Ничто не разлучит нас, наши корни едины.
Мы давно пьем друг друга и земную влагу.
Наши стволы, даже когда от морозов стынут,
Не перестают быть воплощением стойкости и отваги.
Столетье назад ты стояла юная, хрупкая и прозрачная.
Я и сам был тогда еще гибким, как виноградная лоза.
Ничего еще не было нами утрачено,
Ни одного желудя, ни одного семечка.
Ни одна гроза
Не бушевала в наших кронах неистово,
Ломая ветви. Ничего еще не произошло непоправимого.
Кроме одного: я увидел в тебе единственную.
Я обнял тебя, я стал вечным объятьем тебя, любимая.
Маяк
Я – маяк,
Я обветрен и стар.
Мой каменный торс много лет крушит комиссар,
Посланный морем, пропитанный солью варяг —
Любитель выпить и любых других передряг.
Дрожит каждый камень во мне.
Ступени качаются с глухим стуком,
Но крепко держатся друг за друга —
Им не хочется служить домом для рыб на дне,
Их устраивает соединять верх и низ вполне.
Чтобы шаркая поднимался по ним смотритель-эритроцит,
Доставляя необходимое, проверял все ли в порядке.
Чтоб, как в яйце, в моей каменной кладке
Всегда мерцала, кипела жизнь —
Биение света в глубине френелевских линз.
Порт
Мы стояли в брошенном людьми порту.
Тянулся один из непроницаемых северных дней.
Птицы лопались, как воздушные шары, на лету
От невидимого вмешательства извне.
Киты поднимали в холодный воздух
Отполированные морской водой тела.
Мы не приносили никакой пользы
Кроме той, что внутри нас жила
История о том, как мы стояли в порту
В окружении птиц и китов.
О том, как мы пробивались сюда через шторм и пургу,
Со средней скоростью пять узлов.
Чтобы потом через много лет
Какой-нибудь старый охотник, возвратясь домой,
Мог рассказать нашу историю детям, дожевывая хлеб,
Подбрасывая сухие ветки в огонь.
Этна и А. Ахматова. Встреча на Сицилии
Декабрь. Зима началась незаметно,
Не меняя почти ничего, кроме ветра
И оттенка волны. От дыхания Этны