Колючка

Тоже мне, грозный охотник.

– На прогулку, не очевидно?

Ну, да. Хрупкая девочка, шатающаяся по улице в три утра с доберманом-пацифистом ? что может быть безопаснее?

– Кстати, об этом. Я вроде давал установку: один день на перекантовку. Здесь моё слово тоже ничего не значит?

– Я развесила объявления.

– И? Меня это должно успокоить?

– А я что должна сделать? ? взрывается Саша, повышая голос. ? Выкинуть его на помойку? Потерпишь. Не устраивает ? мы завтра же съедем.

– Куда?

– Да куда угодно! На вокзале лучше буду жить, чем отчитываться за каждый шаг и выслушивать бесконечные оскорбления. Достал.

Приехали.

– Ты когда зверинчик успела принять, малявка? Кто тебя оскорбляет-то? ? подхожу к ней, обшаривая карманы джинсовки.

– Что ты делаешь? ? с досадой наблюдают, как телефон, уже достаточно старой модели, но отлично сохранившийся, откладывается на тумбу. Стягиваю с неё верх, забираю поводок и, чуть оторвав от пола, уношу в ванную. ? Даня, что ты… Ааа! ? взвизгивают, когда душевая лейка выплёвывает полый напор прямо ей на голову.

– Остудись. И смой с себя шалашовские блёстки. А когда помоешься и успокоишься, договорим спокойно. Лады?

Горошек стоит и буквально обтекает, вымокая за секунды. Обтекает и закипает. Закипает и…

Не пойму. Не улавливаю эмоцию.

Это разочарование?

– Это никогда не изменится, да? ? тихо спрашивают.

– Что?

– Твоё ко мне отношение. Малявка. Глупая, наивная, не самостоятельная. Ребёнок.

– Да нет. Уже точно не ребёнок. Ты не забываешь об этом напоминать, щеголяя по квартире в чём мать родила.

– И тебе это не нравится?

Ха. Вопрос с подковыркой.

– Догадайся с трёх раз. Сань, я всё-таки парень, и у всего есть пределы.

Включая мои буйные фантазии, распаляющиеся совсем не к месту после её дефиле.

– Да, ты прав. И у меня тоже есть пределы!

Прежде чем успеваю съехидничать, меня притягивают мокрыми руками за шею и…

Эээ…

Целуют?!

***

Я вот щас чё-то нихрена не понял. Прям слышу, как заводские мозговые настройки, скрипя раздолбанными шестеренками, летят к чёрту.

Робкие, но настойчивые губы Сани мнут мои, а я…

А я жёстко туплю, не понимая: что делать. Соблазн ответить есть, и большой, но…

КАКОГО, МАТЬ ЕГО ЧЁРТА!?

Может, она под чем-то?

Спихнуть всё на алкашку и неокрепший юный организм было бы прям очень к месту, только вот бухлом вообще не пахнет.

И другим ничем тоже не пахнет. Ничем, кроме земляничного шлейфа духов. Так что нет, целует Саша меня по трезваку, но что ещё хуже ? чувствую, как начинаю сдаваться.

На инстинктах, похоти, азарте и хрен знает на чём ещё, но уже приоткрываю рот, собираясь запустить язык туда, куда не следует, однако спасение приходит откуда не ждали.

Вздрагиваю, отстраняясь и маша укушенной конечностью. Несильно, но в реальность возвращает на раз-два.

– Совсем офонарел!? ? шикаю на крутящуюся рядом псину. ? Что за прикол такой: вечно цапать?

– Он просто гулять хочет, ? Санёк тушуется. Вжимает голову в плечи, виновато прячет глаза, тянет мокрые рукава.

Что, уже сама пожалела, что учудила?

Очень надеюсь. Потому что в одиночку мучиться угрызениями совести я не собираюсь. Да и вообще… надо бы покурить.

– Мойся, ? бросаю ей через плечо, выталкивая пса в коридор. ? Пошли, дьявольское нечто. И только попробуй ещё раз зубы распустить, сточу наждачкой под корень.

Накидываю на себя ветровку, влезаю в новые кроссы и с поводком наперевес иду к лифту, который ещё не успел уехать по другому вызову.

Спускаемся вниз, выходя на ночную улицу. По сравнению с ванной, где за секунды стало настолько душно, что запотело зеркало, здесь в меру ветренно и свежо.

Женский парфюм выбивается быстро, а вот с фантомными покалываниями на губах даже ветер ничего способен сделать.

Что ж, факт-то очевиден: я полагал, робкие безответные чувства Саньки остались далеко в прошлом, но, судя по всему, дела обстоят многим хуже. Что сильно усложняет… абсолютно всё.

И что теперь?

Нужно ведь всё как-то пресечь. Дать понять, что взаимности никогда не было и не будет. Что она для меня всегда была как сестра, пусть и не родная, а сестёр трахать…

Ну, такого фетиша за мной не наблюдается.