Тайные поклонники Рины

– Лайфхак журналистов. Ну так что? Или вы не готовы сейчас отвечать? Устали, наверное? А… Тогда я зайду позже, – шустренько, но плавно пячусь задним ходом в сторону выхода.

– Осторож… – предупредительно вскрикивает Чернышевский, но поздно. Разворачиваюсь и врезаюсь лбом в одну из распахнутых дверок. Ауч. Прям слышу как птички зачирикали, вырисовывая восьмёрки вокруг лица.

– Без паники. У меня голова пуленепробиваемая, её так просто не возьмёшь, – шикаю через боль я, потирая ноющее место и уже чуть не со всех ног сконфуженно ретируюсь из раздевалки под дружный мальчишеский хохот.

– Чё они там гогочут? – озадачилась Рита едва меня заметив.

– Анекдот понравился, – отмахиваюсь я. – Валим пока они не вышли просить добавки, я других шуток не знаю, – беру подругу под локоть и торопливо увожу нас обеих к выходу. Главный коридор пуст как никогда. Кроме охранника ни души, даже как-то неуютно. Забираем одиноко висящие на вешалках куртки, прощаемся с Виктором Петровичем на вахте и выходим на улицу.

– Ну так как? Надыбала что-нибудь? – спрашивают меня, попутно заказывая через приложение такси.

– Да нифига. Только идиоткой себя выставила, – что особо сильно меня не заботит. Ну повеселила народ, чем плохо? А вот то, что ничего не разнюхала – это реально косяк. – Попробовать что ль в понедельник ещё раз?

– В понедельник у нас йога.

– А, ну да… Тогда в среду. Только пораньше, чтоб времени больше было.

– Слушай, ты б не заигрывалась. Не дай бог у них что пропадёт, на тебя первую все пальцем тыкать начнут.

– Не будь пессимисткой. Я ж невинный аленький цветочек, кто на меня подумает? Если что, я умею плакать и вызывать жалость, – застёгиваю молнию до самого горла. Апрель месяц, а продувает как февраль. – Ну что, вечеринка? Тынц-тынц?

– Да чёрта с два! Знаешь, что предки удумали??? Брата пригнали мне в няньки! Велели караулить, блин. Из дома теперь только до крыльца и получится выйти.

Ой. Это нехорошо. У меня с отцом в таких делах проще: клубы, вечеринки, ночёвки – это не запрещается. Главное, раз в два часа отзваниваться информируя, что доча ещё жива и более-менее соображает. Ну и перегаром наутро не вонять, но тут вообще проблем нет. Я всё равно не пью. И пока не разу не накосячила, чтоб оказанный мне лимит доверия дал трещину.

У Риты с родителями отношения напряжённее. Вернее сказать – натянуты как леопардовые лосины размера М на дамочке с формами XXL. Отец у подруги крутой бизнесмен с мёртвой хваткой, всех держит в ежовых рукавицах. И крупную стройкомпанию, и семью. Миллион ограничений и правил, включая категоричные запреты на любые пьянки, гулянки после отбоя и мальчиков в какое бы то ни было время суток.

Ритку-то даже ко мне с ночёвкой долгое время отпускали с неохотой, но я давно уже подговорила папу, и он нас нет-нет, да периодически прикрывал. Если вдруг какая тусовка у ребят знакомых намечалась. Нельзя ж такое пропускать.

А вчера её родители укатили куда-то по делам фирмы в командировку на целую неделю. Мы уж было обрадовались, что вот она, лафа, долгожданный глоток свободы, да не тут-то было. Не успели моргнуть, как новая проблема нарисовалась.

Ну и да ладно. Как нарисовалась, так и сотрём.

– Не дрейфь, – успокаиваю Риту с таким видом, будто проблема уже решена. – Помнишь, как в песенке пелось? Там, где прямо не пролезем, мы пройдем бочком. Андрюху беру на себя.

Андрей – её старший брат. Вреднючка и тролляка. Вечно гонял нас мелкими и воспитывал, хотя сам-то немногим старше, но в наши четырнадцать всё равно казался слишком взрослым. Потом окончил школу и поступил в универ. Сейчас на третьем курсе вроде. Живёт в общаге. Навскидку не вспомню, когда последний раз его видела. По-моему, когда Ритка ещё в нашем районе жила.

– Ха, – саркастично ухмыляется подруга. – Ты давно с ним не общалась. Он стал ещё упёртей и противней.

– Нормалёк. И не таким зубы заговаривали, – моей уверенностью из вулканического пепла снежки лепить можно, чесслово. Однако всё за дело. Сказала "сделаем", значит сделаем.

