Научи себя любви…

– Не смейтесь, – он обиделся. – Что, по-вашему, в милиции воображение не нужно? Еще как…

Вообще-то, она и сама себе удивлялась. Память у нее всегда была отменная. А уж, зрительная! Она без напряжения, если надо, могла запомнить целую колонку цифр, могла четко и с подробностями рассказать обо всех счетах и бумагах фирмы чуть ли не годичной давности… И вдруг такое! Неужели, действительно, на нее так подействовало то, что человек умер у нее на глазах? Да еще такая женщина… Все равно странно. Никогда она не замечала в себе никакой сентиментальности. Это не для нее. У нее есть цель, и она своего добьется.

Так они, не выяснив ничего нового, еще достаточно долго потолкли с лейтенантом воду в ступе, и когда он уже подписал ей пропуск, и она была почти в дверях, зазвонил телефон.

– Да. Я, – вяло отозвался он, и вдруг буквально подпрыгнул: – Что?! Как это пропал?!

В трубке уже был отбой. Он тяжело опустился на стул, посмотрел на нее почти жалобно.

– И зачем я только в милицию пошел? Говорил же отец, иди водителем… Все просто… Деньги неплохие…

– Да что случилось? – ей стало жаль его, такой у него был несчастный вид.

– Пропал. Труп. Женщины. Из закрытого морга. В нашем болоте…

Потом все закрутилось, как в хорошем кино. Весь состав небольшого отделения толпился в морге. Ее лейтенант тоже зачем-то прихватил с собой. Все осматривали высокие носилки, на которых до этого лежала женщина, никто ничего не понимал, мужики, иногда забывая о присутствии дамы, выражались покрепче. Потом, конечно, все разбежались, на ходу отдавая распоряжения по рациям, а она, в отличие от всех, заметила еще одну очень странную вещь… Ремни, которыми был пристегнут труп за ноги и тело, так и оставались в тех же положениях, что и в поезде, где его туда укладывали!

– …Вот и подумайте сами – как такое возможно? – они опять сидели в его кабинете и лейтенант уже не допрашивал ее, а просто беседовал. – Из закрытого помещения, перед носом у четырех людей! …И почему я в отпуск не пошел?

– В конце концов, все и всегда как-то объясняется, – пожала плечами она. – Наверняка в вашем закрытом помещении есть вторая дверь. Или окна.

– Есть, но она забита, – лейтенант горестно вздохнул. – Я сам проверил. Гвозди ржавые уже сто лет. Никаких следов взлома. А на окнах – не снимаемые решетки…

– Тогда просто через обычную дверь вынесли.

– В скверике, перед входом, сидели четыре человека: водитель, врач и медсестра скорой, сторож. Как все четверо могли ничего не заметить?

– Может, их отвлекли чем-нибудь? – продолжала рассуждать она.

– Да у них все разговоры были вокруг этого! Это же событие-то у нас какое! Ждали патологоанатома из центра. Чем еще их можно было отвлечь? Только разве ядерным взрывом!

– Слушайте! – она вдруг рассмеялась. – Так ведь вам теперь лучше – нет тела, нет дела. Так ведь, кажется, говорят?

– Смейтесь, смейтесь, – он тоже усмехнулся, только печально. – А шишки-то все мне достанутся… И вообще, – он поежился. – Места-то у нас тихие, но нехорошие…

– Это почему?

– Старые люди говорят, – он приблизился к ней и заговорил почти шепотом, – колдовские у нас места…

– Нет, точно, – она опять засмеялась. – Точно, вам писателем нужно быть! Вы что, действительно во всякую мистическую дребедень верите?

– Когда трупы пропадают из закрытых помещений, на глазах у целой толпы совершенно трезвых людей – поверишь, во что угодно!

