистолетов стреляли.

Девчонки визжат, потом хохочут.

Парни матерятся через слово, что-то с энтузиазмом рассказывая.

В какой-то момент убеждаюсь, что Лёша тоже там. Улавливаю его голос, окончательно сдавший позиции и превратившийся в заплетающийся.

Кто-то слишком вошёл во вкус. Пора тормозить человека, иначе мне до утра придётся скакать вокруг него с тазиком.

Неохотно вылезаю из мягкой кровати и спускаюсь вниз – туда, где в фешенебельной гостиной царит полная анархия.

Ди, усевшись на Стёпу, активно суёт язык ему в рот, одна из трёх приехавших девчонок, кажется, Оля, активно трётся возле Димы, довольного, что ему всё-таки обломится в эти выходные, а Лёша…

А Лёша по-царски развалился в кресле в полном невминозе. Глаза мутные, фокус сбитый, сам заторможенный. А на кофейном столике следы веселья…

Слышу, как внутри с треском что-то разбивается.

Наверное, доверие.

– Ты обещал, – замираю над ним, едва сдерживаясь, чтоб не отвесить затрещину.