На том и порешили, переключаясь на чисто девичьи темы по поводу того, что сегодня наденем, когда, а не если поедем кутить. Пока обсуждали подъехало вызванное такси, куда мы со смехом загрузились, укатывая в усадьбу четы Долгоруких. Не прям усадьбу, конечно, но хоромы реально знатные они себе отгрохали. В современном скандинавском стиле с домиком в три этажа, украшенным панорамными окнами. И обалденным садиком с летней кухней и подвесными качелями. Я бы с таких не слезала.

А дома, так-то, нас уже ждут.

– Привет, девчата, – встречает нас на объединённой с гостиной-тире-столовой кухне высокий темноволосый парень с пронзительно голубыми васильками в глазах, отплясывающими лихой насмешливый танец. Встречает в одних штанах. Без футболки.

Блин. Ритка явно забыла упомянуть одну маленькую, но крайне значительную деталь. Андрей за прошедшие месяцы стал не только противней, но… и привлекательней. Чертовски привлекательней.

– Прикрой срамоту, бесстыдник. У нас гости, – шикает на брата Рита, пинком бедра отодвигая его от огромного четырёхкамерного холодильника. Нам, чтобы поставить такой у себя на кухне, пришлось бы выносить стол. И стулья. И часть кухонного гарнитура. В общем, проще съехать и поселить такой холодос в одной из комнат как нового жильца.

– Сорян, я фрак в химчистку сдал. В следующий раз непременно буду при параде, – усмехается Андрей, отпивая воду из стакана, что всё это время держит в руке.

– Ты чё, всё схрюнячил? – недовольно морщится подруга, суя нос в пластиковый контейнер.

– А нечего клювом щёлкать.

– Там оставалось порции четыре!

– Что? – лишь разводит руками тот, игнорируя грозный сестринский взор. – Я был голодный. И я тебе оставил.

Подруга демонстративно наклоняет бокс так, чтоб можно было рассмотреть скромные остатки. Раза два на вилку наколоть.

– С тебя яичница. С колбасой.

– С чего это вдруг?

– С того, что я ничего не ела с обеда и требую дозаправку!

– Там щи оставались, – брата смеряют таким взглядом, что эти самые щи должны сейчас в кастрюле покрываться корочкой отчаяния и плесени. – Ладно, ладно. Понял. – Ты тоже будешь? – а вот это уже обращаются ко мне.

– Чё? А, д-да… – стыдно признаться, но всё это время я в разговор не вникала, затерявшись среди кубиков мужского пресса. Таких прям, явных-явных. Не календарь секси-пожарных, конечно, но всё равно… Никому не кажется, что на меня свалилось слишком много запрещённой обнажёнки за один день?

– Потрогай, если хочется, – усмехается Андрей. Омг, кажись моё внимание не остаётся незамеченным. – Не укусят.

– Хвастун, – снова отпихивает его, но уже плечом Рита, чтобы убрать препятствие с дороги.

– А что я такого сказал? – смеётся тот, гремя сковородкой. – Всего-то подсобить хотел.

– Кашеварь, помощничек. Тогда и подсобишь. Я передумала. Не хочу с колбасой. С сосисками хочу. И принеси всё наверх. Мы будем у себя, – меня утягивают за руку к лестнице на второй этаж. – Ты чего его эго чешешь? Оно у него и так ни одним башенным краном не поднимется.

– Да я чё-то чутка посыпалась. Он когда таким красавчиком стал?

Я лично помню долговязого парня в очках. Да, Андрей и раньше не был страшилищем, но разница всё-таки колоссальная. Сейчас прям вот мужчина-мужчина. Молодой. Сформировавшийся. Есть на что залипнуть.

– Тоже мне нашла красавчика.

– Ты предвзята. Говорю, как максимально незаинтересованное лицо.

– Ты-то? Непредвзятое? – хмыкает подруга, косо поглядывая на меня пока мы поднимаемся по ступеням. – Слюну подотри, пол закапаешь.

– Пардоньте, – демонстративно вытираю подбородок, хотя, понятное дело, это лишь оборот речи. Но от правды далеко не убежало. Губёшки закатать всё-таки реально стоит.

Ныкаемся в Риткиной комнате, которая сразу заставляет вспомнить об отбеливателе. Слишком чисто и слишком идеально. Страшно пятно где оставить. Жить в такой я бы не хотела. А вот иметь как у неё шкаф размером с отдельную гардеробную…

Семья Риты всегда была зажиточная и могла позволить себе гораздо больше, чем мы с отцом, скромным страховщиком. Однако зависти никогда не было. На жизнь нам хватает, не бедствуем, да и подруга не понтуется. И всегда готова прийти на выручку.

Как в прошлом году, когда по весне весь класс ездил в Питер, и она оплатила половину моей поездки. Потому что знала, что с финансовыми возможностями у нас как раз была напряжёнка. У папы в тот период кризис бахнул в компании, многих сократили.