Домой она приехала только к вечеру. Пока шла по коридору до своей комнаты выслушала все, что о ней думает соседка из пятнадцатиметровой: "Не смей вертеть задом перед моим мужиком! Своего заводи и верти!" Господи… Нужен ей ее пропойца! Потом сосед из двенадцатиметровой попросил денег, как всегда: "Только до завтра!". Она, как всегда, не дала. Потом бабка из двадцатиметровой пристала к ней с жалобой, что у нее кто-то стащил "совершенно новый кусок хозяйственного"… В комнате справа от нее орали близнецы, слева – радио… Да, она теперь москвичка. Но разве можно так жить? Дома она старалась бывать как можно реже, а она так мечтала о настоящей своей квартире, о том, как будет ее обставлять, как будет там жить! Когда, наконец, переделав все необходимые дела, она осталась в комнате одна, мысли, конечно же, завертелись вокруг сегодняшних событий… "Почему я ничего не помню? Вот про бабулек и про мужичка могу все сказать, вплоть до того, какие были у мужика носки, и какие у бабулек косынки… А про убийцу? Ничего… Почему?" Она все опять и опять пыталась вспомнить хоть что-нибудь… Помнила только его глаза. Вернее, не глаза даже, их-то она как раз и не помнила! Просто взгляд. Как он посмотрел, как по коже пошли мурашки, и как она потеряла сознание. Стоп! Вот что… Ведь у женщины был такой же взгляд! Вернее, не совсем такой, более добрый что ли… Но после него она тоже потеряла сознание! Или это все-таки от крови? И еще… Почему никто из этих бравых ментов не обратил внимание на ремни? Нет, ну подумайте сами. Кто-то крадет тело из морга. Его могут в любой момент застукать. А он при этом, после того как вытащил тело аккуратно опять застегивает ремни, теряя при этом уйму времени! Где логика? Она не любила, когда не было логики. Все должно быть в мире правильно и четко. И эти ремни никак и ни во что не укладывались!

…Три дня она занималась домашними делами, стараясь не замечать соседей, а на четвертый встала пораньше, решив весь день провести на пляже, так как погода стояла классная. Поэтому первая залезла в почтовый ящик. Письмо. Ей. Из нотариальной конторы. Посмотрим… Зайти,… на ваше имя,… получение наследства,… по завещанию… Что за ерунда? Все родственники, слава богу, живы. Да и нет ни у кого ничего такого, что можно завещать через нотариуса. Что же, пляж придется отложить. Разберемся-ка с этим наследством.

…Из нотариальной конторы она шла какая-то сама не своя.

Совершенно незнакомая женщина завещала ей после смерти дом и участок в ближайшем Подмосковье. Какая-то Анна Алексеевна Голенева. Нотариус ничего не смог объяснить. Документы были запечатаны. Он сам узнал имя наследницы только после смерти этой самой Анны. Сколько она не пыталась вспомнить, никого из родственников с такими именами не было… Поехать к родителям? Нет, успеется. Сначала нужно посмотреть этот самый дом, а потом и решать дальше…

Первое, что ее здорово удивило, так это то, что станция, с которой нужно было добираться до дома, была та самая. То есть ближайшая к тому месту, где все это произошло. "Конечно, совпадение", – сказала она себе решительно и пошла к поселку, благо в завещании план проезда был очень четкий.

Потом она шла по дачному поселку и удивлялась все больше и больше. Поселок был, видимо, престижный. Она не очень разбиралась в этом, ее больше интересовали квартиры в Москве, а не дома в Подмосковье. Но тут сразу было видно – дома все не простые и дорогие, участки большие и красивые. Военная охрана на общем входе, где у нее тщательно проверили документы. И это замечательно. Она уже твердо решила, что если это не ошибка, и дом, действительно, ее, то она, конечно же, продаст его. Продаст и купит квартиру! Свою, собственную! В МОСКВЕ!!!

Вот и этот дом. Она сначала прошла несколько раз вдоль ограды, пытаясь разглядеть, что же там, за кружевным забором. Потом еще раз проверила документы в сумке. И, все-таки волнуясь, достала ключи, открыла калитку…

На участке почти ничего не росло. То есть, ничего такого огородно-дачного. Дом стоял далеко, к нему вела выложенная голубыми плитками дорожка. Вокруг почти лес, только очень ухоженный, словно нарисованный… Она подошла к дому и решила тоже сначала обойти его вокруг.

…Да… Не нужно быть особым знатоком, чтобы понять, что дом дорогой. Кирпичный, с тонированными стеклами, с крышей из настоящей черепицы. Она присела на крылечко, не торопилась входить. Все-таки здесь какая-то ошибка! Не было у них никогда таких богатых родственников. Да и не родственников тоже не было таких. Сейчас она похвалила себя, что не сказала ничего родителям. Уж они-то бы хозяйничали здесь вовсю! Хоть и фанаты городишки, да от такого дома не отказались бы! "Вот что, – решила она для себя. – Я буду ждать полгода. Как сказал нотариус. Наверняка кто-нибудь объявиться из настоящих родственников. И уж потом все вместе будем всё решать". Она так подумала, потому, что никогда и ничего не только не украла в жизни, но даже и не брала просто так. Все зарабатывала. Пусть иногда не совсем правильно, но ведь это ее дело! И ее тело…

Она все-таки решила войти. Что же здесь такого? Она имеет право, наконец.

…Внутри дом ошеломлял еще больше. С дорогой обстановкой, с удобствами, которых она и в Москве не имела. Зимний сад, сауна, бар, бильярд… Несколько гостевых спален, каминный зал, в подвале небольшой бассейн… Она, совершенно подавленная, вернулась в холл, села на диван. Мысли кончились. Сидела вот так, без мыслей очень долго. А потом появилась первая: "Что-то здесь не так…" То есть не с фактом наследства, а вообще в доме… Ага, вот оно что! Дом, если верить документам, принадлежал очень пожилой старушке, восьмидесятидевятилетней. А вот обстановка! Словно здесь жила молодая и шикарная женщина. Взять хотя бы ее спальню. Там все дышало эротикой. Каждая безделушка, каждый изгиб мебели наводили только на одни мысли, а некоторые даже ее вогнали в краску! Когда она, не удержавшись, заглянула в зеркальный шкаф, у нее захватило дух! Да от таких туалетов у кого хочешь  дух захватило бы. Поэтому она, все чего-то стыдясь и боясь, поскорее закрыла его и спустилась вниз. И вот теперь сидела и думала, какой человек в здравом уме может представить себе почти девяностолетнюю бабулю в том самом золотом пеньюаре? Хотя… При таком достатке… Сейчас чего только не делают… Пластические операции, подтяжки, кто знает… Может и мозги научились обновлять?

Так, ничего путного и не придумав, она отправилась еще раз осмотреть участок. …И здесь была загадка. Судя по документам, здесь было двадцать пять соток. А казалось, что все сто. Это из-за леса или из-за планировки?

Она шла по периметру участка, по ходу рассматривая и дивясь каким-то редким деревьям, названия которым она даже и не знала. Вдоль всего забора густо росла малина, смородина, еще какие-то кусты… В одном месте была большая прогалина и она увидела соседний дом, значительно меньше ее дома, но тоже очень непростой и красивый. Перед домом – лужайка с изумительной яркой травой. А на лужайке – абсолютно голый мужчина. Загорал. Она замерла и быстро, со знанием вопроса, оценила и мускулистое, хорошо сложенное тело, и четкий профиль,… и все остальное. Мужчина то ли, действительно, так крепко спал, то ли так хорошо притворялся. Но, когда она пошуршала кустами и покашляла, он даже и не шевельнулся. Она перешла к более решительным действиям:

– Здравствуйте!

Он приподнял голову, посмотрел в ее сторону. Потер глаза, пробормотал:

– Кажется, я уснул…

– Здравствуйте, – повторила она. – Я ваша соседка.

Он все еще отгонял остатки сна, смотрел не нее удивленно,… и не торопился прикрыться.

– Здравствуйте… Соседка? К Анне Алексеевне в гости? – теперь он встал и также, не смущаясь, стоял перед ней.

– Нет. Не в гости, – она усмехнулась. – Вы не забыли, что без одежды? Или вы нудист?

– Без одежды? – он удивленно оглядел себя, улыбнулся, и все равно нисколько не смутился. – Ну, да… Забыл. Извините.

Он поднял полотенце, на котором лежал и опоясался вокруг бедер. Все это он проделал как-то естественно, без суеты и стеснения. И опять спросил:

– Не в гости? Родственница?

– Нет. Ни то, ни другое и ни третье. Наследница.

– Наследница? – он опять удивился. – Это как же? При живом человеке – наследница?

– Послушайте, – она подошла поближе к забору. – Вы ее хорошо знали? Вы не расскажете мне что-нибудь про нее? Я ничего не понимаю…

– Знал? Почему знал? – он нахмурился. – Вы что, хотите сказать… Она что,… умерла?

– Я ничего не знаю. Меня нашли через нотариуса. Он сказал: "Вскрыли конверт после смерти…" Я ничего понять не могу, – повторила она.